Княгиня Ольга - Антонов Александр Ильич - Страница 11

• Предыдущая
• 11/90
• Следующая

— Давно ли в Киеве?

— Год.

— Почему же не пришел раньше, в лучшее время?

— Боялся встречи с тобой, — искренне ответил Григорий.

— Да, да, я понимаю. Я понимаю, — произнесла она тихо. Но поспешила сказать: — Хорошо, я исполню вашу просьбу. Вижу вы оба пришли с одним. — И, повернувшись к детской, позвала: — Асмуд!

— Слушаю, матушка княгиня, — появляясь в дверях, сказал Асмуд.

— Поспеши на Священный холм и скажи Богомилу моим именем, дабы отпустил всех, кого приговорил к жертвоприношению. Да возьми с собой воинов: одному тебе он их не отдаст.

Асмуд молча ушел. Ольга повернулась к Григорию. Он заметил, что на ее лице разгладились жесткие морщины, порадовался.

— Прости, — сказала Григорию Ольга, — нынче я не могу тебя принять, дабы посидеть и вспомнить Изборск Мы как?нибудь встретимся.

— Спасибо за милость, великая княгиня. Я буду молиться за тебя Господу Богу. — И Григорий низко поклонился.

— Идите за Асмудом, — предупредила священников княгиня, — Возьмете у него своих назареев.

Григорию вдруг захотелось еще побыть близ княгини Ольги. Но, понимая, что пришел не на праздное времяпровождение, он еще раз поклонился Ольге и покинул трапезную. Его и отца Михаила провожала Павла.

Ольга же стояла не шелохнувшись, взор ее затуманился и в теле появилась легкость неведомая, и она улетела на свою любимую Псковщину, в далекую и радужную пору детства и отрочества.

Глава пятая

ПОСЛЫ

На улицах Киева улеглись страсти. На Священном холме никого, кроме жрецов, не было. Богомил ушел в свои палаты. А в христианских храмах шла служба. Был праздник Святого Иоанна Златоуста, и священник Григорий возносил с амвона слова великого христианского мыслителя.

— Ты постишься? Тогда избегай клеветы, избегай лжи, злословия, вражды, богохульства и всяческой суеты! Ты постишься? Тогда избегай гнева, ревности, клятвопреступления и несправедливости. Если ты постишься ради Бога, то избегай всякого дела, кое ненавидит Бог, и Он примет твое покаяние с благосклонностью.

Звучала песнь похвалы Святому Златоусту, и Григорий пел вместе с хором. В это время к нему подошел отрок-послушник и сказал:

— Святой отец, княгиня Ольга уже села на коня.

Размахивая кадилом, отец Григорий ушел в алтарь. Спустя немного времени на амвон вышел протоиерей Михаил. А Григорий снял ризу, накинул суконный кафтан и покинул церковь. Он знал, для чего Ольга поднялась в седло. Она поведет дружину в Древлянскую землю, и там быть разрушенными, разоренными городам и селениям несчастной земли, там быть убитыми всем воинам и проданными в рабство тьме древлянских дев и отроков. И священник Григорий спешил на княжеский двор с одним желанием: остановить Ольгу, убедить ее в том, что кровная месть — дело варваров, но не русичей. Эта надежда Григория свершить благое дело была зыбка и призрачна. Кровная месть! О, она и в россиянах — язычниках имела глубокие корни, которые и богатырской силе не вырвать. А как он, слабый телом, старый человек, мог остановить женщину, которая потеряла любимого мужа, отца ее сына и отца державы? И с каждым шагом отец Григорий понимал тщетность своих побуждений, однако продолжал идти. Но шаги его становились медленнее, потеряли твердость, он миновал ворота на княжеский двор, пошел вдоль стены и вышел на высокий берег Днепра — и там застыл в удивлении. Взору его представилось огромное речное пространство, которое заполонили ладьи, челны — усады, коих не счесть. И берег, чуть ли не до окоема, занимали конные и пешие воины. Одним предстояло идти в Древлянскую землю на судах, другим — конным строем. И Григорий подумал, что изменить решение княгини Ольги в сей час не в состоянии даже Господь Бог.

