Необычайные приключения Арсена Люпена - Леблан Морис - Страница 45

• Предыдущая
• 45/52
• Следующая

Что же касается гобеленов, не было никакой надежды, что их удастся найти.

Как раз в это время главный инспектор Ганимар возвратился откуда-то из Индокитая, где после истории с диадемой и исчезновением Сони Кришнофф[10] он шел по следу Люпена, поверив целой куче неоспоримых показаний, данных ему бывшими сообщниками вора-джентльмена. Обведенный в очередной раз своим вечным противником, догадавшись, что Люпен отправил его на Восток, чтобы без помех провернуть дело с гобеленами, инспектор испросил у своего начальства двухнедельный отпуск, предстал перед г-жой Спармиенту и поклялся ей отомстить за мужа.

Эдит пребывала в том состоянии, когда даже мысль о мщении не способна облегчить невосполнимые страдания. Вечером после похорон она уволила трех детективов и рассчитала всю прислугу, вид которой слишком мучительно напоминал ей о прошлом, приняв на их место одного-единственного слугу и старуху кухарку. Безразличная ко всему, она замкнулась у себя в комнате, предоставив Ганимару свободу действовать по собственному усмотрению.

Он обосновался на первом этаже и сразу же приступил к самому тщательному расследованию. Вел дознание, расспрашивал всех обитателей квартала, обследовал особняк, раз по двадцать, по тридцать включал каждый звонок.

На исходе второй недели Ганимар попросил продлить ему отпуск. Начальник уголовной полиции (тогда им был г-н Дюдуи) заехал повидаться с ним и нашел его стоящим на лестнице в галерее.

В тот день Ганимар вынужден был признать, что пока все его разыскания безрезультатны.

Но назавтра г-н Дюдуи опять заглянул туда и нашел Ганимара крайне озабоченным. Перед ним лежала стопа газет. В конце концов, забрасываемый вопросами, главный инспектор пробурчал:

— Не знаю, шеф, ничего не знаю. Но меня преследует одна дурацкая мысль… Да нет, это полнейшее безумие! И потом она ничего не объясняет. Напротив, все еще больше запутывает.

— Так что же дальше?

— Шеф, умоляю вас, потерпите немножко, дайте мне поработать. Но, если в один прекрасный день я вдруг позвоню вам, не теряя ни минуты, садитесь в автомобиль и мчитесь сюда. Это будет означать, что я раскрыл тайну.

Прошло еще двое суток. Утром г-н Дюдуи получил пневматической почтой короткую записку: «Уехал в Лилль. Ганимар».

Ни в этот день, ни в следующий никаких новостей не было. Но г-н Дюдуи верил в своего подчиненного. Он знал Ганимара, знал, что эта старая ищейка не из тех, кто без достаточных оснований срывается с места. Раз Ганимар уехал, значит, у него были на то веские причины.

И действительно, в конце второго дня у г-на Дюдуи зазвонил телефон.

— Шеф, это вы?

— Это вы, Ганимар?

Оба они были люди предусмотрительные и прежде всего уверились, с тем ли человеком говорят. Убедившись, Ганимар поспешно продолжал:

— Шеф, немедленно пришлите десять человек. И прошу вас, приезжайте сами.

— Вы где?

— В особняке на первом этаже. Но я вас буду ждать у садовых ворот.

— Еду. Само собой, в автомобиле?

— Да, шеф. Машину остановите шагах в ста. Негромко свистните, и я открою.

Все было сделано, как сказал Ганимар. Чуть позже полуночи, когда во всех окнах верхних этажей погас свет, он выскользнул на улицу и прошел навстречу г-ну Дюдуи. Они быстро посовещались. Полицейские выслушали распоряжения Ганимара. После этого начальник полиции и главный инспектор бесшумно прошли через сад и с величайшими предосторожностями заперлись.

— Ну? — спросил г-н Дюдуи. — Что все это означает? Мы с вами смахиваем на заговорщиков.

Но Ганимар даже не улыбнулся. Никогда еще г-н Дюдуи не видел его в таком возбуждении и не слышал, чтобы он говорил так взволнованно.

— Какие-нибудь новости, Ганимар?

— Да, шеф, на этот раз есть. Только я сам с трудом верю в это. Однако же я не ошибаюсь. Я раскопал всю правду. И как бы она ни была невероятна, тем не менее это правда. Другой нет и быть не может. Только так и не иначе.

