Верный садовник - ле Карре Джон - Страница 48
- Предыдущая
- 48/110
- Следующая
Вылезая из микроавтобуса, он услышал, как Роб говорит в микрофон: «Кэнди выходит из кинотеатра. Повторяю, Кэнди выходит из кинотеатра с сумочкой». Дверца захлопнулась. «Конец главы», — подумал он. Двинулся вдоль мостовой. Кэнди ловит такси, и она мужского пола.
Джастин стоял у высокого окна в кабинете Хэма и вслушивался в перезвон курантов, отбивающих десять часов, разносящийся над городом. Он оглядывал улицу, но расположился чуть в глубине, где сам мог видеть все, оставаясь практически невидимым для тех, кто наблюдал за домом. На столе горела лампа. Хэм расположился в углу, на кресле, истертом не одним поколением клиентов. С реки поднимался туман и покрывал блестящим ледком перила у часовни Святой Этелдреды, в которой Тесса часто и тщетно пыталась найти общий язык с Создателем. Горевшая зеленым неоном доска объявлений сообщала о том, что часовня восстановлена орденом розминианцев. Исповеди, благословения и венчания по предварительной договоренности. Вечерняя служба закончилась, и редкие прихожане один за другим вышли из часовни. Тессы среди них не было. На полу кабинета в пластмассовом ящике лежало содержимое «гладстона». На столе — нотная папка Тессы, рядом, в папках с логотипом фирмы, распечатки, факсы, фотокопии, стенограммы телефонных разговоров, открытки и письма, собранные Хэмом за последний год его активного общения с Тессой.
— К сожалению, есть трудности, — с неохотой признался Хэм. — Не могу найти ее последних писем, которые получал по электронной почте.
— Не можешь найти?
— И от других тоже, если уж на то пошло. В компьютер залез вирус. Сожрал почтовый ящик и половину жесткого диска. Инженер еще работает. Когда сможет все восстановить, ты эти письма получишь.
Они поговорили о Тессе, о Мэг, о крикете, которому тоже нашлось место в большом сердце Хэма. Джастин испытывал к крикету полнейшее равнодушие, но попытался хотя бы выказать интерес. В сумраке ярко светился рекламный щит, призывающий посетить Флоренцию.
— Твоя курьерская служба между Турином и Лондоном работает в прежнем режиме, Хэм? — спросил Джастин.
— Абсолютно, старина. Каждую неделю. Правда, компанию поглотила другая, размером побольше. Обычное дело. Но люди те же, сменилось только высокое начальство.
— И ты по-прежнему используешь эти красивые кожаные коробки для шляп с названием фирмы, которые этим утром я видел в твоем сейфе?
— Если я с ними и расстанусь, то в самую последнюю очередь.
Джастин все смотрел на улицу. Они не уходили, крупная женщина в шубе и худощавый мужчина в трилби и пальто с поднятым воротником. Последние десять минут они смотрели на доску объявлений часовни Святой Этелдреды, хотя хватило бы и десяти секунд, чтобы переварить имеющуюся на ней информацию. Иногда, даже в цивилизованной стране, есть возможность узнать, кто есть кто.
— Скажи мне, Хэм.
— Все, что угодно, старина.
— Тесса держала в Италии много денег?
— Более чем. Хочешь взглянуть, где и сколько?
— Да нет. Они теперь мои?
— И всегда были. Общие счета, помнишь? Все, что мое, — твое. Пытался ее отговорить. Велела мне заткнуться. Типично для нее.
— Значит, твой туринский компаньон может послать мне деньги, так? В тот или этот банк. Туда, где я окажусь.
— Без проблем.
— Или тому, кого я назову. При условии, конечно, что он предъявит паспорт.
— Твое право, старина. Делай что хочешь. Получай удовольствие, и это главное.
Мужчина в трилби повернулся спиной к доске объявлений и принялся изучать звезды. Женщина в шубе смотрела на часы. Джастин вновь вспомнил инструктора на курсе безопасности: «Наблюдатели — актеры. Самое трудное для них — ничего не делать».
— У меня есть приятель, Хэм. Я тебе никогда о нем не говорил. Питер Пол Аткинсон. Он пользуется моим абсолютным доверием.
— Адвокат?
— Разумеется, нет. У меня есть ты. Он — журналист из «Дейли телеграф». Давний друг со студенческих времен. Я хочу выдать ему генеральную доверенность. Предоставить право решать любой вопрос, связанный с моими делами. Если ты или твои люди в Турине получите от него какие-либо инструкции, я хочу, чтобы к ним отнеслись, как к моим.
