Княгиня Ольга - Антонов Александр Ильич - Страница 52

• Предыдущая
• 52/90
• Следующая

— Несчастные слуги назарянки, ее поклеп несете на верховного жреца. Он сам нашел себе смерть. Вот очевидцы, — И Богомил показал на стоящих за его спиной жрецов, повелел им: — Говорите!

И выступил вперед самый старый жрец Световид. Это был благообразный старец. Телом он походил на подростка и сказал звонким и тонким голосом отрока:

— Сын наш Светомил исполнил волю мироправителя. Им же велено было лишиться живота за свой промах. Мы токмо исполнили волю Светомила и положили его тело на жертвенный огонь. Вот меч, коим поразил себя несчастный. — И Световид показал на оружие, стоящее у жертвенника. На нем были видны следы крови.

— Что скажете вы отступнице? — прогремел гневный вопрос Богомила.

Смрад в капище был удушлив, вельможи раскашлялись и, не удостоив Богомила ответом, покинули священное место. Претич шел впереди и на склоне холма встретился с Григорием, остановил его.

— Святой отец, ты идешь к Богомилу? Зачем? Он во гневе, и сие кончится для тебя худо.

Подошли вельможи, окружили священника. Боярин — воевода Карл взял Григория за руку и строго сказал:

— Не вторгайся в пределы нашей веры, слуга Христов. Не нарушай ее законов. Ты достаточно успел, уведя от нас великую княгиню. Теперь же остановись.

— Я иду к Богомилу с миром. Мне только посмотреть ему в глаза, — ответил отец Григорий.

— И открыть в нем все тайное, не так ли? — воевода Карл силой повернул отца Григория и, не выпуская его руки, повел вниз.

Но священник не терпел над собой насилия и внушил боярину отпустить его.

— Ты упадешь, ежели не отпустишь меня. Упадешь! Упадешь!

Воевода Карл почувствовал, как под ногами ходуном заходила земля, он зашатался и отпустил Григория, дабы ухватиться за Претича. Земля под ногами больше не колыхалась.

— Ну наваждение! — выдохнул Карл.

— Полно, боярин, ничего и не было, — успокоил Карла Григорий и добавил: — Совет же твой принимаю. Сегодня не буду испытывать свою судьбу.

Григорий спустился с холма вместе с вельможами и покинул их Шел медленно и думал о том, что Карл был прав: жрецы ревностно охраняют свое капище от иноверцев и способны на жестокость к тем, кто дерзнет нарушить покой их священного места.

Падал легкий снежок Мороз не давал себя знать. Григорий отметил, что крещенские морозы нынче слабые. Да и во благо — меньше топить печи в храме. Так, размышляя о мелочах жизни, он пришел к своему дому и скрылся за воротами.

Воины Ольги постояли недолго на противоположной стороне улицы и ушли на княжеское подворье.

Жил отец Григорий в небольшом деревянном доме вдвоем с пономарем Вахрамеем, пустым и легким на ногу мужичком лет пятидесяти. Всякий раз к возвращению отца Григория из храма он встречал его на пороге дома, торопливым говорком рассказывал, в чем преуспел. Потом они вместе сидели за вечерней трапезой, а позже читали Священное Писание. Но на сей раз Вахрамей не встретил его, и в доме царила тишина. И не было никаких следов пребывания Вахрамея: печь оказалась холодной, ужин не приготовлен. Григорий попытался вспомнить, не отправился ли куда Вахрамей. Но нет. Как обычно, ушел из храма в полдень, еще сказал, что ноне кутью приготовит. Тщетно обойдя весь дом, все углы осмотрев, в амбар заглянув и в баню, Григорий отправился к соседям, православным же христианам. Спросил их о дьячке:

— Не видели вы его с полудня?

— Нет, батюшка, не зрели нонче Ахрамея, — с низким поклоном ответил Григорию глава семьи.

И у других соседей был тот же ответ. Обеспокоенный Григорий задумался: уж не суть ли сие происков жреца Богомила? Ясно же, что верховный ополчился на него, Григория, за то, что открыл глаза на новую веру великой княгине. Выходило, что для того и пономарь — добыча. Так, в размышлениях, отец Григорий дошел до храма, постучал в сторожку. В этот день сторожем при храме был дюжий молодец Микула.

