Тень Бонапарта - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 33

• Предыдущая
• 33/67
• Следующая

— В окно, Жерар, в окно! — крикнул Савари.

Молодой гусар спрыгнул с седла и ловко проскользнул в маленькое окно. Через минуту он распахнул дверь; его руки и лицо были в крови.

— Он убежал по лестнице, — сказал Жерар.

— Что ж, можем не торопиться: теперь ему от нас не уйти, — заявил Савари. — Кажется, Жерар, вам перепали первые изъявления восторга Туссака по поводу нашей встречи? Надеюсь, вы не опасно ранены?

— Пустячные царапины, да и только!

— Где же мельник?

— Здесь он я, — сказал коренастый лохматый мужик, появляясь в дверях. — Что ж это деется? Что за шум? Вы, господа хорошие, врываетесь ко мне на мельницу, точно какие разбойники! Я сижу себе спокойно и трубку курю, как нате вот, ко мне через окошко вламывается человек, осыпает меня осколками стекул да открывает дверь товарищам своим. А те уж поджидают снаружи! Я и без того сегодня натерпелся от сваво жильца, а тут аж целых трое!

— В твоем доме скрывается злоумышленник! Его зовут Туссак.

— Какой такой Туссак? — оторопело спросил мельник. — Да куды там! Его Морис звать, торговец шелком он.

— Его-то нам и надо. Мы действуем по приказу императора!.

У мельника лицо вытянулось.

— Уж не знаю, кто он таков, но за ночлег предложил плату хорошую. Я и оставил его в покое, и расспрашивать ни про что не стал. В наше время от каждаво постояльца пачпорта не потребуешь. Но коль вы явились по приказанию аж самаво императора, то я, вестимо, мешать вам не стану. По правде сказать, Морис этот был жилец образцовый. Вот только нонешним утром, как он письмо получил, штой-то в башку ему ударило.

— Что ты болтаешь, какое письмо? Говори правду, бездельник, не то и тебе несдобровать!

— Бумашку ему принесла какая-то баба. Я, барин, и так говорю все, что знаю. Он как ее прочитал, так точно и рехнулся. Ох, и натерпелся ж я страху! До самаво вечура он буйствовал, все грозился убить кого-то. Уж и не чаю, кады он уберется отседова!

— Проверьте свои пистолеты, — сказал Савари, обнажая саблю. — Тут нет ни одного окна, ему не уйти. Мы быстро с ним справимся!

Узкая винтовая лестница вела на маленький чердак. Остатки дров и подстилка из соломы указывали, что Туссак скрывался именно здесь. Но его не было, очевидно, он спустился по другой лестнице. Мы последовали по ней и уперлись в массивную, тяжелую дверь.

— Сдавайтесь, Туссак! — крикнул Савари. — Бежать не удастся!

Из-за двери раздался хриплый смех.

— Как бы не так! Хотите, заключим уговор? У меня есть маленькое дельце, которое обязательно нужно обделать нынче ночью. Если вы оставите меня в покое, завтра я сам приду к вам в лагерь и сдамся. Мне нужно заплатить должок; и я только сегодня узнал, кому именно.

— Вы просите невозможного!

— Поверьте, это избавит вас от многих неприятностей.

— Мы не можем дать вам отсрочку. Сдавайтесь!

— Еще чего! Чтоб взять меня, вам придется попотеть!

— Вам не скрыться. Сдавайтесь! Ну-ка, наляжем на дверь!

В замочной скважине сверкнула вспышка, раздался короткий сухой звук пистолетного выстрела, и пуля, прожужжав рядом с нами, впилась в стену. Мы сильнее налегли на дверь; от времени она обветшала и скоро поддалась нашим усилиям. Мы вломились в комнату с оружием в руках, но она была пуста…

— Куда его черт унес? — крикнул Савари, оглядываясь. — Ведь это последняя комната, других тут нет.

Комната была пуста, если не считать нескольких мешков с рожью. Единственное окошко было распахнуто настежь, и возле него лежал еще дымящийся пистолет. Мы бросились к окошку и вскрикнули от удивления: расстояние до земли было настолько велико, что нечего было и думать выпрыгнуть отсюда, не рискуя сломать себе шею, но Туссак воспользовался тем, что телега с мешками хлеба стояла возле мельницы. Это уменьшило расстояние и ослабило силу удара. Но все равно удар был настолько силен, что Туссак не смог сразу подняться и, с трудом переводя дыхание, лежал на груде мешков.

