Женитьба Арсена Люпена - Леблан Морис - Страница 4

• Предыдущая
• 4/6
• Следующая

— Да, дядюшка.

— И ему… ему я отдал в жены свою дочь!

— Да, дядюшка, он украл у меня имя Жака д'Амбуаза, а у вас — дочь. Анжелика — законная жена Арсена Люпена, причем так распорядились вы сами. Одно из его писем свидетельствует об этом. Он перевернул всю вашу жизнь, помутил ваш рассудок, вы днем и ночью только о нем и думали, он ограбил ваш дом, и вы в страхе бежали сюда, где, считая себя защищенным от его уловок и шантажа, приказали дочери взять в мужья одного из кузенов.

— Но почему же она выбрала именно его?

— Выбрали вы, дядюшка.

— Случайно… потому что он богаче…

— Нет, не случайно, а по незаметным, навязчивым и хитрым советам вашего слуги Гиацинта.

— Как? Гиацинт его сообщник? — поразился герцог.

— Нет, не Арсена Люпена, а человека, которого принимает за д'Амбуаза и который обещал через неделю после свадьбы отвалить ему сто тысяч франков.

— Негодяй! Он все подстроил, обо всем подумал!

— Да, обо всем. Даже разыграл лжепокушение, поставившее его вне подозрений, и симулировал ранение, якобы полученное им, когда он исполнял вашу просьбу.

— Но каково его намерение? Зачем все эти низости?

— У Анжелики одиннадцать миллионов, дядюшка. На следующей неделе ваш парижский нотариус введет во владение ими лже-д'Амбуаза, который получит их и тут же исчезнет. Но сегодня утром мы подарили ему от себя пятьсот тысяч франков в облигациях на предъявителя: сегодня в девять вечера около большого дуба он передаст их своему сообщнику, а тот завтра продаст их в Париже.

Герцог де Сарзо-Вандом вскочил и в ярости забегал по комнате.

— В девять вечера, — проговорил он. — Посмотрим, посмотрим… Я сейчас же сообщу в жандармерию.

— Арсен Люпен плевать хотел на жандармов.

— Тогда дадим телеграмму в Париж.

— Да, но пятьсот тысяч франков… А скандал, дядюшка… Только подумайте: ваша дочь, Анжелика де Сарзо-Вандом, вышла замуж за прохвоста, жулика! Нет, ни в коем случае…

— Так что же?

— Что? — Племянник в свою очередь встал и, подойдя к стене, увешанной всевозможным оружием, снял ружье и положил его на стол перед старым аристократом.

— Там, на краю пустыни, дядюшка, когда мы сталкивались с хищным зверем, то не сообщали о нем в жандармерию, а брали карабины и стреляли — иначе он разорвал бы нас в куски.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, что приобрел там привычку обходиться без жандармов. Возможно, такой способ восстанавливать справедливость походит на самосуд, но, поверьте, в данном случае этот способ хорош, а главное — он единственный. Когда хищник будет мертв, мы зароем его в каком-нибудь укромном местечке, и все будет шито-крыто.

— А как же Анжелика?

— Скажем ей потом.

— Но что с нею будет?

— Она останется, как оно и есть на самом деле, моей женой, женой подлинного д'Амбуаза. Завтра я уеду и вернусь в Алжир. Через два месяца будет объявлено о разводе.

Пристально глядя перед собой и сжав зубы, побледневший герцог выслушал племянника и почти беззвучно спросил:

— Ты уверен, что сообщники с яхты еще не донесли ему о твоем побеге?

— Это может случиться не раньше завтрашнего дня.

— И значит?..

— И значит, сегодня в девять вечера Арсен Люпен, чтобы попасть к большому дубу, пойдет кружным путем — вдоль разрушенной крепостной стены и развалин часовни. Я буду ждать его в развалинах.

— Я тоже, — просто сказал герцог де Сарзо-Вандом и снял со стены охотничье ружье.

Было уже пять вечера. Герцог долго еще беседовал с племянником, проверял и перезаряжал оружие. А потом, когда стемнело, он провел д'Амбуаза неосвещенными коридорами к себе в спальню и спрятал в смежной каморке.

