Звезда гарема - Лей Тамара - Страница 48

• Предыдущая
• 48/93
• Следующая

– А не может ли мое превращение в леди немного подождать, пока мы не прибудем в Англию? Мне почему-то кажется, что быть леди – это очень унылое и скучное занятие, – предположила девушка.

– Нет. Нельзя поступать как леди, надо быть ею.

Конечно, Люсьен прав. Вздохнув, Александра улеглась обратно на матрац.

– Ну ладно, – опять проворчала она.

Строгое выражение исчезло с ее лица, и де Готье наклонился к ней и натянул одеяло до подбородка.

– Я долго не задержусь, – сказал он. Затем, к вящему изумлению Александры, он опустил голову и запечатлел нежный поцелуй на ее губах.

– Медленнее, Александра, – прошептал он, выдыхая прямо в зовущие губы девушки. – Именно так все и должно идти.

«Проклятие, он же прекрасно знает, что творится в моем сердце, – мысленно выругалась Александра, – и мучает нас обоих».

– Доброй ночи, – пожелал ей Люсьен, затем повернулся и вышел.

Александра знала, что часть ее существа никогда не станет английской, и именно эта часть ужасно болела. Девушка повернулась на бок и крепко сжала бедра. «Спокойной ночи», – пожелал он, если вообще можно уснуть в такую ночь.

Понимая, что в начале путешествия вполне возможно оставить дочь Байярда одну в каюте, Люсьен все же пошел на дополнительную меру предосторожности и запер ее. Ему не хотелось, чтобы какой-нибудь морской бродяга пробрался к ней и попытался взять то, что по праву принадлежит ему одному, Люсьену де Готье. К тому же еще одно убийство никак не облегчит душу.

Николаса он нашел на корме, где тот наблюдал за установкой паруса.

– Чудесно, – сказал Жиро, когда его кузен приблизился. – Как тебе нравится? Так спокойно, так хорошо.

Де Готье понимал, что Николас с таким обожанием говорит не о женщине, а о морской стихии.

– Она дуется, – добавил Жиро.

Подойдя к брату, Люсьен широко расставил ноги, чтобы удержаться на качающейся палубе.

– Дуется? Николас усмехнулся.

– Да, потому что не дует, а пыхает в паруса, сердясь на то, что я зашел в чужие воды.

– В Средиземном море, – закончил его мысль Люсьен.

Кузен кивнул.

– Можно подумать, что кроме этого океана нет других океанов, – он внезапно рассмеялся, сверкнув полоской ослепительно белых зубов.

– Представь себе жизнь с ревнивой бабой.

– Может следует поменять любовницу? – предложил Люсьен, в свою очередь ухмыльнувшийся.

– И найти такую, как твоя Александра, которая разобьет твое сердце, пока ты не поймешь, что она обычная женщина, затем выскользнет из рук и сразу же попадет в объятья другого. Может, Винцента?

Усмешка исчезла с лица Люсьена и только огромным усилием воли он сдержался, чтобы не ударить кузена.

Випцентом звали его родного брата, чье красивое лицо и очаровательная улыбка победителя привлекали к нему женщин, словно пчел на цветы. Раньше это не интересовало Люсьена, но смазливая физиономия брата и бессовестное заигрывание сначала с одной, а затем с другой невестой Люсьена расстроили ему обе помолвки. Жениться на женщине, которая открыто желает другого, старший де Готье счел за оскорбление, которое было тем болезненнее, что этим другим был его брат.

Раздувая ноздри, де Готье шумно вздохнул.

– Несмотря на это наваждение, страсть к этому проклятому трижды океану, ты намного мудрее, чем я.

Николас похлопал брата по плечу.

– Признаюсь честно, кузен, какое-то время я думал, что ты ударишь меня.

– Я и хотел, – процедил Люсьен сквозь зубы.

– Ну, мне повезло что ты передумал.

Решив, что пора сменить тему, де Готье обдумывал дальнейший разговор, ради которого он и пришел к Николасу.

Когда они встретились в Танжере, единственной мыслью его была тревога за Александру, а свои проблемы отступили на второй план.

– Я хочу знать все о Фальстаффе, – заговорил он о доме. – Какие перемены произошли там за время моего отсутствия?

Николас запустил пальцы в свои спутанные волосы, затем пожал плечами.

