Сингл и Сингл - ле Карре Джон - Страница 16

• Предыдущая
• 16/79
• Следующая

— Я в машине на круге для разворота, — сказал Оливер. — У тебя кто-нибудь есть?

— Нет, никого, — фыркнула она.

— Тогда открой дверь. Мне надо с тобой поговорить.

Они стояли лицом к лицу в холле, под люстрой, которую покупали вместе при ремонте дома. Враждебность опаляла щеки, как жар костра. Однажды она полюбила его за неуклюжесть и теплоту, когда на Рождество он устраивал представление в детской палате. Мой нежный гигант, называла она его, мой господин и учитель. Теперь ее тошнило от необъятности его тела, уродства лица, она старалась держаться от него подальше, разглядывая то, что она в нем ненавидела. Когда-то он любил ее недостатки, полагая их плюсом: она — реальность, он — идеал, мечта. В свете люстры ее лицо блестело, то ли от пота, то ли от ночного крема.

— Мне надо увидеть ее.

— Увидишь ее в субботу.

— Я ее не разбужу. Только взгляну, и все. Она качала головой, корчила гримасу, чтобы показать, как он ей противен.

— Нет.

— Я обещаю, — добавил он, не зная точно, что именно он обещал.

Ради Кармен говорили они шепотом. Хитер зажимала халатик у шеи, чтобы он, не дай бог, не увидел ее грудей. Он унюхал сигаретный дым. Значит, она снова взялась за старое. Темная шатенка, она перекрасилась в платиновую блондинку. Расчесала волосы, перед тем как впустить его. «Я собираюсь их обрезать, мне они надоели», — обычно говорила она, чтобы завести его. «Ни на дюйм, — отвечал он, гладя ее волосы, прижимая их к вискам, чувствуя, как закипает страсть. — Ни на полдюйма. Я люблю их такими. Я люблю тебя. Я люблю твои волосы. Пошли в постель».

— Мне угрожают, — солгал он, как лгал всегда, тоном, не допускающим встречных вопросов. — Люди, с которыми мне пришлось иметь дело в Австралии. Они узнали, где я живу.

— Ты не живешь здесь, Оливер. Ты приходишь, когда я ухожу, а не когда я дома, — возразила она.

— Я хочу обеспечить ее безопасность.

— Она в безопасности, спасибо тебе. Насколько это возможно. И начинает свыкаться с тем, что есть. Ты живешь в одном месте, я живу в другом месте, Джилли помогает мне приглядывать за ней. Это трудно, но она справляется.

Джилли — няня.

— Я про тех людей.

— Оливер, с тех пор как я познакомилась с тобой, всегда где-то рядом были маленькие зеленые человечки, которые собирались добраться до нас под покровом ночи. Для такого поведения есть медицинский термин. Паранойя. Возможно, тебе пора обратиться к специалисту.

— Ты не заметила ничего необычного? Не приходили какие-то незнакомые люди, чтобы что-то спросить, предложить что-то купить?

— Мы не персонажи фильма, Оливер. Мы — обычные люди, живущие обычной жизнью. Все мы, кроме тебя.

— Кто-нибудь заходил? — переспросил он. — Звонил? Спрашивал меня? — До ответа он уловил в ее взгляде тень тревоги.

— Звонил какой-то мужчина. Три раза. С ним говорила Джилли.

— Спрашивал меня?

— Ну, уж точно не меня, не так ли, иначе я бы не стала тебе говорить.

— Что он сказал? Кто он?

— «Попросите Оливера позвонить Джейкобу. Номер он знает». Я не знала, что среди твоих знакомых есть Джейкоб. Надеюсь, твой звонок сильно порадует его.

— Когда он звонил?

— Вчера и позавчера. Я собиралась сказать тебе при нашем следующем разговоре. Ладно, извини. Проходи. Взгляни на нее. — Но он не двинулся с места, только схватил ее повыше локтей. — Оливер, — запротестовала она, сердито вырываясь.

— Какой-то мужчина прислал тебе розы. На прошлой неделе. Ты мне позвонила.

— Совершенно верно. Позвонила и сказала.

— Скажи еще раз. Театральный вздох.

— Лимузин привез мне розы и очень милую открытку. Я не знаю, от кого они. Так?

— Но ты знала, что их привезут. С фирмы позвонили заранее.

— С фирмы позвонили. Правильно. «Мы должны привезти цветы в резиденцию Хоторнов. Когда кто-нибудь будет дома?»

