Операция «Невеста» - Романова Галина Львовна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/150
• Следующая

— Слушай, — выдохшийся я сдался первым, — ты почему не стряхиваешься?

— Потому что крепко держусь! — долетел плачущий голос.

— А ты не держись!

— Но я же тогда упаду!

— Мы этого и хотим!

— Не на-а-адо, — разревелась девушка. — Я сама-а-а-а…

— Что сама? — Три головы задрались к небу.

— Сама-а-а слезу-у-у…

— А ты сможешь?

— Еще не знаа-а-аю…

Минуту спустя наверху послышался шорох. Громко хрустнула какая-то ветка, взвизгнула Марджет… Еще некоторое время спустя шорох возобновился.

Мы втроем вернулись на землю, собрали раскиданные сгоряча вещи, расчистили между двумя холмиками местечко, обеззаразили его — мало ли какая нечисть тут по ночам выползает на запах живых существ, — разожгли костерок. Вытряхнутый из мешка черный петух, привязанный за лапку, нервно переступал с ноги на ногу, косился желтым холодным глазом на огонь, но помалкивал.

Мы уже приготовились, за неимением нормального ужина, поджарить на костре хлеб, когда с дерева сама спустилась Марджет. То есть она повисла на руках на нижней ветке на высоте три локтя над землей и категорически отказалась разжимать руки, пока Зимовит не придержал ее за ноги.

Когда исцарапанная, вспотевшая, взлохмаченная и дрожащая девушка присоединилась к нам, петух слегка занервничал, но у древолазки так дрожали руки, что о запекании на углях птичьей тушки речи не шло. Пристроившись между мною и Зимовитом, Марджет сжалась в комочек и только зыркала исподлобья глазами.

Припасов было мало, но, пошарив по округе, волкодлак с истинно звериной сноровкой отыскал немного грибов и недозрелые орехи. Мы даже выделили горсточку крупы петуху — совсем чуть-чуть, чтобы птица не подумала, будто ее откармливают нарочно.

— Меня, стало быть, ловите? — поинтересовался полузверь, когда с ужином было покончено.

— Да. — Я прожевал последний грибок. — Только я не знал, что ты — это ты. И потом, студенты на практике. У них совсем другая тема дипломной работы. И вообще…

— Вообще, это ведьмачья работа — оборотней шугать, — согласно кивнул мой собеседник. — В прежние времена на это не так строго внимание обращали. Главное, что тварь нейтрализована, а кем — неважно.

— Погоди, — осенило меня, — так это вы с мэтром так подрабатывали?

— Ага, — довольно оскалился волкодлак. — Селяне истинного оборотня от обращенного волкодлака не отличают. Раз на четырех ногах бегает и шерстью оброс — значит, оборотень! И тем более не спрашивают, есть ли у «специалиста» нужный диплом. Взялся тварь уничтожить — хорошо. Года два мы с Рубаном так работали — сперва я народ пугал, а потом он приезжал, меня ловил и получал гонорар. А потом он практику в Больших Звездунах купил. Остепенился. Скоро небось женится…

Я усмехнулся. Госпожа Гражина уже несколько лет обрабатывала моего партнера, желая выйти замуж, но тот оставался глух, нем и равнодушен.

— А ведь это отличная идея! — вдруг встрепенулся волкодлак. — Хотите заработать?

— Что?

— Вас же за оборотнем послали, да? — Он придвинулся ближе. — Вот и покажем им меня! Подадим товар лицом, так сказать! Гонорар пополам.

Он протянул лапу для пожатия, но неожиданно насупился Зимовит:

— Нет.

— Что, такой честный? — обиделся полузверь.

— Нечестно, что половину — тебе, а половину — нам. Делить надо поровну!

— Точно, — кивнул я. — На троих. Марджет, ты в доле? — Девушка кивнула, еще мало что понимая. — Ага! Тогда на четверых.

— Тогда вот как поступим… — Волкодлак поманил нас когтистым пальцем и хриплым шепотом стал делиться планами.

Утром нас встречало чуть ли не все взрослое население деревни, что сначала показалось добрым знаком. Ишь ты, уважают некромантов люди! Можно будет сразу продемонстрировать наши таланты и, получив награду, уехать, не теряя времени. То, что у некоторых мужиков оказались с собой косы и вилы, а кое-кто щеголял заткнутым за пояс топором, не особо удивляло — шла страда, так что рабочие инструменты следовало держать под рукой.

Староста выдвинулся вперед под прикрытием двух рослых парней.

