Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II: Три убийства Арсена Люпэна - Леблан Морис - Страница 19

• Предыдущая
• 19/39
• Следующая

— Добрая сигара, Вальдемар, была бы совсем не лишней… Благодарю. Приятно потрескивает в пальцах, как полагается настоящим гаванским, уважающим свое достоинство…

Он закурил и, по прошествии двух минут:

— Можете курить, граф, меня это не потревожит.

Так прошел час. Граф Вальдемар подремывал и, чтобы отогнать от себя сон, время от времени выпивал бокал шампанского. Мимо них, по делам службы, деловито сновали солдаты.

— Кофе! — попросил Люпэн.

Ему принесли кофе.

— До чего он, однако, скверный, — проворчал Люпэн. — Неужто такой пьет сам кесарь! Еще чашечку, тем не менее, Вальдемар. Ночь, возможно, будет трудной. Ох! Какой скверный кофе!

Он закурил вторую сигару и не сказал более ни слова.

Внезапно Вальдемар вскочил на ноги и с возмущенным видом крикнул Люпэну:

— Эй, вы! Встать!

Люпэн как раз насвистывал. И мирно продолжал это безобидное занятие.

— Встать, говорят вам!

Люпэн обернулся. Его величество кайзер вошел в зал.

Он встал.

— Ну, как наши дела? — спросил монарх.

— Уверен, сир, в скором времени ваше величество будет удовлетворено.

— Что? Вы уже знаете?

— Где тайник? Приблизительно, сир… Некоторые детали от меня ускользают, но… на месте все должно проясниться, сомнений уже нет.

— Мы останемся здесь?

— Нет, сир, я буду просить ваше величество проследовать со мной до дворца. Но время еще есть, и, если Ваше величество позволит, я хотел бы прежде поразмыслить над двумя или тремя подробностями.

И, не ожидая ответа, к великому возмущению Вальдемара, Люпэн снова сел.

Несколько минут спустя, поговорив в стороне с графом, император подошел опять.

— Мсье Люпэн на сей раз готов?

Люпэн безмолвствовал. Вопрос повторился; голова Люпэна свалилась набок.

— Но он же спит! Черт возьми, он спит!

Взбешенный Вальдемар с силой стал трясти его за плечо. Но Люпэн сполз со стула, вытянулся на паркете, два или три раза дернулся в судороге и застыл в неподвижности.

— Что с ним? — воскликнул кайзер. — Он не умер, надеюсь?!

Взяв лампу, он склонился над упавшим Люпэном.

— Смотри, как он бледен! Восковое лицо! Смотри, Вальдемар! Послушай сердце… Он жив?

— Да, ваше величество, — сообщил вскоре граф, — сердце бьется очень ровно.

— Что же тогда? Ничего не понимаю! Что случилось?

— Может быть, вызвать врача?

— Конечно, прикажи…

Врач нашел Люпэна в том же состоянии, в мирной неподвижности. Он велел положить его на койку, внимательно осмотрел и спросил, что ел сегодня пациент.

— Вы подозреваете отравление, доктор?

— Нет, ваше величество, признаков отравления нет. Но, полагаю… Что с этим подносом, этой чашкой?

— В ней был кофе, — сказал граф.

— Для вас?

— Нет, для него. Я кофе не пил.

Врач налил себе из того же кофейника, попробовал напиток и заключил:

— Я не ошибся. Пациента усыпили с помощью наркотика.

— Но кто мог это сделать? — вне себя крикнул император. — Послушай, Вальдемар! Здесь творятся возмутительные вещи!

— Ваше величество…

— С меня довольно! Да, довольно! Я теперь уже думаю, что этот человек прав, и в замке действительно кто-то есть. Эти монеты, этот наркотик…

— Если бы кто-нибудь проник за наши кордоны, это стало бы известно, ваше величество… Вот уже три часа люди ищут во всех углах.

— Но не я ведь готовил этот кофе, можешь быть уверен… Если это не ты…

— О, ваше величество!

— Так вот, ищи, проверяй… У тебя двести человек, а службы не так уж велики. Этот бандит, ясное дело, рыщет где-то здесь, вокруг этих зданий, возле кухни… Не знаю, где еще… Давай! Шевелись!

Всю ночь напролет толстяк Вальдемар добросовестно шевелился, выполняя приказ своего господина, хотя и без особой убежденности, поскольку было просто невозможно, чтобы кто-нибудь чужой сумел затаиться среди охраняемых с такой строгостью руин. И дальнейшее подтвердило: поиски оказались бесполезными, никто не смог также обнаружить, чья таинственная рука приготовила усыпляющий напиток.

