Верный садовник - ле Карре Джон - Страница 86

• Предыдущая
• 86/110
• Следующая

— Бензин в баке есть?

В боковое зеркало он видит, как из каждого такси выходят по два человека. Должно быть, двое прятались на задних сиденьях. Один держит в руках бейсбольную биту, другой — непонятный предмет: бутылку, гранату, а возможно, огнетушитель. Все четверо направляются к их автомобилю. Слава богу, двигатель заводится. Джастин жмет на газ, снимает автомобиль с ручного тормоза. Но в автомобиле автоматическая коробка передач, а Джастин не может вспомнить, как она работает. Поэтому вдруг нажимает на педаль тормоза. Но приходит в себя и снова жмет на газ. Автомобиль трогается с места, трясясь, протестуя. Руль не желает поворачиваться. В зеркале Джастин видит, что мужчины прибавляют шагу. Он осторожно придавливает педаль газа. Передние колеса визжат, автомобиль бросает из стороны в сторону, но он движется все быстрее. Мужчин охватывает тревога, они уже бегут. Одежда позволяет: шинели, ботинки на каучуковой подошве. На одном, который с бейсбольной битой, матросская шерстяная шапка с помпоном. Остальные в меховых шапках. Джастин бросает короткий взгляд на Лару. Она поднесла руку к лицу, два пальца зажаты зубами. Второй рукой она упирается в приборный щиток. Глаза закрыты, она что-то шепчет, возможно, молится, Джастина это удивляет, потому что до этой минуты он воспринимал ее как богиню, тогда как ее любовника Лорбира ни в грош не ставил. Они оставляют позади маленькую площадь и уже трясутся по плохо освещенной улице. В домах не горит ни одного окна.

— Где самая освещенная часть города? Самая оживленная? — спрашивает он. Лара качает головой.

— Где железнодорожный вокзал?

— Слишком далеко. У меня нет денег.

Она, похоже, думает, что город им предстоит покидать на пару. Дым или пар, поднимающийся из-под капота, и отвратительный запах горящей резины напоминают ему о студенческих бунтах в Найроби, но он продолжает жать на педаль газа, смотрит на мужчин в боковое зеркало и думает о том, как нескладно они все сделали. Должно быть, их подготовка оставляла желать лучшего. Более квалифицированная команда никогда бы не бросила автомобили. Им бы сейчас вернуться к такси, по крайней мере вернуться могли бы двое, но они об этом и не думали, возможно, потому, что расстояние до автомобиля Лары сокращалось и все зависело от того, кто первым сломается: эти мужчины или этот автомобиль. Дорожный знак на английском и французском извещал о приближении к перекрестку. Будучи полиглотом, он не может не обратить внимание на разницу в языках.

— Где больница? — спрашивает он. Она вынимает пальцы изо рта.

— Доктору Ларе Эмрих вход на территорию больницы запрещен, — бубнит бесстрастным голосом.

Он смеется, чтобы встряхнуть ее, подбодрить.

— Значит, мы туда ехать не можем, не так ли? Раз запрещен, то ни в коем разе. Понятное дело. Так где она?

— Налево.

— Как далеко?

— В нормальной ситуации совсем близко.

— Как близко?

— Пять минут. Если дорога свободна, еще меньше.

Дорога свободна, но из-под капота поднимается пар или дым, на асфальте ледяная корка, стрелка спидометра колеблется в районе пятнадцати миль в час, мужчины не выказывают признаков усталости, ступицы передних колес мерзко скребут об лед или асфальт. Внезапно, к полному изумлению Джастина, впереди дорога вливается в схваченную морозом центральную площадь кампуса. Он видит ворота с бойницами и рыцарским щитом. Слева — увитый плющом павильон и три корпуса из стали и стекла, возвышающиеся над ним, как айсберги. Он выворачивает руль влево и еще сильнее давит на педаль газа, но ничего не меняется. Стрелка спидометра падает к нулю. Джастин не понимает, как такое может быть, потому что они по-прежнему движутся, пусть гораздо медленнее.

— Вы тут кого-нибудь знаете?! — кричит он ей. Должно быть, она задавалась тем же вопросом.

— Фила.

— Кто такой Фил?

Она перегибается через спинку сиденья, достает из сумки пачку сигарет, не «Спортсмен», закуривает, протягивает ему, но он мотает головой.

