Бывший - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 8

– Ты, правда, думаешь мне стоит попробовать его …Блин, смешно – я не умею.

– Научишься. Английский знаешь, умная, красивая. Ух, чует мое сердце перевернет эта встреча твою серую повседневность. Значит так– завтра в парикмахерскую, потом макияж, потом оденем тебя. Я с девчонками посижу вечерами, а ты вперед и с песней, Серебрякова.

Ника вдруг вспомнила, что послезавтра встречается с Андреем и настроение вновь испортилось.

– Дурная затея, Светуль. Посмеялись и хватит.

– Вероника, не дурная, жизнь это, понимаешь? В ней все вот так неожиданно и бывает. Не спорь. Мы попробуем, а там как пойдет. Я еще Люську припашу, мы твою ребятню вместе присмотрим.

ГЛАВА 4

Андрей медленно едет по ночному городу. "Дворники" быстро сгребают мокрый снег на лобовом стекле. Дисплей сотового все еще светится зеленым огоньком. Асланов прокручивает в голове каждое сказанное Никой слово. Он сам толком не понял, каким образом позвонил ей. Просто обнаружил, что цифры набраны, а в трубке звучат длинные гудки. Она согласилась встретиться, но почему-то радости это не принесло. Согласилась с какой-то натяжкой, словно нехотя. Сделала одолжение. Он просто идиот. Зачем ему все это нужно? Зачем ворошить прошлое? Еще в самолете клялся себе, что не позвонит и встречи искать не будет, а лишь нога коснулась родной земли – метнулся на хорошо знакомую улицу. "Просто поговорим, как старые знакомые. Ничего такого. Кофе, мороженое и по домам" – Подумал он и тут же понял, что врет сам себе. Не забыл. Ищет встречи, как и много лет назад. Она по-прежнему имеет над ним странную власть. Сколько раз он думал о ней за эти годы – не счесть. Кто рядом с ней сейчас? Кто позвонил перед ним? Кому она заявила, что устала? Наверняка еще один несчастный, который сходит по ней с ума, а она играет им как игрушкой.

Машина свернула в переулок, медленно скользя по темным улицам. В каждом городе есть свой район "красных фонарей". Примерно в одних и тех же местах – он не ошибся, а вот и "бабочки". Стоят у обочины, словно в витрине магазина – выбирай любую. Он не любил по заведениям. Не любил, чтоб его запомнили, не любил постоянства. Ярость и желание поднимаются из глубины души. Эту ночь он не хочет проводить один. Впрочем, как и всегда, когда вспоминает о Нике, его неумолимо одолевает гнев и тоска по ее телу. Остановился. Выбирает. Все не то. Снова медленно едет по-над тротуаром. Нашел. Похожа.

Хрупкая блондинка переминается с ноги на ногу, дрожа от холода. Кожаная куртка едва прикрывает аппетитную попку, затянутую кожаной юбкой, волосы, распущенные по плечам, развеваются на ветру. Открыл окно. Поманил пальцем.

– Тридцать баксов час, – Тихий голосок, но уверенный. – Сто баксов ночь.

Цену конечно завысила, но ему плевать.

– Поехали.

***

Завел ее в номер. Она потянулась к выключателю. Перехватил руку, дернул к себе. Обхватил лицо ладонями. Она молчит. Он гладит длинные волосы, а гнев поднимается в душе яростной волной. Отбросил куртку на пол, прижал к стене. Закрыл глаза, стараясь не дышать, рука скользит по атласной поверхности чулок. Потянул трусики вниз, скользнул рукой между стройных ног. Пальцы привычно ласкают нежную плоть, исторгая из нее фальшивые стоны наслаждения. Плевать – пусть притворяется. Нажал на ее плечи, опуская на колени – поняла без слов. Закрыл глаза, позволяя наслаждению овладеть каждой клеточкой тела. Вместо привычного обволакивающего чувства – лишь пустота. Эрекция сильнее обычного, но разрядка на горизонте и не маячит. Вцепился в тоненькие волосы, подался вперед, уже не жалея. Она всхлипывает, но не останавливается, умело работает ртом, наивно предполагая, что он скоро кончит. Поднял с пола, толкнул на постель, пахнущую дешевым стиральным порошком. Развернул к себе спиной, надавил на поясницу, заставляя прогнуться. Обхватил бедра горячими ладонями. Рука скользнула в карман за "резинкой", секунда и он уже двигается в ней с привычной жесткостью и резкостью, в непреодолимом желании получить разрядку. Перед глазами другое тело, другая женщина. Она перестала притворяться, он слышит ее бурное дыхание, чувствует какой влажной стала плоть, сжимающая твердый член тугим кольцом. Все механически, как робот – ни чувств, ни удовлетворения. Напрасная надежда заменить глоток терпкого вина разбавленной брагой. Секс уже давно потерял свою остроту из-за вечной погони за настоящей страстью. В награду легкая, скоротечная вспышка и чувство гадливости и сожаления. Оргазм без оргазма – так он называл свои походы по шлюхам.