— Есть ли кто в храме, сын мой? — спросил Григорий.

— Пусто, батюшка.

— А не был ли у тебя Вахрамей?

— Я недавно сторожую. Да женка видела, как сани крытые у твоих ворот, батюшка, остановились, как трое там шастали, а к чему, ей невдомек Я же на торжище был.

Григорий благословил Микулу и устало побрел домой. Беспокойство в его душе сменилось предчувствием беды.

Было уже темно, снег падал все гуще, укрывая всякие следы. Дома Григорий не взялся ни за какие дела, встал на молитву, дабы привести себя в чувство и утихомирить в душе бушующие страсти. Он еще по дороге от храма пришел к мысли о том, что Вахрамея украли люди Богомила. А вот с какой целью, сего пока Григорий не знал.

Молитва укрепила дух Григория. Он решил, что до угра никакие поиски ни к чему не приведут. Григорий истопил печь, перекусил, чем Бог послал, и прилег на ложе. Он долго пребывал без сна и уснул где?то за полночь. А в самую глухую пору ночи к его дому подкатили крытые белым холстом сани, запряженные парой белых лошадей. Из саней вышли трое в белых балахонах — то ли тени, то ли ночные тати — без шума проникли в дом. И в тот миг, когда Григорий проснулся от скрипа половиц, на него накинули холст, стащили на пол, закатали в тот же холст, связали веревками и понесли из дома. Григорий попытался кричать, но его стукнули по голове чем?то тяжелым, и он потерял сознание.

Вскоре же белые кони и сани под белым холстом — все словно призрачное — скрылись за густой пеленой снега. Утром близ дома отца Григория не было видно никаких следов. Только ослепительно белый полог и на нем — тонкая вязь загадочных знаков, оставленных пробежавшей из дома в сенной сарай маленькой мышкой.

Глава двадцать первая

ВЫЗОВ

Где?то около полудня, когда солнце поднялось на зимнюю вершину и небо сверкало чистыми просинями, на теремном дворе появилась княгиня Ольга. Она была в горностаевой шапке, в горностаевой же накидке и выглядела так, словно встречала лишь тридцатую весну. Она вышла из терема для того, чтобы вместе с отцом Григорием поехать в храм Святого Илии и там постоять на божественной литургии в честь крещения Господня.

Отец Григорий уже должен был прийти, но его все не было. Княгиня прохаживалась по двору все нетерпеливее. Боярыня Павла устала ее догонять, отошла к крыльцу и любовалась княгиней. Рядом с Павлой стояла Малуша в беличьей шубке, румянолицая, синеглазая, манящая отроковица.

Наконец терпение княгини Ольги иссякло; еще не веря, что отец Григорий мог позволить себе не явиться к назначенному времени, она велела Павле подать сани. И вскоре на теремной двор влетела четверка белоснежных скакунов. Следом появился конный отряд во главе с воеводой Претичем. Княгиня уселась в сани, и Павла велела возничим ехать к храму Святого Илии.

Кони пролетели до Соборной площади, миновали ее и остановились возле дома отца Григория. Там же от улицы и до крыльца лежала нетронутая первозданная белая пелена. Даже птичьего следа не было видно, лишь малая зверюшка оставила ниточку своих следов. Двери в дом были распахнуты, и в нем — ни души, только стужа. Княгиня Ольга обошла горницу, остановилась перед киотом, подивилась на неведомые ей образы христианских небожителей и святых, спросила Павлу:

— Но где же отец Григорий, что с ним?

— Я послала Претича в храм. Поди, отец Григорий к службе ушел.

— Того не может быть. Он же сказал, что придет в терема, — Ольга подошла к незнакомой высокой тумбе. На ней лежала открытая рукописная книга греческого письма. Ольга еще и строки не прочитала, как в дом вошел церковный сторож Микула. Воин, который привел Микулу, сказал Ольге:

— Матушка княгиня, вот он ведает, что сказать.

Богатырь поклонился княгине.

— Ноне отец Григорий в храме не был. Но вчера вечером приходил к сторожке, искал пропавшего дьячка — услужителя Вахрамея. Его же днем умыкнули. Да видела моя женка сани, крытые холстом, татей троих да пару белых коней.

— Но куда отец Григорий пошел от храма? — спросила Павла.

• Предыдущая
• 52/90
• Следующая