Пламя страсти - Лей Тамара - Страница 26

• Предыдущая
• 26/79
• Следующая

Еще в зале во время церемонии посвящения она с удивлением обнаружила, что сочувствует ему. Сидя рядом с ним за столом, Джослин слышала ропот неодобрения, пробежавший среди гостей, когда король объявил о присвоении Лайму Фоку титула барона и о передаче ему Торн-мида. Многие знатные господа с безупречной родословной жаждали получить это владение. Хотя Лайм, сохранив самообладание, никак не проявил своего отношения к негодующим возгласам и косым взглядам, они, несомненно, глубоко задели его самолюбие.

Джослин посмотрела на брата Мейнарда и поняла, что застала его врасплох. Только на мгновение, на мимолетное мгновение в его глазах отразились боль и горечь разочарования, затем они снова стали непроницаемыми.

Почти неосознанно, зная, что совершает ошибку, Джослин протянула руку и провела кончиком пальца по подбородку мужчины.

Розы! Лайм уловил нежный, головокружительный аромат роз, казалось, проникавший в самое сердце. Он попытался отогнать наваждение, попытался убедить себя, что во всем виновато истосковавшееся по женской ласке тело, но попытка не увенчалась успехом. В Джослин Фок было что-то особенное, отличавшее ее от других женщин. Нечто такое…

С трудом оторвав взгляд от женских глаз, мужчина посмотрел на ее слегка приоткрытые чувственные губы и, уже не осознавая, что делает, медленно склонил голову.

— Лайм?! — неуверенным голосом проронила изумленная Джослин.

Но почему ее голос так дрожал? Словно очнувшись ото сна, он встрепенулся. Затем, снова бросив взгляд на ее губы, которые еще мгновение тому назад находились так близко, резко отпрянул назад. О, Господи! Что с ним происходит? Нет, он не мог желать жену брата. Конечно, не мог. И не желал. Но его неумолимо влекло к ней! Как паука к мухе. Проклятие, да она, наверное, околдовала его! Проклятый запах роз!

Разозлившись — больше на себя, чем на Джослин — Лайм пробурчал:

— Возможно, это ответ на ваше желание, но я, леди, ничем не могу помочь вам.

Ее ослепительно-прекрасные глаза сначала, на одно лишь мгновение, округлились от удивления, затем потемнели от негодования.

— Уверяю вас, не желание заставило меня сделать подобную глупость, — отдернув руку, она судорожно сжала ее в кулак. — В случае необходимости я бы не обратилась за помощью к такому мужчине, как вы.

— Понимаю, разве благородная дама может испытывать какие-либо чувства к незаконнорожденному?

— Вы же знаете, я совсем не это имела в виду! — воскликнула Джослин.

— Не это?

— Нет, не это. Я испытываю к вам, лорд Лайм, совсем иные чувства… но вы все равно не поймете.

— Жалость?

Джослин настолько растерялась, что несколько секунд беззвучно хватала ртом воздух. Затем, немного придя в себя, ответила:

— Я уже сказала, что вы не поймете. Вам не дано понять.

— Возможно, действительно не дано, — неожиданно согласился он. — Так же, как вам не дано понять меня, леди Джослин. Так что и не пытайтесь.

Молодая вдова застыла с открытым ртом. Что она могла еще сказать? Что и не помышляла проникнуть в душу человека, отгородившегося от всех стеной озлобленности и недоверия? Скажи так, Джослин солгала бы, так как уже сейчас боролась с желанием узнать о Лайме Фоке как можно больше, понять его боль и страдания и, возможно, помочь ему…

Боже, чем больше она думала о нем, тем большую беду навлекала на себя. Лучше всего просто не обращать на него внимания. Но разве это возможно теперь, когда они будут постоянно встречаться в Эшлингфорде?

— Боюсь, наше отсутствие уже замечено, — холодно заметил барон и, порывисто повернувшись, направился в зал. Не успел он переступить порог, как на балкон упали первые капли дождя.

Джослин несколько секунд смотрела ему вслед, отчаянно пытаясь убедить себя в том, что произошедшее не имеет для нее никакого значения, и… благодаря Лайма за то, что минуту назад его губы не прикоснулись к ее губам. Затем мать наследника Эшлингфорда неторопливым шагом последовала за ним.