— Не с местной фирмы.

— Нет, фирма лондонская. Не «Интерфлора» и не зеленые человечки. Уникальные цветы, которые будут посланы из Лондона фирмой, специализирующейся на уникальных цветах, и когда я смогу их принять? «Вы шутите, — ответила я. — Вам нужны другие Хоторны». Но, как выяснилось, цветы предназначались нам. «Миссис Хоторн и мисс Кармен, — уточнили на другом конце провода. — Шесть вечера завтрашнего дня вас устроит?» Даже положив трубку, я думала, что это чья-то шутка, ошибка или трюк какого-то коммивояжера. Но на следующий день ровно в шесть к дому подкатил лимузин.

— Какой?

— Сверкающий длинный «Мерседес»… Я же тебе говорила, не так ли? С шофером в серой униформе, словно сошедшим с одного из рекламных объявлений. «Вы должны носить краги», — сказала я ему. Он не знал, что такое краги. Я тебе и об этом рассказывала.

— Какого цвета?

— Шофер?

— «Мерседес».

— Синий металлик, отполированный, как свадебный автомобиль. Шофер — белый, униформа — серая, розы — кремово-розовые. С длинными стеблями, с тончайшим ароматом, только что распустившиеся. Плюс высокая белая фарфоровая ваза, чтоб было куда их поставить.

— И открытка.

— Совершенно верно. И открытка.

— Ты говорила, без подписи.

— Нет, Оливер, я не говорила, что без подписи.

Подпись была, и я тебе ее зачитывала: «Двум прекрасным дамам от их верного поклонника». На фирменной открытке фирмы, приславшей цветы. «Маршалл и Бернстин», Джермин-стрит, W1. Когда я позвонила, чтобы узнать, кто же этот поклонник, они ответили, что не вправе назвать имя покупателя, даже если бы и знали его. Анонимные отправления для них — обычное дело, особенно перед Днем святого Валентина, но их политика остается неизменной круглый год. Так? Ты доволен?

— Они по-прежнему у тебя?

— Да, Оливер. Я их не выбросила. Хотела, знаешь ли, подумав, что прислать их мог ты. Только ты из злобы мог выкинуть такой фортель. Я ошиблась. Розы прислал не ты, о чем сам мне и сказал, ясно и понятно. Еще у меня была мысль отослать их назад или отдать в больницу, но потом я подумала, какого черта, по крайней мере кто-то нас любит, а таких роз я не видела никогда в жизни, поэтому сделала все, чтобы сохранить их подольше. Обрезала концы, насыпала в воду сахара, поставила в прохладное место. Шесть отнесла в комнату Кармен, и они ей очень понравились. Поэтому, если я не тревожусь о загадочных сексуальных маньяках, то по уши влюблена в того, кто прислал эти розы.

— Открытку ты выбросила?

— Открытка — не ключ к разгадке, Оливер. Она написана на фирме под диктовку заказчика. Я проверяла. Так что вглядываться в почерк смысла не было.

— Так где она?

— Это мое дело.

— Сколько прислали роз?

— Больше, чем кто-либо мне дарил.

— Ты их не сосчитала?

— Девушки считают присланные им розы, Оливер. Будь уверен. Не из жадности. Хотят знать, как сильно их любят.

— Сколько?

— Тридцать.

Тридцать роз. Пять миллионов и тридцать фунтов.

— И больше ничего? — спросил он после паузы. — Ни телефонного звонка, ни письма?

— Нет, Оливер, больше ничего. Я перерыла всю мою любовную жизнь, надо отметить, не такую уж бурную, гадая, кто же из моих мужчин мог нежданно разбогатеть. Получилось, только Джеральд, который вечно собирался выиграть в ирландский тотализатор, но в промежутках между скачками жил на пособие по безработице. Однако я все надеюсь. Дни проходят, а я то и дело выглядываю в окно, жду, когда же вновь подкатит синий «мерс», чтобы увезти нас, но обычно вижу только дождь.

Он стоял у кроватки Кармен, смотрел на дочь. Низко наклонился, почувствовал идущее от нее тепло, услышал ее дыхание. Она шумно втянула воздух, вроде бы начала просыпаться, но тут Хитер схватила его за руку и решительно увела сначала в коридор, а потом вниз, к входной двери, на дорожку.

• Предыдущая
• 16/79
• Следующая