Зов Морского царя - Неволина Екатерина Александровна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/46
• Следующая

– Ты не права, – Саша упрямо покачала головой. – Смотреть с монитора вовсе не то же самое, что видеть вживую. У таких шедевров есть мощная энергетика, ее не передадут никакие фотографии.

– Подумаешь! – Динка засмеялась. – «Энергетика»! Это ты у Яна таких словечек набралась? Какой энергетики тебе захотелось? У Софии Китежской тоже была своя мощная энергетика. Вещей с такой энергетикой мало, они называются артефактами, и мы за ними охотимся для Евгения Михайловича!

– Не для Евгения Михайловича, – строго поправила ее Александра. – Помнишь, мы смотрели передачу, где президент сказал спасибо молодым и отважным исследователям и изыскателям за их работу, важную и полезную для всего государства?

– Как же не помнить! – хмыкнула девочка. – Вы все после нее едва коленки не порасшибали – так носы задирали, что и вовсе перестали под ноги смотреть. И вовсе не факт, что он говорил именно о нас! Ты слышала свое имя? А может быть, имя Северина или Глеба?..

– Дина! – Саша от возмущения встала. – Ты знаешь, что мы работаем под большим секретом и никто не стал бы называть наши имена в эфире!

– Конечно, под большим секретом, – Динка закинула косу за спину. – О котором все, кто хочет, и без того знают! А что мы знаем о том, что в действительности происходит с найденными нами предметами? Давно ты видела Велесову книгу? А секиру Перуна? А Брюсов календарь? Вот их-то ни в каком виртуальном музее не увидишь!

– Ты болтаешь чушь, – проговорила Саша очень сухо.

– И что? Пойдешь доложишь директору? Скатертью дорожка! – Динка скорчила рожу.

Саша не ответила. Только смерила ее внимательным взглядом и вышла из комнаты.

«Так, первый раунд сыгран», – подумала девочка.

Она встала из кресла, подошла к полке и достала из-за книг маленькую плюшевую собачку, очень старую, со свалявшейся грязной шерстью. Эта игрушка – единственное, что сохранилось у нее из детства. С той поры, когда у Дины еще было детство. Эта игрушка оказалась с ней и в тот день, когда произошла катастрофа, ее Динка прижимала к груди, лежа в больнице и оправляясь от посттравматического шока. О, эта собачка знала очень, очень много.

Сейчас Динке уже пятнадцатый год, пора позабыть про игрушки. Но в том-то и дело, что Щенок не был игрушкой – он давным-давно стал символом. Того, что она потеряла… Нет, не так. Того, что у нее жестоко отняли.

– Мы с тобой сильные, – Динка поцеловала своего самого близкого друга в потертый кожаный нос. – А еще умные и умеем ждать.

Все еще прижимая игрушку к себе, девочка запустила программу, подключилась к записывающей камере и аккуратно заменила кусок разговора с Сашей на другой, совершенно безобидный. Все школьные системы записи и охраны она знала лучше чем свои пять пальцев, даже те хитрые ловушечки, что появились здесь уже после того, как Евгений Михайлович давал ей повозиться с системой.

За остающееся до отъезда время Александра еще пыталась повлиять на Динкино саморазвитие, но так же тщетно. Однажды даже подослала к ней Яна, и, когда тот не вернулся с этого ответственного задания через два часа, обеспокоенная, заглянула в комнату и застала воистину ужасное зрелище: Динка и Ян самозабвенно резались в Lineage[8].

– Саша?.. – с явным неудовольствием оторвался от компьютера Ян. – Будешь с нами?

– Не понимаю, что с Диной, – жаловалась потом Александра Глебу. – Ей уже почти пятнадцать, пора бы повзрослеть, а она ведет себя словно маленькая девочка. Как специально!

– Синдром младшего в группе, – пробормотал Глеб, не отрываясь от разглядывания карты – Саша нашла его в библиотеке, где Глеб, подходивший ко всему ответственно, проверял маршрут движения группы и изучал Балтийское побережье.

– Что ты сказал? – переспросила девушка, остановившись перед ним и загородив другу свет.

Глеб с некоторой досадой поднял на нее взгляд.

