Мачеха - де Бальзак Оноре - Страница 14

• Предыдущая
• 14/22
• Следующая

Полина. Вы ведь знаете: мы с вами ведем войну дикарей.

Гертруда. Скажите лучше: женщин. Это куда страшнее. Дикари причиняют страдания лишь телу, а мы раним стрелами сердце, самолюбие, гордость, душу; мы губим само счастье.

Полина. Именно так я и поступлю: я поражу вас в самое сердце. Поэтому, любезнейшая и глубокоуважаемая моя мачеха, не позднее завтрашнего дня вы уничтожите препятствия, разделяющие нас с Фердинандом; в противном случае отец узнает от меня все подробности вашего поведения не только до замужества, но и после.

Гертруда. Ах, так вот какое у вас оружие? Бедняжка! Да отец никогда не поверит вам.

Полина. Я знаю, как велика ваша власть над моим бедным отцом, но у меня имеются доказательства...

Гертруда. Доказательства! О, доказательства!

Полина. Я была в комнате Фердинанда (я ведь очень любопытна!) и нашла у него ваши письма, сударыня; и я выбрала такие, которые откроют глаза моему отцу, ибо докажут ему...

Гертруда. Что?

Полина. Все, все!

Гертруда. Но... несчастный ребенок! Это же воровство, это убийство. И в ваши годы...

Полина. А разве вы только что не убили мое счастье? Разве вы не заставили меня при отце, при Фердинанде отречься от моей любви, от счастья, от самой жизни?

Гертруда (в сторону). О, это только хитрость, Она ничего не знает! (Вслух.) Это хитрость, я никогда ему не писала... Это ложь! Этого не может быть! Где эти письма?

Полина. У меня.

Гертруда. В твоей комнате?

Полина. Оттуда, где они спрятаны, вы их никогда не достанете.

Гертруда (в сторону). Чудовищные замыслы один безумнее другого кружатся в моем больном мозгу. Рука сама ищет оружия. Вот в такие мгновения люди и становятся убийцами. Ах, так бы ее и растерзала! Но, боже мой, боже мой, не оставь меня, не лишай рассудка. Как быть?

Полина (в сторону). О, благодарю тебя, Фердинанд! Теперь я вижу, как велика твоя любовь ко мне; я могу отомстить ей за то зло, которое она сейчас причинила нам... И она сама спасет нас!

Гертруда (в сторону). Письма, вероятно, при ней. Как бы узнать наверняка? А-а! (Подходит к Полине.) Полина! Если бы письма были у тебя давно, ты знала бы о моей любви к Фердинанду. Значит, ты взяла их недавно?

Полина. Сегодня утром.

Гертруда. Ты их прочитала не все?

Полина. Не все, но достаточно, чтобы понять, что они вас губят.

Гертруда. Полина! Твоя жизнь только еще начинается. (Стук в дверь.) Фердинанд — первый мужчина, молодой, воспитанный, талантливый — а он действительно талантлив, — который встретился тебе; но ведь мужчин на свете много. Фердинанд жил почти под одним с нами кровом, ты видела его каждый день, и поэтому именно на него обратились первые порывы твоего сердца. Я понимаю тебя, это вполне естественно. На твоем месте я, несомненно, испытала бы то же самое. Но, крошка, ты не знаешь ни света, ни жизни. И если, подобно многим женщинам, ты ошибаешься, — а ошибаться так легко, — у тебя еще остается выбор; а моя молодость позади. Фердинанд для меня все, ибо мне уже за тридцать, и ради него я посягнула — страшно подумать! — на честь старика. Перед тобой открыты все пути, ты можешь полюбить еще кого-нибудь, и полюбить сильнее, нежели теперь... так часто бывает в жизни. Откажись от него — и ты найдешь во мне преданную рабу. Я буду тебе более чем матерью, более чем другом, я буду тебе предана всей душою. Смотри! (Становится на колени и поднимает руки к корсажу Полины.) Вот я у твоих ног, а ведь ты — моя соперница. Разве может быть унижение сильнее? И если бы ты только знала, чего это стоит женщине! Сжалься, сжалься надо мною! (Сильный стук в дверь. Пользуясь испугом Полины, Гертруда нащупывает на ее груди письма). Верни мне жизнь... (В сторону.) Письма при ней!