Отец Григорий спустился к реке и шел теперь по стану воинов — христианин среди тьмы язычников. Он знал, что воины могли обидеть его, надсмеяться, бросить в спину бранное слово. Ему же хотелось поднять крест и наложить на воинов клятву: не мстить, не убивать, не грабить, не жаждать чужих жен. Но поднять крест в стане язычников было равносильно дерзкому вызову. И отец Григорий шел низко опустив голову, хотел остаться незамеченным. Однако ему это не удалось. На подходе к великокняжеской ладье он увидел княгиню Ольгу, она стояла на борту судна и осматривала дружину. А увидев Григория, сказала воинам:

— Прогоните этого человека и накажите забыть к моему терему дорогу. — Она догадалась, с чем шел к ней священнослужитель.

К тому же верховный жрец Богомил выразил княгине неудовольствие за то, что она повелела отдать христиан, тем лишив Перуна жертвоприношения. Когда же Ольга сказала, что сделано это по просьбе священника Григория, тот, зло сверкая глазами, жестко сказал:

— Не удивлюсь, великая княгиня, ежели ты будешь служить ему усерднее, чем мироправителю Перуну.

Тогда Богомил проявил дерзость. Как смел он, сочла Ольга, бросить ей такое обвинение? Чтобы она служила какому?то попу с его малеванными досками — иконами вместо истинных богов? Нет, такому не бывать! Но Ольга сдержала свой гнев, потому как было не до того. Потеря любимого человека с каждым днем усиливала, углубляла ее страдания. И наконец, она нашла единственный, как ей показалось, верный путь к успокоению — путь кровной мести. «О, я отомщу злодеям так, что только ветер будет гулять по их земле», — сказала Ольга себе. И было отдано повеление дружине собираться в подход. И вот уже все готово к отплытию. Ольга увидела, как отроки прогнали дерзкого слугу Христова. И пора было в путь. Ольга уже велела трубить в рог о выступлении, как с высокого днепровского берега прибежал к ладье воин Веремид и крикнул от ВОДЫ:

— Матушка княгиня, там чужая ладья!

— Говори, чья же! — потребовала Ольга.

К княгине Ольге подошел воевода Свенельд, могучий воин лет сорока, с суровым бронзовым лицом, варяг дерзкий, умный и хитрый.

— Матушка княгиня, сие плывут послы от князя Мала, — сказал он.

— Как они посмели?! — Ольга смотрела на Свенельда потемневшими от гнева глазами, словно он был виновен в том, что те появились в пределах Киева, — Предать их смерти сей же час!

— Но это же послы к тебе, великая княгиня, — возразил Свенельд, — Вели причалить ладью к берегу.

— Никогда! — решительно ответила Ольга, — Я поговорю с князем Малом там, в Искоростени. А этих утопить!

— Да будет тобою велено. Нам же сие выполнять не мешкая, — ответил Свенельд, — Дозволь лишь, матушка княгиня, мне их выслушать.

Ольга еще не нашла времени сказать все, что думала о нем, корыстолюбивом воеводе. Он прибыл в Киев всего несколько часов назад, проскакав многие версты из Белгородской земли. Наградив Свенельда недобрым взглядом, она отвернулась от него. В ней боролись жажда мести и здравый рассудок Обычай говорил, что, кто бы ни были те послы, их нужно выслушать.

— Иди, да скоро вернись! Нам пора в путь, — разрешила княгиня и скрылась в рубленом шатре на корме ладьи.

Воевода Свенельд вернулся быстро, появился в шатре, с поклоном сказал:

— Кланяются тебе послы и просят их выслушать.

— И что же ты им ответил, верный мой воевода?

— Сказал, что ты их примешь, матушка княгиня.

Ольга с трудом терпела Свенельда и то лишь потому, что это был лучший воевода при князе Игоре. Не любила же Ольга Свенельда за высокомерие и своенравность, за то, что порою проявлял непокорность, часто поступал по своему разумению. Вот и теперь он вынудил княгиню сделать не так, как она решила, но навязал ей свою волю, заставил выслушать кровных врагов, которых уже давно бы пора отправить в студеные воды Днепра. Но княгиня Ольга сочла, что не может принять послов в ладье. Нужно было подняться в терема, там распахнуть двери посольского покоя. И снова в ее груди все возмутилось: «Нет, тому не бывать, чтобы в палатах, где князь Игорь принимал зарубежных гостей, появились его враги!» Изощренный ум Ольги искал иной путь решения встречи с послами. И ее озарило. Она сказала Свенельду:

• Предыдущая
• 11/90
• Следующая