– Вот уже год я не был дальше Лондона, Люсьен. Я не осмеливаюсь далеко отходить от корабля, иначе церковь закует меня в кандалы за вероотступничество.

– Глупость.

Николаса явно не мучили угрызения совести.

– В свое время крещение сослужило мне хорошую службу.

– Я не собираюсь расспрашивать тебя ни о чем.

В глазах Николаса зажглись веселые огоньки.

– Мудро, – проговорил он, а затем вернулся к домашним делам.

– Когда я последний раз был в Фальстаффе, все шло своим чередом, за одним исключением – все думали, что ты мертв. – Его голос стал серьезен. – Твой отец очень переживал, что оставил тебя во Франции без отцовского благословения, послав тебе вдогонку лишь сердитое слово. Он считает самой большой ошибкой в жизни, самой большой виной то, что не смог уладить спор между вами.

Люсьен кивнул. Неделями они с отцом спорили о целесообразности отправки его на войну с Францией, которую старший де Готье считал бесполезной и глупой. Оба наговорили резких, нелицеприятных слов, после чего Люсьен уехал раздраженный и оскорбленный. Только потом молодой человек понял, что отец был прав и намеревался по приезде домой преклонить перед ним колени и просить прощения.

– Все будет хорошо, когда я вернусь, – проговорил де Готье словно самому себе. – Я добьюсь этого.

– Вражда между Байярдами и твоей семьей все еще продолжается и время от времени приносит горькие плоды, – продолжал Николас.

– Винцент проиграл все, что можно было, и Эрве...

– Ты недооцениваешь своего младшего брата, Люсьен. Он стал настоящим рыцарем. Его плечи стали широкими, мускулы хорошо развитыми и когда он говорит, все прислушиваются к его словам.

– А мама?

– Хорошо.

– Жизель? – спросил Люсьен о младшей сестренке.

Николас улыбнулся.

– Что я могу сказать? У этой крошки такой замечательный ротик, который отбивает всех женихов и вызовет зависть и ревность твоей Александры. Хотя твоя матушка и пытается воспитывать ее, но Жизель часто выходит из любых рамок. Для маленькой девочки у нее весьма сильная воля.

Де Готье промолчал, но больше всех ему хотелось видеть именно ее.

– Что-нибудь еще?

– Это все, что мне известно.

– За год все могло измениться.

– Да, точно. Хочешь выпить?

Николас предложил вина, его кузен сделал глоток.

– Перемены – не всегда плохо, Люсьен, – заговорил он, в свою очередь отпивая глоток вина. – Кроме всего прочего, они вернули тебя в мир живых.

То, что хотел сказать Николас, заключалось в следующем: когда де Готье вернется в Фальстафф, он должен будет примириться с переменами.

Пожелав кузену спокойной ночи, Люсьен пошел по палубе.

Капитан Жиро важно подошел к перилам и стал смотреть на воду, в которой отражался лунный диск и бежала лунная дорожка по волнам, изгибаясь, как тело женщины. Он застонал от сравнения, прекрасно понимая, что иногда в споих мыслях об океане, как о любовнице, заходит слишком далеко. Если не быть осторожным...

Жиро хмыкнул и проиграл в уме весь предыдущий разговор с кузеном. Он не упомянул в разговоре лишь об одном обстоятельстве. Возможно, это очень важная подробность, но лучше о ней пока не упоминать.

Если бы он рассказал Люсьену о болезни отца, для того путешествие в Англию превратилось бы в ад, ибо в болезни старого де Готье он винил бы только себя. Кроме того, всегда есть надежда, что старик выздоровел. Очень хорошая мысль, потому что это семейство уже наделало столько ошибок...

Александра наморщила носик.

– Интересная игра, – произнесла она, разглядывая кубики из слоновой кости, которые они бросали уже около получаса, – но не очень веселая.

Хмыкнув, Люсьен сгреб кубики в ладонь.

– Эта игра называется кости и пользуется большой популярностью в Англии. Мой брат Винцент любит в нее играть и проигрывается обычно в пух и прах.

Девушка подтянула колени и уперлась в них подбородком.

– Мне больше нравятся шахматы, – проговорила она, устремляя взгляд на далекое побережье Португалии.

• Предыдущая
• 48/93
• Следующая