Услышав наши восклицания, он взглянул на нас, погрозил нам кулаком, тяжело спрыгнул с телеги и, вскочив на лошадь Савари, помчался через холмы. Его черная борода развевалась по ветру. Выстрелы, посланные вдогонку, не причинили ему вреда. Едва ли надо говорить, что мы поспешили сбежать вниз по шаткой, скрипучей лестнице. Минута, другая — и вот мы с Жераром уже верхом; но этого времени Туссаку оказалось вполне достаточно, чтобы отъехать на довольно большое расстояние, так что всадник и лошадь на зеленом фоне холмов казались мелькающей черной точкой.

Вечер уже окутывал землю, а расстояние между нами и Туссаком пока не сокращалось; если бы он свернул на соляное болото, мы бы наверняка потеряли его след, ведь он знал местность намного лучше нас. Но он не менял направления. На одно мгновение нам почудилось, что Туссак повернул к болоту; но нет, он ехал между холмами.

Я положительно недоумевал, куда он несется очертя голову. Он ни разу не оглянулся на нас, а неуклонно мчался вперед, как человек, спешащий к заветной цели. Лейтенант Жерар и я были легче, чем Туссак, а наши лошади ни в чем не уступали его, и наконец-то мы начали его нагонять. Если бы холмы не заслоняли его от нас, то мы бы вскоре его догнали.

Однако то, чего мы так боялись все-таки случилось. Мы находились уже не более как в ста метрах от него, когда сбились со следа. Туссак исчез за поворотом дороги.

— Вот здесь какая-то дорога ведет налево! Скорее сюда! — в азарте погони крикнул Жерар.

— Подождите! — крикнул я. — Здесь другая дорога направо, он мог поехать и по ней!

— Ну так вы поезжайте туда, а я сюда.

— Погодите, я слышу стук копыт!

— Да-да, вот его лошадь!

Высокая вороная лошадь, в которой мы сразу узнали лошадь Савари, выскочила из густых зарослей терновника, но седока на ней не было.

— Он спрятался в кустарнике, — предположил я.

Жерар слез с лошади и, держа ее в поводу, углубился в кусты. Я последовал его примеру. Заросли кончились, и мы очутились в меловом карьере.

— Никаких следов! — сказал Жерар. — Он ушел от нас!

И тут я все понял. Бешенство Туссака, его гнев, вызванный, по словам мельника, утренним письмом, объяснялись тем, что он узнал, кто предал их в ту роковую ночь. У Туссака, возможно, уже были смутные подозрения, а письмо их окончательно подтвердило. Неслучайно он пообещал сдаться завтра утром: ему нужно было время, чтобы отомстить моему дяде! Ради этого он и приехал в меловой карьер. Несомненно, здесь находился тот самый подземный ход, что вел в замок Гробуа. Туссак, вероятно, не раз пользовался им для тайных встреч с Бернаком.

Я дважды ошибся прежде, чем обнаружил вход в подземелье. Поиски заняли довольно много времени, и даже отставший Савари успел пешком присоединиться к нам; привязав лошадей поблизости, мы ступили под низкие своды подземного хода и в полном мраке наощупь двинулись вперед.

Когда в прошлый раз я шел здесь с дядей, путь мне не показался таким длинным, потому что у дяди был с собой факел, но в кромешной тьме коридор представлялся нескончаемым. Шедший сзади Савари полюбопытствовал, сколько же еще миль осталось ползти по этому кротовому лазу.

— Тсс! — прошептал Жерар. — Там кто-то есть!

Затаив дыхание, мы прислушались. Далеко впереди заскрипела дверь.

— Он, он, — порывисто прошептал Савари, — негодяй здесь, я уверен! Теперь он в наших руках!

Но тут я вспомнил, что дядя открывал дверь, ведшую в замок, каким-то совершенно особым способом.

По скрипу открывавшейся двери я понял, что Туссак знал этот секрет. Но если он запер ее за собой?! Я вспомнил величину и прочность железных засовов. Да, в самый последний миг, когда мы находились у цели, эта дверь могла оказаться неодолимой преградой. Мы ускорили шаг, и я вскрикнул от радости: впереди разливался мерцающий желтоватый свет. Значит, дверь была отворена! Туссак, опьяненный жаждой мести, забыл о своих преследователях. Мы взбежали по винтовой лестнице, благополучно миновали вторую дверь и очутились в замке, в коридоре, по-прежнему освещенном одной свечой.

• Предыдущая
• 33/67
• Следующая