Хэм потер кончик носа.
— Просто так сделать это нельзя, старина. Слов недостаточно. Мне нужна его подпись и прочее. Твое официальное разрешение. Лучше засвидетельствованное.
Джастин подошел к Хэму, протянул ему паспорт Аткинсона.
— Может, все необходимое ты возьмешь отсюда? — предложил он.
Хэм прежде всего раскрыл паспорт на страничке с фотографией, выражение его лица ни чуточки не изменилось, пока он переводил взгляд с фотографии на Джастина. Вновь вернулся к паспорту. Пролистал. Виз на страничках паспорта хватало.
— Твой приятель — любитель попутешествовать, — флегматично отметил он.
— И, подозреваю, ему еще придется поездить по свету.
— Мне нужна подпись. Без подписи не смогу ничего сделать.
— Дай мне минуту-другую, и ты ее получишь.
Хэм поднялся, вернув паспорт Джастину, прошествовал к столу. Выдвинул ящик, достал какие-то бланки и чистые листы бумаги. Джастин сел за стол, с нависшим над плечом Хэмом несколько раз расписался за Аткинсона на листе бумаги, прежде чем расписаться за него на бланке генеральной доверенности, согласно которой Питер Пол Аткинс получал права распоряжаться той частью состояния Джастина Куэйла, которая находилась под управлением юридической фирмы «Хэммонд и Манцини», с представительствами в Лондоне и Турине.
— Нотариальное заверение я возьму на себя, — заметил Хэм.
— И еще один момент, если ты не возражаешь.
— Слушаю тебя.
— У меня возникнет необходимость написать тебе.
— В любое время, старина. С радостью буду читать твои письма и обещаю отвечать незамедлительно.
— Но посылать я их буду не сюда. Не в Англию. И даже не в твое представительство в Турине, если ты не возражаешь. Как мне помнится, у тебя полным-полно итальянских тетушек. Не могла бы одна из них получать для тебя письма и хранить, пока ты их у нее не заберешь?
— Есть у меня одна старая драконша в Милане, — Хэма передернуло.
— Нам и нужна старая драконша в Милане. Может, дашь мне ее адрес?
В Челси в полночь, в блейзере и серых фланелевых брюках, Джастин сидел в столовой под огромной сверкающей люстрой, за отвратительным столом и писал письмо. Перьевой ручкой. Несколько скомканных черновиков уже лежали в корзинке для мусора, но итог ему все равно не нравился:
"Дорогая Элисон!
Я благодарен Вам за высказанные на нашей встрече предложения. Оффис всегда отличался заботой о своих сотрудниках, и нынешняя ситуация не стала исключением. Я обстоятельно обдумал Ваши предложения и провел совещание с адвокатами Тессы. Как выяснилось, в последние месяцы она изрядно запустила свои дела, отчего возникли проблемы, решение которых невозможно без моего непосредственного участия. Необходимо определиться с местом постоянного проживания и налогами, не говоря уже о продаже заграничной собственности. Поэтому я решил заняться этими делами и чувствую, что они отвлекут меня от происшедшей трагедии.
Надеюсь, что Вы не затаите на меня зла, если я неделю или две потяну с ответом на Ваши предложения. Что же касается отпуска по болезни, я считаю себя не вправе использовать в личных целях благорасположение Оффиса. Я не брал отпуск в этом году, и, как я понимаю, в связи с завершением службы в Кении мне положены дополнительные пять недель отпуска. И я бы предпочел прежде всего использовать свой законный отпуск, а уже потом просить Вас о его продлении в связи с болезнью.
С благодарностью, Джастин".
«Лицемерная, бесчестная пустышка, — подумал он с чувством глубокого удовлетворения. — Джастин, чиновник до мозга костей, прежде всего думает о том, уместно ли ему брать отпуск по болезни, если в это время он намеревается заниматься делами убитой жены». Он вернулся в холл и еще раз взглянул на «гладстон», лежащий под мраморным столиком. Один замок взломали, и он более не работал. Второй просто вырвали. Содержимое лежало в беспорядке. «Плохие вы специалисты», — презрительно подумал он. Но тут же пришла другая мысль: «Если только вы не хотели напугать меня. В этом случае с профессионализмом у вас все в порядке». Он проверил карманы. Паспорт, настоящий, чтобы выезжать из Англии и въезжать обратно. Деньги. Никаких кредитных карточек. С решительным видом он начал гасить огни, дабы у тех, кто наблюдал за домом, не возникло ни малейших сомнений в том, что его единственный обитатель готовится отойти ко сну.
- Предыдущая
- 48/110
- Следующая
