Выбери любимый жанр

Хонсепсия - Легостаев Андрей - Страница 8


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

8

Он снова поморщился — на этот раз от боли в свежей ране, и левой рукой распахнул ворот на груди девушки, стараясь не разбудить ее, провел рукой по тугой груди, коснувшись шероховатого соска, который мгновенно набряк от прикосновения.

Жанна открыла глаза.

Он не понимал, зачем ему это нужно, но ему очень хотелось взять ее. Не из плотского желания, хотя оно тоже начало пробуждаться из-под спуда лет. Мужская сила — это не физиологический акт, как у зверей, он должен пробудить в ней ответное чувство. Силком он ее брать не будет — зачем?

Она молчала. Он вынул руку из ворота, провел до талии и задрал рубаху, снова коснувшись груди. Она молчала, но дыхание участилось.

— Вам очень больно? — наконец спросила она.

— Ты о чем? — не понял он, весь уйдя в свое занятие.

— Раны очень болят?

— С тобой я о них не думаю, — сказал он, и это была правда — о ранах он действительно не думал, не достойны они того.

И больше не было сказано ни слова.

В будничной обстановке заброшенной в горах пещеры при свете факела, он овладел ею, вырвав из ее груди стон.

Почему — будничной обстановке? Наоборот, даже в очень романтичной — в неверном свете не видно искаженное похотью лицо, как тогда, у королевы арагонской…

— А говорили… — только и выдохнула она, лежа на спине с открытыми глазами.

Он смутился. Ему (ему!) стало стыдно. Наконец он прохрипел:

— Извини. Я не хотел. У меня что-то в голове помутилось.

И она вдруг отвернулась и заплакала. И произнесла непонятную фразу обиженным голосом:

— Так все было хорошо…

Он почувствовал, что чем-то оскорбил ее. Как давно он не имел дело с женщинами. И еще дольше не будет. Но сейчас ему на мгновение показалось, что он любит эту болтливую смешливую горную пастушку. Господи, да он вообще-то способен на любовь? Это чувство умерло в нем много лет назад. И Жанну он, конечно, не любит, расстанется с ней, едва выйдет в долину и вычеркнет эту ночь из памяти навсегда.

Но пока она с ним — никакие опасности ей не страшны, он готов защищать ее ценой жизни… все равно никому не нужной.

Глава четвертая

Анри сумел разговорить Жанну только к полудню. Утром, пока он еще спал, девушка приготовила завтрак, накормила ослов и ждала у выхода из пещеры. В ответ на приветствие она молча отвернулась и повела ослов вперед по тропе. Анри усмехнулся и пошел следом.

Перевязанные раны не болели абсолютно. То ли она оказалась отличной врачевательницей, то ли его организм слишком крепким. «Если после сорока ты проснулся утром, и ничего не болит, то значит ты на том свете», — сказал ему как-то великий магистр. Анри было уже почти пятьдесят, а у него ничего не болело. Но если вспомнить, как пьют и предаются порокам его товарищи… его бывшие товарищи по ордену, то неудивителен смысл сей поговорки…

Время от времени он задавал Жанне какие-то вопросы, так, чтобы задать, однако она отвечала лишь «да» или «нет».

Но когда солнце поднялось над самыми головами, она не выдержала собственного бойкота и ни с того ни с сего стала рассказывать, как в начале весны волки стали загрызать овец из отцовского стада, и тот заподозрил, что без колдовства и магии здесь не обошлось…

Под ее болтовню, казалось, думается лучше.

К вечеру они пришли на Большую Поляну. Они еще издали увидели множество огней, хоте едва-едва начинало смеркаться.

— Ой, там все уже собрались! — воскликнула Жанна. — Поспешим, чтобы не пропустить самое интересное.

Большая Поляна действительно оказалась очень большой (не меньше, чем центральная площадь крупной столицы какого-нибудь христианского государства), давно и любовно обжитой. В окружающих скалах виднелось множество отверстий явно рукотворных пещер, саму поляну окружали костры, скорее всего, ритуальные. На поляне стояло ряды скамей, на которых сидели люди. Перед скамьями находился на небольшом возвышении стол, за которым сидело трое, у стола слева Анри разглядел огромную бочку, на которую облокотился седой человек в монашеской рясе с не представимых размеров черпаком.