– Ну как ты не понимаешь, – он пожал плечами, – она привыкла быть среди нас младшей – спонтанной, безответственной – и это ей очень нравится. То есть Дина, конечно, возмущается, кричит, что она не маленькая, а на деле… Ты же видишь!

Александра задумалась. Похоже, Глеб совершенно прав. Динка культивировала роль младшей и вела себя как девчонка, несмотря на собственное возмущение и крики про возрастную дискриминацию.

– Она не желает принимать решения. Хочет казаться маленькой и безответственной, – сообщил Глеб. – Мол, с меня взятки гладки.

– И зачем она это делает? – Саша подвинула тяжелый деревянный стул и села рядом с Глебом.

– Затем же, зачем и ты старательно держала себя в руках. Потому что, несмотря ни на что, еще не могла доверять людям. А еще она почти демонстративно боится ответственности. Но я надеюсь, что со временем это пройдет. У тебя же проходит.

Александра усмехнулась. Чтобы измениться, ей пришлось пройти через смерть. Оставалось надеяться, что Динке не придется столкнуться с подобными испытаниями.

– Она, на самом деле, сильная. Она справится. И все эти игры, инфантилизм пройдут. Я знаю, надо только дать ей время, – произнес Глеб, глядя на Сашу.

Она кивнула. Дай бог. И дай бог, чтобы случилось это как можно безболезненнее.

Тем временем Глеб серьезно готовился к экспедиции. Наверное, в сотый раз перечитывал уже отобранные материалы, проверял и перепроверял списки необходимых вещей и оборудования. Он обещал Евгению Михайловичу и, что самое главное, себе, и не должен допустить промаха.

Как-то вечером он вернулся в свою комнату едва не падая с ног от усталости и сразу повалился на кровать, но вздрогнул от деликатного покашливания, доносящегося из угла комнаты.

Парень поспешно вскочил и, наконец, заметил темный силуэт. Старый шаман! Вот уж не ждали! Что-то его давно не было!

– Ай-ай-ай, – покачал головой старик, и Глеб услышал, как стукнулись костяные фигурки у него на косичках… странно, призрак стал как будто еще более материальным, – не жалеешь ты себя, молодой шаман, совсем не жалеешь! Так и все, пока живые, спешат, бегут куда-то. А куда бегут? Свое дело ли делают? Тех ли слушают? Нет времени! Бегут, бегут…

Философствования призрака – это, наверное, последнее, что был готов слушать сейчас Глеб.

– Это все? – спросил он, зевая.

– Кто закрывает свой слух, тот не слышит, сколько ему ни говори, однако, – сказал шаман, поднимаясь с корточек. – Попрощаться я пришел.

– То есть как попрощаться? – удивился Глеб. Он уже привык к появлениям старого шамана, порой едва выносимого из-за вечного брюзжания и непонятных полунамеков, однако иногда весьма полезного.

– А так, молодой шаман, что не дело мне за тобой все время ходить-бродить. У тебя своя дорога, и сейчас стоишь ты прямиком на развилочке. Сам и решай, куда путь держать.

По крайней мере, манера изъясняться у старика осталась прежняя. Только нарочитого косноязычия поубавилось.

– Не хочешь объяснить нормально, не объясняй, – пожал плечами парень. Если старик хочет, чтобы Глеб принялся его умолять, то он просчитался. – Но как же ты сам? Ян говорил, что тебе моя энергия нужна для существования.

– Эх! – Шаман хлопнул себя по коленям, закрытым длинной вышитой бусинами и сложными узорами паркой[9]. – Сильный он шаман, но еще молодой, глупый, раз не знает, что течет, течет себе река, а потом, глядишь, и морем станет.

– В общем, – подвел итог Глеб, опять зевнув, – тебе больше моя энергия не требуется, и ты решил сам по миру поскитаться.

– Решил, однако, – хитро прищурился старый шаман. – Надо мир смотреть. Большой он, широкий, однако! Всегда глаза открытыми держать стоит. И молодому шаману тоже!

Сказал – и пропал, словно его и не было.

Ну вот, навел мути, усердно намекал на что-то, а на что – непонятно.

Ладно, не в этом сейчас дело. Сперва – задание, а потом, может, и прояснятся странные намеки. Нет, сперва – спать!

• Предыдущая
• 9/46
• Следующая