Люпэн провел эту ночь на своей койке, словно бездыханный. Утром врач, не оставлявший его ни на минуту, отвечал посланному кайзером офицеру, что больной еще почивает.

В девять часов, однако, он совершил первое движение, нечто вроде усилия проснуться. Немного позднее сумел пробормотать:

— Который час?

— Девять тридцать пять.

Он совершил новое усилие, и было видно, что, борясь с оцепенением, все его существо отчаянно напрягается, чтобы вернуться к жизни. Часы прозвонили десять раз. Он вздрогнул и проронил:

— Пусть меня отнесут… Отнесут во дворец…

С разрешения врача Вальдемар вызвал своих людей и послал с новостью к кайзеру. Люпэна переложили на носилки и двинулись ко дворцу.

— На второй этаж, — прошептал он.

Его подняли наверх.

— В конце коридора, — сказал он, — последняя комната слева.

Его отнесли в указанную им комнату, оказавшуюся двенадцатой, и принесли стул, на который усадили, обессиленного вконец.

Прибыл император. Люпэн не пошевелился, с отсутствующим видом, с ничего не выражающим взором. Несколько минут спустя он, казалось, опять начал приходить в себя. Обвел глазами вокруг стены, потолок, присутствующих, затем спросил:

— Это был, наверно, наркотик?

— Да, — кивнул доктор.

— Того… человека… нашли?

— Нет.

Он, казалось, еще поразмыслил, несколько раз, словно в раздумье, кивнул, но скоро заметили, что он опять спит.

Император подозвал Вальдемара.

— Прикажи подать твой автомобиль.

— Ах? Но тогда, ваше величество?..

— Чего уж там! Мне теперь кажется, что он просто над нами смеется. Что все это — комедия, разыгранная для того, чтобы выиграть время.

— Возможно… Действительно… — согласился граф.

— Да это же очевидно! Он пользуется некоторыми любопытными совпадениями, но не знает при этом ничего, и история с монетами, с наркотиком, все это — чистые выдумки. Если будем и дальше играть с ним в эти игры, он ускользнет у нас промеж пальцев. Прикажи подать авто, Вальдемар.

Граф отдал приказ и вернулся. Люпэн все еще не просыпался. Между тем кайзер, осматривавший зал, спросил:

— Это зал Минервы, не так ли?

— Да, сир.

— К чему же здесь, в двух разных местах, буква «Н»?

В зале действительно были видны два «Н» — над камином, другой — над старинными часами, вделанными в стену и давно разбитыми; из комнаты был виден их сложный механизм, неподвижно повисшие на цепях гири.

— Это два «Н», — начал Вальдемар…

Кайзер не дослушал ответ. Люпэн опять зашевелился, открыв глаза и издавая нечленораздельные звуки. Он поднялся, сделал несколько шагов и упал, утратив снова силы. И тогда последовала борьба, отчаянная борьба его разума, нервов, воли против страшного онемения, которое его парализовало, борьба умирающего против смерти, борьба жизни против небытия. Зрелище поистине вызывало сострадание.

— Ему плохо, — прошептал Вальдемар.

— Либо, по крайней мере, он прикидывается, что ему плохо, — объявил император, — и делает это мастерски. Какой великий артист!

Люпэн тут пробормотал:

— Укол, доктор… Укол кофеина… Скорее…

— Вы позволите, ваше величество? — спросил врач.

— Конечно… До полудня — все, чего он ни пожелает, будет сделано… Я ему обещал.

— Сколько минут… до полудня? — спросил Люпэн.

— Сорок.

— Сорок?.. Я успею… Наверняка успею… Я должен успеть…

Он охватил голову руками.

— Ах, будь у меня мой мозг! Мой настоящий, послушный мозг, способный думать! Достаточно было бы и секунды… Осталась лишь одна темная точка… Но я не в силах… Мысли ускользают… Не могу их удержать… Это ужасно…

Его плечи вздрагивали. Может быть, Люпэн плакал? Нет, было слышно, как он повторяет:

— 813… 813…

И, потише:

— 813… Восьмерка… Единица… Тройка… Да, это очевидно… Но почему же… этого недостаточно?..

Кайзер тут прошептал:

— Это потрясающе. Не верится, что человек может так играть простую роль… Половина двенадцатого… Три четверти…

• Предыдущая
• 19/39
• Следующая