На душе Анри стало грустно. Сколько таких ночных бдений, с заклинаниями, непомерным пьянством и свальным грехом, как кульминацией мистерии, он повидал на своем веку… И все они вызывали у него отвращение. А Анри уже заметил, что, среди сидящих на скамьях людей, нарядно одетых женщин едва ли меньше, чем мужчин.

Жанна сунула ему в руку факел, и они уселись на одной из дальних от стола скамей. Анри решил пока никаких вопросов не задавать — и так почти все ясно. Он думал о том, что скорее бы все кончилось, и о том, как бы незаметно улизнуть отсюда, и о том, что сразу, с первых слов девушки, мог догадаться, что представляет собой праздник какого-то там Антарпрасса… Теперь досадуй на собственную несообразительность.

Но как совмещается подобная Вальпургиева ночь и Жанна?.. Чего-то, несмотря на весь свой опыт, он, оказывается, недопонимает в людях.

Собравшихся было очень много, не менее двухсот человек, и каждый держал в руках факел. Насколько Анри мог рассмотреть присутствующих в сгущающихся сумерках, состав гостей подобрался весьма и весьма пестрый: сидели люди явно арабского происхождения, иудеи, христиане… Он увидел вдали даже двух катаров в обычных серых одеждах.

Что же за святой такой этот Антарпрасс? Анри начало разбирать любопытство. И еще — как же это болтушка Жанна ничего толком не рассказала о празднествах, на которые направлялась? Или рассказала, да он пропустил мимо ушей? Могло быть и так, даже, скорее всего, так и было.

— Тот, что сидит в центре стола — это сам отец Асидор, хранящий память Антарпрасса и проводящий эти ежегодные празднества, — принялась шептать ему на ухо спутница, кивнув на черноволосого мужчину с гордой осанкой и черной с проседью бородой. — Все ждут, пока он скажет свою торжественную речь и празднества начнутся. Потом он удалится в специально для него предназначенную пещеру, и увидеть его можно будет только там. Тот, высокий, весь из себя такой, это отец Кастор, он распоряжается здесь всем… Ну, чтобы гостям было хорошо, чтобы над памятниками не надругались… Вы еще познакомитесь с ним, сэр Анри. Место пустует, это отец Рейсин где-то по делам бегает — хлопот-то сколько с этими празднествами!.. А тот, что по левую руку от отца Асидора, это отец Николя, он вечно бубнит на всех. Он то с бородой сюда приезжает, как сейчас, то без бороды — подбородок у него всю шею закрывает. Завтра с самого рассвета он будет читать свои проповеди, только слушать его никто не будет.

— Почему? — спросил Анри, почувствовав, что опять перестает вслушиваться в болтовню Жанну, а его почему-то собрание заинтересовало.

— Так кто ж кроме него завтра встанет-то? — искренне удивилась девушка.

И опять на душе рыцаря стало тоскливо — больно уж не нравились ему те, кто предается любви без разбору, а, тем паче, содомии и прочим извращениям.

— А тот, что у бочки примостился, — продолжала посвящать в курс событий Жанна, — это отец Пирс, я не помню, как его должность называется, но все его тут любят и уважают. Я здесь уже седьмой раз, только без отца впервые. Отец занедужил, но об этом я уже рассказывала…

Присутствующих все прибывало. Кто-то подъезжал с южной стороны, оставляя поодаль коней, кто-то выходил из пещер. Анри подумал, что запросто может похитить ночью коня и отправиться прочь по дороге, по которой прибыло большинство гостей, не все же сюда по звериным тропам добирались.

Солнце, наконец, село, но красноватое сияние еще окрашивало верхушки гор.

Отец Асидор встал и вышел из-за стола, приблизившись к центральному костру — Анри только сейчас приметил, что стол заставлен огромными кубками, вместимостью не менее пинты каждый. В свете костра, в черном костюме, хранитель памяти святого Антарпрасса выглядел эффектно, напоминая готовящегося к жуткому действу колдуна. Анри готов был услышать и увидеть все, что угодно, он бы не изумился ни чему — хоть явлению самого Луцифера.

8

Вы читаете книгу


Легостаев Андрей - Хонсепсия Хонсепсия
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело