Арсен Люпен против Херлока Шолмса - Леблан Морис - Страница 16

• Предыдущая
• 16/42
• Следующая

Экипаж привез их к «Елисейскому дворцу». Вильсон попросил у портье ключ от номера.

Поискав, тот удивленно ответил:

– Но, месье, вы же съехали утром.

– Я? Как это так?

– Ваш друг передал нам письмо от вас.

– Какой еще друг?

– Тот господин, что принес ваше письмо… Смотрите, здесь как раз вложена ваша карточка. Прошу…

Вильсон взял письмо в руки. Действительно, это была его карточка и его почерк.

– Господи, боже мой, – прошептал он, – еще один гадкий трюк.

И, встревожившись, спросил:

– А багаж?

– Ваш друг забрал и чемоданы.

– И… вы ему их отдали?

– Конечно, ведь в письме вы как раз об этом и просили.

– Правда, правда…

Они молча побрели наугад по Елисейским полям. Приятное осеннее солнце освещало проспект. Стояла теплая погода, веял легкий ветерок.

На Рон-Пуан Херлок остановился раскурить трубку, затем пошел дальше. Вильсон не выдержал:

– Не понимаю вас, Шолмс, откуда такое спокойствие? Над вами потешаются, играют, как кошка с мышкой… А вы не можете ни слова сказать в ответ!

Шолмс остановился и сказал:

– Вильсон, я все думаю о вашей визитной карточке.

– А что?

– А то, что вы только представьте себе, этот человек, готовясь к войне с нами, заранее запасся образцами моего и вашего почерков, а в бумажнике его лежит наготове ваша визитная карточка. Подумайте, какие меры предосторожности, какая прозорливость и воля, какие методы и какая организация!

– То есть…

– То есть, Вильсон, для того, чтобы сражаться с так хорошо подготовленным, столь прекрасно вооруженным врагом, чтобы его победить, нужно… нужно быть мною. И еще, видите ли, Вильсон, ничто никогда не получается с первого раза.

В шесть часов в вечернем выпуске «Эко де Франс» появилась такая заметка:

– Ба! – заявил Херлок Шолмс, комкая газету, – какое ребячество! Единственный мой упрек Арсену Люпену – он слишком увлекается детскими выходками. Восторг толпы для него все! Ну просто какой-то уличный мальчишка!

– Значит, Херлок, будете продолжать сохранять спокойствие?

– Спокойствие, всегда спокойствие, – ответил Шолмс тоном, в котором так и клокотала страшная ярость. – К чему раздражаться? Ведь я уверен, ЧТО ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО БУДЕТ ЗА МНОЙ!

Каким бы твердокаменным ни казался Херлок Шолмс, а он был из тех, на кого неудачи не оказывают ровно никакого воздействия, все же бывают обстоятельства, когда и самым отважным приходится собираться с силами перед тем, как попытать счастья в новом поединке.

– Сегодня у меня выходной, – объявил он.

– А я?

– Вы, Вильсон, пойдете покупать одежду и белье, чтобы восстановить наш гардероб. А я пока отдохну.

– Отдыхайте, Шолмс. Я буду бдить.

Эти слова были сказаны с особой важностью, как будто Вильсон становился часовым, охраняющим аванпосты, и потому подвергался наистрашнейшей опасности. Он выпятил грудь, напряг мышцы и обвел острым взглядом маленький гостиничный номер, где они обосновались.

– Бдите, Вильсон. А я тем временем постараюсь разработать план кампании, на сей раз с учетом силы и изворотливости врага. Видите ли, Вильсон, мы недооценили Люпена. Придется начать все сначала.

– А лучше еще раньше. Но хватит ли времени?

– Девять дней, мой старый друг! Пять из них лишние.

Всю вторую половину дня англичанин курил и спал. И лишь на следующее утро возобновил военные действия.

– Я готов, Вильсон, сегодня нам придется долго ходить.

– Пошли! – с воинственным пылом воскликнул Вильсон. – Ноги у меня так и чешутся!