***

Курит. Огонек от сигареты дрожит в предрассветном сумраке. Часы на казенной тумбочке гостиничного номера показывают 4:30. Вскочил с разоренной постели подошел к окну, разукрашенному причудливыми морозными узорами. Натренированное тело бугрится рельефом мышц, которые перекатываются под смуглой кожей. На плече татуировка – пасть оскалившегося тигра закрывает старый шрам. Широкие плечи, узкая талия, сильные бедра и крепкие ягодицы. Поднял руки, раскрыл ладони, прижал пятернями к стеклу, пальцы медленно сжались в кулаки.

Она встала с постели. Никто. Без лица и без имени. Какая по счету? Он даже не обернулся, когда за ней захлопнулась дверь. Никакого удовольствия. Грязь. Пустота. Голый секс. Как ему все надоело. Опостылело. Осточертело.

Оделся быстро, как в армии. Вышел на мороз – поежился, снова закурил.

"Идиот ты, Асланов, они ее не заменят. Никогда. Никто. Смирись и живи дальше" – подумал и ответил сам себе – "Жил бы дальше, если б не увидел ее снова, а так – просто существую. Въелась в мозги, как заноза проклятая. Женааа, мать ее. Бывшая. Долбаная. Жена! Сука, спавшая с моим лучшим другом… а я ей названиваю, как дебил. Зачем? Хер ее знает зачем. Но я бы ее трахнул. Вот так, как эту шалаву, поставил раком и оттрахал и наконец-то бы кончил с воем и рыком".

Ника с трудом выносила любое вмешательство во внешность. Каждое изменение всегда давалось ей с трудом, но Светка неумолима. Разве можно с ней спорить, когда эта фурия что-то вбила себе в голову? Ника уверена, что все старания подруги совершенно напрасны и идея поистине бредовая. Теперь она смотрела на себя в зеркало, а руки парикмахера Игоря умело колдовали над ее шевелюрой. Он причитал, что грех такие волосы прятать в косу. Непременно распустить, завить, подрезать концы и носить как гордость всего женского рода. Ника была категорически с ним не согласна, но возразить не смела. Всевидящее око Светки не давало расслабиться. Подруга сидит рядом, и наблюдает за колдовством Игоря, периодически давая советы. Наконец экзекуция окончилась и теперь Ника совершенно не узнавала свои волосы. Наверно все-таки парикмахер прав и они могут быть красивыми. Самой ей в жизни их так не уложить. Легкими волнами русые локоны спускаются на плечи, челка кокетливо падает на глаза. Все непосредственно и естественно, словно не возился с ней Игорь два часа, а всего лишь провел расческой. Теперь над лицом колдует визажист. Натирает кисточкой щеки, мажет кремом.

– Закрой глаза. Теперь открой.

Ника послушно подчиняется и мысленно уже застрелила Светку десять раз, но та непременно восстает из мертвых и продолжает командовать парадом. С этой частью тоже покончено. Ника бросила взгляд на роковую красотку в зеркале и решила, что там показывают совсем другую женщину. Синие глаза искусно подчеркнуты черным карандашом, серебристо – аквамариновые тени в тон купленному накануне платью придают взгляду глубины и сексуальности. Светка вынесла вердикт – " Потрясающе". Ника провела кончиком языка по накрашенным губам и обреченно вздохнула.

– Серебрякова, если раньше я считала тебя красавицей, то теперь просто жалею, что я не мужик и подыхаю от зависти. Игорек, Наташа – вы чудо. Так, подруга – теперь едем ко мне – одеваться.