Полина. Оставьте меня, сударыня! Ах, не звать же мне на помощь! (Отталкивает Гертруду и отпирает дверь.)

Гертруда (в сторону). Я не ошиблась; они при ней. И нельзя их оставлять у нее ни на час.

Генерал. Заперлись вдвоем! Что за крик, Полина?

Вернон. На вас лица нет, дитя мое... Дайте-ка пощупаем пульс!

Генерал. Да и ты взволнована!

Гертруда. Мы просто шутили, хохотали. Не правда ли, Полина... крошка... ты смеялась?

Полина. Да, папочка. Мы с мамочкой очень весело провели время.

Вернон (шепотом Полине). Ложь, и к тому же весьма неуклюжая.

Генерал. Разве вы не слышали, как я стучался?

Полина. Слыхали, папочка, но мы не знали, что это ты.

Генерал (Вернону). Они объединились против меня. (Вслух.) О чем же у вас тут шла речь?

Гертруда. Ах, боже! Друг мой, вам все нужно знать. И поводы, и причины, и все сию же минуту. Пойду позвоню, чтобы подавали чай.

Генерал. Нет, все-таки...

Гертруда. Ах, что за тирания! Ну, мы заперлись для того, чтобы нас не застали врасплох; разве не ясно?

Вернон. Что и говорить, вполне ясно.

Гертруда (шепотом). Я хотела выведать у вашей дочери ее секреты, а они у нее есть, это не подлежит сомнению. А вы являетесь... ведь для вас же я хлопочу... ведь она не моя дочь... вы являетесь сюда, словно атакуете неприятеля, как раз в ту минуту, когда я вот-вот должна была узнать нечто очень важное.

Генерал. Графиня де Граншан! Со времени приезда Годара...

Гертруда. Ну вот, теперь начинается с Годаром...

Генерал. Не обращайте в шутку мои слова. Со вчерашнего дня у нас все идет вверх дном. И, черт побери, я желаю знать...

Гертруда. Ах, вот как! Таким тоном вы говорите впервые, сударь. Феликс, подайте чай... Двенадцать лет счастья — вам это приелось?

Генерал. Я никогда не был и не буду тираном. Час тому назад я пришел некстати во время вашего разговора с Фердинандом, сейчас я опять явился некстати, когда вы говорили с моей дочерью. Наконец, прошлою ночью...

Вернон. Ну, генерал, ссорьтесь с женой сколько вам будет угодно, но только не при всех.

Вот и Годар. (Шепотом генералу.) Где же ваше обещание? Я, как врач, хорошо знаю женщин; с ними надо поступать вот как: не мешать им обманывать, но хорошенько наблюдать за ними... В противном случае — резкое слово вызовет слезы, а коль скоро сия гидравлическая система приходит в действие, она может утопить любого мужчину, будь он хоть трижды Геркулес.

Годар. Сударыня, я уже являлся, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение, но наткнулся на запертую дверь. Здравствуйте, генерал.

А, вот и мой вчерашний противник! Собираетесь взять реванш, доктор?

Вернон. Нет, собираюсь чай пить.

Годар. Ах, вы придерживаетесь этого англо-русско-китайского обычая?

Полина. А вы предпочитаете кофей?

Гертруда. Маргарита, подайте кофей.

Годар. Нет, нет, позвольте мне тоже чаю; это внесет разнообразие. Кроме того, вы завтракаете в полдень, и кофей с молоком только испортит мне аппетит. Да признаться сказать, англичане, русские и китайцы отчасти правы.

Вернон. Чай, сударь, превосходный напиток!

Годар. Когда он хорош.

Полина. У нас, сударь, караванный чай.

Гертруда. Доктор, вот газеты. (Полине.) Поди, деточка, займи господина де Римонвиля, а я заварю чай.

Годар. Быть может, для мадемуазель так же неинтересен разговор со мною, как и я сам?

• Предыдущая
• 14/22
• Следующая