Шолмсу предстояло провести три долгие беседы: сначала с мэтром Детинаном, чью квартиру он досконально обследовал, затем с Сюзанной Жербуа, которую он вызвал телеграммой, чтобы расспросить о Белокурой даме, и наконец, с сестрой Августой, после убийства барона д'Отрека удалившейся в монастырь визитандинок.

Каждый раз Вильсон, ожидавший на улице, вопрошал:

– Довольны?

– Очень.

– Я так и знал, мы на правильном пути. Вперед!

Они действительно долго ходили. Отправились на осмотр двух зданий, стоявших по бокам особняка на авеню Анри-Мартен. Затем дошли до Клайперон и, пока изучали фасад дома 25, Шолмс рассуждал вслух:

– Совершенно ясно, что между всеми этими домами существуют секретные переходы… Но непонятно…

Впервые в глубине души Вильсон усомнился во всемогуществе своего гениального собрата. Зачем столько слов и так мало дел?

– Зачем? – вскричал Шолмс, будто отвечая на сокровенные мысли Вильсона, – да потому, что, когда имеешь дело с этим чертовым Люпеном, приходится работать вслепую, наугад и вместо того, чтобы выводить истину из точных фактов, надо вытягивать ее из своих собственных мозгов, а потом проверять, подходят ли твои выводы к событиям, происшедшим в действительности.

– А что же эти тайные переходы?

– Да что от них толку! Даже если и обнаружишь, каким образом Люпен попал в квартиру адвоката и как вышла из дома Белокурая дама после убийства барона д'Отрека, все равно ни на сколько не продвинешься! Даст ли мне это оружие для нападения?

– Нападать, всегда нападать! – возгласил Вильсон, но не успел он договорить, как с криком отпрыгнул. Прямо к их ногам что-то упало, это был мешок, наполовину наполненный песком. Он чуть было серьезно их не ранил.

Шолмс поднял голову: над ними, на уровне шестого этажа на лесах виднелись какие-то рабочие.

– Нам повезло! – воскликнул он, – еще шаг и мешок тех неумех свалился бы как раз нам на голову. Можно даже подумать…

Осекшись, он бросился к дому, проскакал шесть этажей, ворвался в квартиру и, к величайшему ужасу лакея, выбежал на балкон. Никого.

– Где рабочие, которые только что были тут? – набросился он на лакея.

– Ушли.

– Как?

– По черной лестнице, конечно.

Шолмс перегнулся через перила. Из дома с велосипедами выходили двое неизвестных. Вот они вскочили в седло и укатили.

– Давно они работают тут на лесах?

– Эти-то? Только с сегодняшнего дня. Они новенькие.

Шолмс вернулся к Вильсону.

Они понуро поплелись обратно, и этот второй день закончился в мрачном молчании.

На следующее утро – то же самое. Они уселись на ту же скамью на авеню Анри-Мартен и, к великому разочарованию Вильсона, которого все это никак не забавляло, просидели много часов, глядя на три дома на противоположной стороне улицы.

– На что вы надеетесь, Шолмс? Думаете, Люпен вот-вот выйдет из этих домов?

– Нет.

– Рассчитываете, что тут появится Белокурая дама?

– Нет.

– Так что же?

– Просто жду, чтобы что-нибудь произошло, хоть какое-нибудь событие, за которое можно было бы уцепиться.

– А если ничего не произойдет?

– Тогда что-то произойдет во мне самом, появится искра, способная разжечь пламя.

Тишину того утра прервало лишь одно происшествие, да и то самым неприятным образом.

Лошадь какого-то господина, гарцевавшего по специально отведенной для этого дорожке между двумя мостовыми, вдруг резко взяла влево и задела скамью, на которой они сидели, так что круп животного даже коснулся плеча Шолмса.

– Эй-эй, – со смехом воскликнул он, – еще немного, и ваша лошадь сломала бы мне плечо!

Господин никак не мог справиться с поводьями. Англичанин тем временем вытащил револьвер и прицелился. Но Вильсон схватил его за руку.

• Предыдущая
• 16/42
• Следующая