Остаток дня прошел без происшествий. Подали обед. Герцог старался сохранять спокойствие. Время от времени он украдкой бросал взгляды на зятя и поражался его сходству с настоящим д'Амбуазом. Тот же цвет лица, те же черты, та же прическа. Однако взгляд у этого человека был другой: живее, яснее, а потом мало-помалу герцог обнаружил и другие мелкие, до сих пор не замеченные, подробности, которые доказывали, что этот человек — самозванец.

После обеда все разошлись. Часы показывали восемь. Герцог пошел к себе в спальню и выпустил племянника из-под замка. Десять минут спустя, под покровом темноты, они с ружьями в руках пробирались среди развалин.

Тем временем Анжелика вместе со своим мужем пошла в покои, отведенные ей на первом этаже башни в левом крыле замка. На пороге муж сказал ей:

— Анжелика, я пойду прогуляюсь. Позволите ли навестить вас, когда я вернусь?

— Разумеется, — отвечала она.

Расставшись с ней, он поднялся на второй этаж, который был отведен ему. Войдя, он запер дверь на ключ, потихоньку растворил окно, выходившее в поле, и высунулся. У подножия башни, метрах в сорока под собой, он различил темную фигуру. Он свистнул. В ответ тоже раздался свист.

Тогда он достал из шкафа толстый кожаный портфель, набитый бумагами, завернул его в черную ткань и перевязал. Потом сел за стол и написал:

«Рад, что ты получил мое послание, потому что я счел рискованным выходить из замка, имея при себе толстый пакет ценных бумаг. Они здесь. На своем мотоцикле ты поспеешь в Париж к утреннему брюссельскому поезду. Там передашь акции Z…. который их немедленно продаст.

А.Л.

P.S. Проезжая мимо большого дуба, скажи нашим, что я скоро приду. Мне нужно дать им инструкции. Все идет прекрасно. Здесь ни у кого ни малейших подозрений».

Он привязал письмо к свертку и спустил вниз на бечевке.

— Готово дело, — пробормотал он. — Так-то оно спокойнее.

Он выждал еще несколько минут, расхаживая по комнате и улыбаясь портретам двух аристократов, висящим на стене.

— Орас де Сарзо-Вандом, маршал Франции… Великий Конде…[4] Приветствую вас, мои предки. Люпен де Сарзо-Вандом будет достоин вас.

Выждав нужное время, он схватил шляпу и спустился.

Но на первом этаже его перехватила Анжелика. Она появилась на пороге и воскликнула с испуганным видом:

— Послушайте… прошу вас… было бы лучше…

И тут же, не говоря более ни слова, вернулась к себе, скрылась из виду, подобно призраку, рожденному страхом или бредом.

«Она больна, — сказал себе ее муж. — Брак не пошел ей на пользу». — Он закурил папиросу и, не придавая значения этому эпизоду, который должен был бы его насторожить, заключил:

— Бедная Анжелика! Дело кончится разводом…

На дворе стемнело, небо заволокли тучи.

Слуги затворяли ставни на окнах замка. В комнатах нигде не видно было света: герцог имел привычку ложиться спать сразу после обеда.

Проходя мимо будки привратника и всходя на подъемный мост, Люпен сказал:

— Не запирайте дверей: я погуляю и вернусь.

Круговая дорога находилась справа, она вела вдоль старинных земляных валов, которые когда-то окружали замок вторым поясом укреплений, гораздо более широким, простиравшимся до потайного входа, ныне почти разрушенного.

Эта дорога, огибавшая холм и тянувшаяся затем вдоль обрывистого склона, справа была окаймлена густым кустарником.

— Отличное место для засады, — сказал он. — Хорошо, разбойников больше нет.

Он остановился: ему послышался шум. Но нет, то шелестели листья. Неожиданно по склону прогрохотал камень, ударяясь о выступы скал. Но, как ни удивительно, ничто не насторожило Люпена, он продолжал путь, с удовольствием вдыхая бодрящий морской воздух, долетавший с порывами ветра.

«Как прекрасна жизнь! — думал он. — Я еще молод, принадлежу к знати, у меня миллионы. О чем еще тебе мечтать, Люпен де Сарзо-Вандом?»

Неподалеку в темноте он заметил черный силуэт разрушенной часовни. Начал накрапывать дождь, и тут Люпен услыхал, как часы пробили девять. Он ускорил шаг. Дорога некоторое время шла под уклон, потом начался подъем.

• Предыдущая
• 4/6
• Следующая