— Мужчины отстали, — она оставляет сигарету себе. Как верный скакун, бежавший до последнего, автомобиль умирает. Передняя ось ломается, едкий черный дым поднимается над капотом, доносящийся снизу треск извещает о том, что автомобиль упокоился посреди площади. Под отупевшими взглядами двух наркоманов из племени кри Джастин и Лара выбираются из машины.

Рабочее место Фила — деревянная сторожка, примыкающая к гаражу машин «Скорой помощи». Обстановка — стол, табуретка, телефон, красный «маячок», обогреватель и календарь, постоянно открытый на декабре: женщина в колпаке Санта-Клауса демонстрирует свою голую задницу. Фил, в кожаной кепке, сидел на табуретке и говорил по телефону. На выдубленном ветром и солнцем морщинистом лице серебрится щетина. Услышав Лару, она заговорила на русском, он замер, уставившись прямо перед собой, словно хотел убедиться, что обращаются к нему. И лишь убедившись, повернулся к ней. Джастину показалось, что разговор между ними длился вечность: Лара стояла в дверях, он сам переминался с ноги на ногу за ее спиной, Фил сидел на стуле, положив на колени мозолистые руки. Джастин предполагал, что они обсудили всех своих родственников и знакомых, узнали, как чувствует себя дядя или кузен, как идут дела у свата и брата, но наконец Лара отошла в сторону, чтобы пропустить старика. По пандусу он спустился в подземный гараж.

— Он знает, что вам запрещено здесь появляться? — спросил Джастин.

— Это неважно.

— Куда он пошел?

Нет ответа, да он и не нужен. Из глубин гаража поднимается и останавливается рядом с ними новенькая машина «Скорой помощи». Фил, в кожаной кепке, сидит за рулем.

Он отметил, что дом новый и дорогой. Как объяснила Лара, «КВХ» застроила у озера целый квартал, чтобы поселить в нем своих любимых дочерей и сыновей. Она налила ему виски, себе — водки, показала джакузи, продемонстрировала в работе домашний кинотеатр и многофункциональную микроволновую печь, указала место за забором, где парковались Organy, наблюдая за ней, практически семь дней в неделю, с восьми утра до позднего вечера. Они уезжали раньше только в те дни, когда по телевизору показывали важные хоккейные матчи. Она показала ему нелепое ночное небо в спальне, купол с миниатюрными лампочками, имитировавшими звезды, которые ярко вспыхивали или гасли по желанию обитателей огромной круглой кровати, которая стояла под куполом. На какой-то момент создалось ощущение, что они сейчас станут ее обитателями, мужчина и женщина, отвергнутые Системой, что могло быть логичнее? Но тень Тессы промелькнула между ними, момент канул в Лету, пусть ни один из них не сказал ни слова. А вот насчет икон Джастин высказался. Их было пять: святые Андрей, Павел, Петр, Иоанн и сама Дева Мария. С нимбами и руками, сложенными в молитве или вскинутыми к небесам, просящими о благословении или напоминающими о Троице.

— Полагаю, их дал вам Марк, — он никак не ожидал, что Лара религиозна. Она помрачнела.

— Это абсолютно научная позиция. Если бог существует, он будет благодарен. Если нет — все это ерунда.

Покраснела, когда он рассмеялся, потом рассмеялась сама.

Спальня для гостей находилась в цокольном этаже. Решетки на выходящем в сад окне напомнили ему дом Глории. Он спал до пяти утра, час писал тетушке Хэма, потом оделся и на цыпочках поднялся наверх, чтобы оставить записку Ларе и, выскользнув из дома, поймать машину до вокзала. Она сидела у панорамного окна, курила, в той же одежде, что и вчера. Пепельница ломилась от окурков.

— Вы сможете добраться до вокзала на автобусе. Остановка в конце улицы. Он отправляется через час.

Она сварила ему кофе, и Джастин выпил его на кухне. Обсуждать вчерашние события никому не хотелось.

— Может, они — чокнутые грабители, — предположил он, но Лара осталась в кругу своих раздумий. Чуть позже он спросил о ее планах.

— Сколько еще вы можете здесь жить?

— Несколько дней, — рассеянно ответила она. — Неделю.

— А что потом?

— Зависит от обстоятельств, — ответила она. Это неважно. С голода она не умрет. Какое-то время они молчали.

• Предыдущая
• 86/110
• Следующая