Александр Агренев. Трилогия (СИ) - Кулаков Алексей Иванович - Страница 1
- 1/276
- Следующая
Алексей Иванович Кулаков
Александр Агренев. Трилогия
Алексей Иванович Кулаков На границе тучи ходят хмуро...
Александр Агренев-1
Аннотация
Россия конца 19-го века. Экономический подъем и развитие промышленности Российской империи соседствуют с нищетой и безграмотностью подавляющей части населения… Какие возможности у обыкновенного подпоручика пограничной стражи из обедневшего княжеского рода в провинциальном Ченстохове? Честно служить и надеяться, что начальство и царь-батюшка его не позабудут.
Так бы и было, но… По вине катаклизма наш современник оказался в теле молодого выпускника Первого Павловского военного училища. Как выживет он в мире, который для него чужой? Поплывет ли по течению или воспользуется шансом построить свою жизнь заново?
Алексей КулаковНа границе тучи ходят хмуро…
Посвящается моим любимым женщинам, маме и жене, – без них книги бы не было.
Автор
Пролог
То, что охота не задалась, стало понятно почти сразу. Мелкий дождик прямо-таки шептал: спать, спать… На следующий день ничего не изменилось, но все же, немного подзаправившись «жидким топливом», несгибаемые охотники выдвинулись на поиск какой-нибудь живности. Желательно косуль (на них даже лицензия имелась), но под вечер все согласны были даже на одинокого зайца – тогда было бы чем оправдать целый день бессмысленных шатаний по лесам и полям необъятной родины. Увы! Пришлось (как и всегда) отвести душу на пустых пивных банках и березовых чурбачках. Точку в этих немудреных развлечениях поставила начавшаяся на закате летняя гроза – красивая, с полыханием разрядов на полнеба, громом, от которого закладывало уши, и косыми струями теплого ливня. Все охотники, весело перекрикиваясь, потрусили к палаткам, а один решил снять буйство стихий на цифровик, для чего немного отошел в поле, где и принялся периодически сверкать вспышкой. Последнее, что все запомнили отчетливо, – двойная вспышка со стороны одинокого силуэта, слегка размытого в водяной пыли: маленькая – из его рук и большая, соединившая землю и небо толстым плазменным жгутом. Потом настало время запредельного ЗВУКА, раздирающего тело и сознание… Когда первые, кто очнулся, подбежали поближе в поисках своего товарища, их почти сразу и дружно вывернуло – от густого запаха горелого мяса. Тела никто так и не нашел…
Все, что я почувствовал, – как вспыхнул призрачно-белый свет. И еще вибрацию в теле, такую, что казалось, будто рассыпаюсь на части. Темнота. Мягкая и обволакивающая, она стремилась растворить в себе, размывая любые мысли и желания. Со странным безразличием я просто ждал, но ничего не происходило. Постепенно я начал различать окружающее – стал виден поток черного… света и отдельные мягкие струи в нем, мерцающие множеством разноцветных искорок, иногда окутанных завораживающим и манящим серебристо-синим туманом. Одни искорки покалывали… ласково, что ли? Другие воспринимались как перекрученный клубок стальной проволоки с зазубринами на концах. Как долго это продолжалось, не знаю. Может, двигался поток, а может, я в нем. Понять было сложно. Постепенно внимание все больше и больше стала привлекать «ласковая» искра. Вот она вспыхнула особенно ярко и тут же затлела тускло-тускло, заслоняя собою все вокруг, незаметно вырастая в размерах, наливаясь силой, настойчиво притягивая и маня к себе, все ближе и ближе. Наконец все окончательно погасло, уступая ее настойчивому сиянию, вспышка и сразу следом – тьма…
Глава 1
Боль. Она жгучим огнем разорвала покой души и принесла ощущение жизни. Все пять чувств корчились от нее, вымывая из разума равнодушие – по капле, струйкой, полноводной рекой… После пришел черед Хлада, и от него трясло так, что даже ослепляющие вспышки света во тьме были не сразу осознаны. Но постепенно они стали восприниматься как… пощечины? С громыхающим скрежетом вернулся слух, и из размыто-серой пелены сразу прошелся напильником по нервам слегка «плавающий» голос:
– Юнкер? Вы меня слышите? Гм?