— Ну как? Изловили?

— А то сами не видите? — Я спешился, картинно похлопал по загривку добычи. Волкодлак обвис поперек лошадиного крупа, напоминая рульку домашней колбасы. — Вот он, ваш «обаратинь»!

«Добыча» одарила охотника косым взглядом исподлобья. По причине затыкающего пасть и крепко прикрученного ремнями чурбака ничего не сказала, но невнятно что-то прорычала.

Кто-то в толпе охнул.

— Не бойтесь! — Я обошел мерина со всех сторон, подергал тут и там ремни. — Он связан надежно! Не вырвется!

Волкодлак немного подергался в путах, демонстрируя их прочность. Со стороны выглядело впечатляюще.

— Ой, — то ли девичий, то ли совсем мальчишеский голос взлетел над головами. — А ему так не больно?

— А если и больно, — я потуже затянул один из ремней, — что с того? Он же чудовище!

«Чудовище» протяжно завыло сквозь стиснутые челюсти.

— А ну, цыц! — пришлось слегка садануть по макушке, чтобы не переигрывал.

— Но ему же больно! — настаивал голос.

— И что? Ему и должно быть больно!

— Ы-ы-ы, — внес свою лепту в дискуссию волкодлак и так эффектно задергался в путах, что поверили, кажется, все.

— А ну, прекрати!

— Да что же вы над ним издеваетесь-то? — К первому голосу присоединился другой. На сей раз, несомненно, женский. Какая-то селянка всплеснула руками. — Он же мучается!

— У-у-у, — изобразил нечеловеческие муки полузверь и красноречиво стрельнул в меня взглядом: «А я говорил! Говорил! Говорил!»

— Помучается — и перестанет, — буркнул я, чувствуя, что разговор свернул не в ту сторону. — Так что? Платить за избавление от чудовища будете?

— Да какое же это чудовище? — крикнул кто-то еще. — Собака просто большая.

— Гы! — злорадно попытался оскалиться волкодлак.

— Издеваешься? — прошипел я и сразу почувствовал, что симпатии толпы переметнулись в другую сторону. Мужики перехватили косы и лопаты поудобнее, женщины отошли, чтобы не мешать драке.

— Это ты издеваешься, — проворчал староста, нацелив вилы на нас. — А ну, ребята…

— Мужики, вы чего? — попятившись, окинул взглядом картину. Отовсюду смотрели мрачные, насупленные лица. — Сами же просили изловить оборотня! Мы изловили…

— Изловили они! Пса невинного схватили и мучают! Живодеры! — слова старосты нашли отклик в толпе. Нас стали зажимать в кольцо. — Да ишшо и денег норовят получить! За душегубство!

— Гы-гы-гы! — вставил волкодлак.

— Отпустите его сейчас же! А не то хуже будет!

Под угрозой вил, лопат и топоров три некроманта попятились. Студенты выглядели растерянными, да и я был сбит с толку. Ну похож волкодлак на большую собаку, но что с того? Разве не видно, что передние конечности и голова у него почти человеческие? Разве что нижняя часть лица выдается вперед, напоминая волчьи челюсти, да уши заостренные. И хвоста нету.

— Да не настоящая это собака! И не волк! — в последний раз попытался воззвать к разуму поселян. — Смотрите — он бесхвостый.

— Отрубил, стало быть, хвост? Ах ты…

— Ы-ым! — взвыл волкодлак, первым сообразив, что нас сейчас будут бить. То есть сперва действительно некромантов за то, что издеваются над «бедной собачкой». А потом, когда как следует разглядят несчастную зверюшку, доберутся и до нее. Он ведь связан!

— Бежим!

Вскочить на коней и дать им пятками по бокам было делом пары мгновений. С гиканьем студенты поскакали через поле. Окончательно озверевшие мужики — еще бы, мы пустились вскачь по посевам! — с ревом, потрясая орудиями труда и выкрикивая проклятия, устремились следом, оставляя позади широкую полосу втоптанных в землю колосьев. Я скакал последним — тяжелая туша мешала моему мерину как следует разогнаться.

Отчаянные вопли старосты, первым сообразившего, что погоня губит урожай, остались позади. Не останавливаясь, три всадника пролетели через все поле, пересекли луг, промчались через рощу и только на соседнем поле немного сдержали бешеный бег коней. Я первым осадил мерина и пинком ноги свалил тушу волкодлака наземь.

• Предыдущая
• 24/150
• Следующая