Ганимар вытер пот со лба и, поскольку г-н Дюдуи нетерпеливо расспрашивал его, взял себя в руки, выпил стакан воды и начал рассказ:

— Люпен часто оставлял меня в дураках…

— Скажите, Ганимар, — прервал его начальник полиции, — вы у цели? В двух словах, в чем дело?

— Нет, шеф, — возразил главный инспектор, — нужно, чтобы вы знали все фазы, через которые я прошел. Извините, но я считаю, что это необходимо. Я уже говорил, что Люпен часто оставлял меня в дураках и вынуждал наглотаться стыда. Однако в этом поединке, где я всегда бывал побежден… до сих пор… я все-таки набирался опыта в методах его игры, изучал его тактику. А в этом деле с гобеленами я почти сразу же вынужден был задать себе два вопроса. Первый: Люпен, который всегда действует, точно зная, к чему все это приведет, должен был предвидеть самоубийство Спармиенту как возможное последствие кражи гобеленов. Тем не менее Люпен, испытывающий отвращение к крови, все-таки украл их.

— Куш в пятьсот — шестьсот тысяч франков стоит того, — вставил г-н Дюдуи.

— Нет, шеф, уверяю вас, ни в коем случае, ни за какие миллионы Люпен не пойдет на убийство и не захочет даже стать причиной смерти. Это во-первых. Во-вторых, зачем нужен был переполох вечером во время новоселья? Очевидно, чтобы напугать, создать за несколько минут атмосферу тревоги и страха вокруг дела, а в результате замутить истину, о которой без этого, возможно, могли бы догадаться. Не понимаете, шеф?

— Пока нет.

— Действительно, — промолвил Ганимар, — все это очень не просто. Я и сам, сформулировав таким образом проблему, тоже не слишком хорошо понимал. И все же у меня было ощущение, что я на верном пути. Да, нет никаких сомнений, что я на верном пути. Да, нет никаких сомнений, что Люпен хотел отвести подозрения — на себя, Люпена. Понимаете? И все для того, чтобы тот, кто провел все это дело, остался в тени, чтобы никто про него не узнал.

— Сообщник? — предположил г-н Дюдуи. — Сообщник, затесавшийся среди гостей, который включил сигнализацию, а после того, как все разошлись, сумел спрятаться в особняке?

— Вот именно, именно. Уже теплее, шеф. Совершенно очевидно, что гобелены не мог украсть вор, тайком проникший в особняк, это мог только некто, оставшийся в доме. Не менее очевидно, что, проверив список гостей и проведя расследование по каждому из них, можно было бы…

— Ну, ну?

— Однако тут, шеф, есть одно «но». Дело в том, что детективы держали список приглашенных, когда гости приходили и когда расходились. Шестьдесят три человека вошли в дом, шестьдесят три вышли. Таким образом…

— Значит, кто-то из слуг?

— Нет.

— Детективы?

— Нет.

— И все равно, все равно, — уже с некоторым раздражением произнес шеф, — кража была совершена из дома…

— Это неоспоримо, — согласился главный инспектор, горячность которого, казалось, все росла и росла. — Тут никаких сомнений нет. Все мои поиски приводили к такому выводу. И постепенно моя убежденность в этом настолько упрочилась, что однажды я сформулировал такую вот ошеломляющую аксиому: «Теоретически и в действительности кража могла быть совершена только при помощи сообщника, проживающего в особняке. Но такого сообщника не было».

— Абсурд, — согласился г-н Дюдуи.

— Абсурд, вы правы, — согласился Ганимар. — И однако же, когда я произнес эту абсурдную фразу, мне открылась истина.

— Ну?

— Она была еще очень темной, неполной, но вполне достаточной. Эта путеводная нить должна была довести меня до цели. Вы понимаете, шеф?

Г-н Дюдуи молчал. Видимо, в нем свершалось то же чудо, что и несколько дней назад в Ганимаре. Он пробормотал:

— Если это не кто-то из гостей, слуг, детективов, то остается только…

— Да, шеф, остается только…

Г-н Дюдуи вздрогнул, как от удара, и дрожащим голосом произнес:

— Нет, послушайте, это невозможно.

— Почему?

— Давайте рассуждать…

— Давайте, шеф.

— Как! Неужели?

— Давайте, давайте, шеф.

• Предыдущая
• 45/52
• Следующая