– Агхкхха… Гэ а?
– О! Он пришел в сознание, господин штабс-капитан!
– Благодарю вас, я это заметил.
Новый голос был гораздо глуше первого.
– Юнкер Агренев, вы слышите меня? Как вы себя чувствуете?
– Доктор, позвольте заметить – корнет Агренев!
– Для меня он прежде всего пациент, а все прочее…
Голоса отдалились, и мягко подступившая, ласковая темнота укутала собою сознание, унеся его в беспамятство.
Он пришел в себя, как будто всплыл из толщи воды к солнцу и небу: плавно, мягко и немного растянуто по времени. Первое, что увидел, – это потолок. Грубо побеленный, в мелких трещинках – и взгляд тут же зацепился за одну из них, помогая прийти в себя. Постепенно возникло понимание: живой!!! Руки, ноги – все на месте и цело! Тело, правда, ломает так, как будто вагон с углем разгрузил. Слабой, словно чужой рукой провел по себе в поисках ожогов или ран… и… и… и хрипло каркнул:
– Похоже, крыша все же улетела!!
Правду говорят: утро оказалось заметно лучше вечера. Чужая память, а вернее, обрывки и куски ее, воспринималась теперь как собственная. К сожалению, информации крайне не хватало – но лучше хоть что-то, чем совсем ничего.
«Итак, что мы имеем?»
Вчера у юнкера Агренева был торжественный выпуск из Павловского военного училища и построение-парад по случаю получения первого офицерского чина – в высочайшем присутствии. Яркое солнце, звуки оркестра, нереально сочные цвета – и над всем этим гремит сильный голос… ага, начальника училища? Хм, может, и нет, но бывший хозяин тела явно трепетал перед его обладателем.
– Князь, поздравляю вас корнетом!
«Нормально, я еще, оказывается, и аристократ!»
– Благодарю вас, ваше…
На этом фильм-воспоминание резко оборвался, напоследок одарив слабым отголоском боли в висках. Отсортировав то, что осталось, он не смог даже определить, как его – м-да!.. – теперь звать-величать, то есть собственное имя и отчество. А когда-то звали Леней-Леонидом…
«А значит, что? Остается всем и каждому поведать о моей… гм… амнезии! И валить подальше от всех, кто знал меня прежнего, подальше и побыстрее. Потому как я сегодня не такой, как вчера, – и сильно не такой».
От размышлений отвлекло сильное желание посетить… сортир, как подсказала ново-старая память. Блин!!! Ну просто день открытий, чтоб их! Тело заметно «тормозило», как будто передвигалось под водой. Шаркнув ногой под койкой, он тут же выпнул наружу эмалированный тазик знакомой формы – утка обыкновенная, медицинская.
«А жизнь-то, похоже, налаживается, а?»
Глава 2
Отныне и навсегда он – князь Агренев, Александр Яковлевич. После завершения торжеств по случаю окончания славного Первого Павловского военного училища, расположенного в не менее славном городе Санкт-Петербурге, он был найден без сознания на полу рядом со своей койкой в казарме. Попытки привести в чувство успеха не имели, и безвольную тушку «обессилевшего от эмоций» князя на руках перенесли в лазарет училища, где он и провалялся пять дней, пока не пришел в сознание. Товарищи по учебе уже разъехались наслаждаться месячным отпуском, наставники большей частью тоже, на освободившиеся койки выпускников уже (и с немалым энтузиазмом) переселились довольные и счастливые бывшие первокурсники… перед тем как отбыть на сборы в Красносельский летний лагерь. Сейчас начало июня, и вообще, бедный он, несчастный сиротинушка… Последнее утверждение есть натуральный факт. Матушка умерла через три года после его рождения, а отец преставился пять лет назад (но и до этого не баловал вниманием единственного сына). Так что юнкер Агренев всю свою сознательную жизнь жил и учился на казенном коште – то бишь на полном государственном обеспечении. Ко всему еще имел вполне заслуженную репутацию рохли и зубрилы, вежливо-предупредительного с учителями и курсовыми офицерами, но нелюдимого со сверстниками.
- 1/276
- Следующая