Джослин снова и снова обеспокоенно вглядывалась в приближавшуюся к башне толпу, надеясь увидеть рыжеволосую головку мальчика, которого оставила спящим, как ей казалось, тысячу лет назад. Впервые с рождения Оливера они расстались почти на сутки. Молодая мать провела ночь в королевских покоях. Она лежала на мягкой пуховой перине, но так и не смогла уснуть, лишь изредка погружаясь в беспокойное полузабытье. Сейчас Джослин с нетерпением ждала встречи с сыном. Им предстояло отправиться в Эшлингфорд, и путешествие не могло принести ничего хорошего ни ей, ни ребенку.

Погруженная в мрачные раздумья, вдова искоса взглянула на рыцаря, ехавшего рядом с ней на великолепном чистокровном скакуне. За последние полчаса, проведенные вместе, они с Лаймом не обмолвились ни словом. Каждый понимал, что между ними происходит что-то, неподвластное их рассудку, поэтому мужчина и женщина старались не смотреть друг на друга и не разговаривать друг с другом. Они и впредь намеревались избегать встреч и жить своей, независимой жизнью. И все-таки в глубине души Джослин мучили угрызения совести, ей хотелось установить с лордом Фоком миролюбивые отношения и прекратить эту тягостную вражду.

Однако времени на дальнейшие размышления не оставалось. Женщина наконец-то заметила отца Иво и рыцаря, посланного Лаймом за Оливером. Они следовали за вереницей телег с сеном. Но где же…?

Ах, слава Богу, вот он! Позади священника и рыцаря показался Гемфри Рейнард с внуком. Мальчик вертел головой, с любопытством разглядывая все вокруг. Он сидел в седле перед дедом и не сразу заметил мать.

Джослин пришпорила лошадь и поскакала им навстречу. К ее радости Лайм и его люди не поспешили последовать за ней. Но, ощущая их взгляды, она чувствовала себя скованно. Неужели ей придется прощаться с отцом на глазах у лорда Фока?

Тем временем отец Иво и рыцарь проехали мимо нее, направляясь к Лайму.

— Мама, здесь живет великан? — выпалил Оливер, едва увидел мать. Он то и дело бросал восхищенные взгляды на величественно возвышающуюся впереди башню.

Джослин ожидала услышать от сына совсем Другой вопрос: «Почему ты не вернулась вчера?» или «Я так боялся без тебя», но, похоже, мальчик воспринял ее отсутствие как нечто само собой разумеющееся. Должно быть, он сильно обрадовался, когда за ним в монастырь приехал дед. Но теперь женщина осознала и другое: ее сын подрастал и менялся прямо на глазах, становясь более самостоятельным и независимым. Возможно, она уже нуждалась в нем больше, чем он в ней. И все-таки Джослин была благодарна Оливеру за то, что он не стал задавать ей многочисленные вопросы, стремясь узнать, почему она не сдержала обещание и не пришла к нему вчера вечером.

— Великан? — задумчиво переспросила мать, направляя лошадь вслед за жеребцом отца. — Здесь действительно живет очень сильный и могущественный человек, но он не великан.

— Но хоть немножечко он похож на великана? — почти с мольбой в голосе спросил Оливер, желая найти подтверждение тому, что нарисовало ему его разыгравшееся детское воображение.

Джослин не терпелось обнять сына.

— Немножко похож, — ласково улыбаясь, ответила она, затем протянула руки и взяла мальчика у отца.

— А дракон? Дракон здесь тоже живет? — не унимался Оливер.

Обняв сына и прижав его к груди, женщина кивнула головой:

— Может, и живет, Оливер. Кто знает?

Джослин благодарила Господа за то, что наконец-то может приласкать свое маленькое сокровище, доверчиво прильнувшее к ней. Однако Оливер не мог сидеть спокойно долго. Не прошло и нескольких минут, как он заерзал, потом повернулся к матери и начал теребить край ее накидки.

— Мы едем в Эшфорд? Мне Большой папа сказал.

Большой папа! Услышав, как ребенок назвал деда, женщина улыбнулась. Да, сын растет и растет очень быстро, но для нее он на долгие годы останется маленьким мальчиком. Нежно погладив мальчугана по голове, мать ответила:

— Да, мы едем в Эшлингфорд. Нам предстоит увлекательное путешествие, возможно, даже с приключениями. Ты доволен?

• Предыдущая
• 26/79
• Следующая