Большое время - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 34

• Предыдущая
• 34/44
• Следующая

Он подался к нам, тыча пальцем в Лили.

— Я не встречал еще ни одной, которая не мечтала бы обкарнать мужчину, если ей представится шанс. Обкарнать его, спеленать его, обстричь ему крылья, перемолоть его в фарш и слепить другого мужчину, в ее вкусе, мужчину-куколку. Ты украла Хранитель, ты, квочка, — чтоб свить гнездышко себе и своему Брюсси!

Он умолк — перехватило дыхание — и я ожидала, что кто-нибудь его сейчас двинет по сопатке, и он, по-моему, тоже этого ждал. Я повернулась к Брюсу — тот смотрел. Это выражение трудно описать: то ли с сожалением, то ли виновато, то ли взволнованно, сердито, потрясенно, вдохновенно… — словом, всего понемногу. А мне бы хотелось, чтобы у людей иногда были простые естественные реакции, как в журнальных историях…

А потом Эрих сделал ошибку, если только это была ошибка, повернувшись к Брюсу и медленно, неуклюже, надвигаясь на него, разводя руки, как будто собирался заключить его в объятия.

— Не поддавайся им, Брюс. Не давай им связать себя. Не позволяй им обкарнать себя — ни твои слова, ни твои дела. Ты же Солдат. Даже когда ты говорил о мирном послании, ты был готов к поединку. Неважно, что ты думал или чувствовал, Брюс, неважно, в чем ты лжешь или что скрываешь, ведь ты же на самом деле не на их стороне!

И этого было достаточно.

Это произошло не так быстро или, скорее, не таким образом, чтобы удовлетворить меня, но я бы сказала, что Брюс не осквернил себя имитацией или смягчением удара. Он сделал шаг вперед, плечи его напряглись, удар был сильным и точным.

Нанеся этот удар, он вымолвил лишь одно слово: «Локи!»и клянусь, меня тут же перенесло к костру в Индейских Дюнах, где мама рассказывала мне истории из Старшей Эдды об этом злобном, ехидном, коварном скандинавском божке, и как, когда остальные боги пришли, чтобы изловить его в укрытии возле реки, он сидел и плел загадочную сеть, достаточную, как я могла себе представить, чтобы пленить всю вселенную; и если бы они пришли хоть на минуту позже, он бы успел это сделать.

Эрих, распластавшись на полу, приподнял голову, потрогал свою челюсть и поглядел на Брюса. Марк, который стоял рядом со мной, пошевелился; я подумала, что он собирается что-то предпринять, например, двинуть Брюсу как следует, — мол, не тронь моего дружка; но тот только покачал головой и вымолвил: «Omnia vincit amor». Я толкнула его локтем: «То есть?» Он перевел: «Любовь побеждает все».

Никак не ожидала услышать такое от римлянина, но по крайней мере отчасти он был прав. Лили одержала свою победу; Брюс женится на ней, после того как свалил с ног своего дружка-женоненавистника, который наверняка стал бы вызывать его на разговоры по ночам. В этот момент я подумала, что Брюсу больше нужна была Лили, чем реформа Меняющегося Мира. Да, нам, женщинам, удается иногда одерживать свои маленькие победы — пока не придут легионы или ефрейтор с усиками не развернет свою артиллерию, или не заревут танки по дорогам.

Эрих с трудом поднялся на ноги и, едва удерживая равновесие, продолжал поглаживать свою челюсть и глядел поверх руки на Брюса, но не пытался продолжать борьбу. Глядя на его лицо, я сказала себе, что если бы у него был пистолет, он бы тут же и застрелился — уж я-то его знаю.

Брюс начал было что-то говорить, а потом замолчал, как, наверное, замолчала бы и я на его месте, и именно в этот момент на Дока снизошло это его непредсказуемое вдохновение, и он, пошатываясь, направился к Эриху, протягивая свою скульптуру и заводя с ним свой обычный разговор глухонемых. Эрих глянул на него так, как будто готов был его убить, затем выхватил у него скульптуру, занес ее над головой и шмякнул изо всех сил об пол; и, как ни странно, она не разбилась. Прокатившись по полу, она остановилась в нескольких дюймах от моих ног.

То, что эта штука не раскололась, видимо, оказалось последней каплей для Эриха. Я могла бы поклясться, что видела, как красный туман застилает его глаза и уплывает в мозги. Он развернулся в сторону Складов и в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от сундука с бомбой.

Все для меня стало как в замедленном кино, хотя я сама и не сделала ни единого движения. Почти все мужчины рванулись вслед за Эрихом. Впрочем, Брюс остался на месте и Сидди вернулся назад после первого рывка; Илли собрался в клубок для прыжка и в промежутке между волосатыми ляжками Севенси и мелькающими белыми панталонами Бура я четко, как в микроскопе, увидела этот кружок оскаленных черепов и палец Эриха, который нажимал на них в продиктованном Каби порядке: один, три, пять, шесть, два, четыре, семь. Я даже успела семь раз помолиться, чтобы он сделал ошибку.

Он выпрямился. Илли приземлился у ящика, как громадный серебряный паук, и его щупальца бесполезно скользнули по бронзовой поверхности. Все прочие сгрудились взбудораженной толпой вокруг них.

Грудь Эриха высоко вздымалась, но голос был холоден и четок, когда он сказал:

— Вы, мисс Фостер, изволили упомянуть о том, что у нас есть будущее. Теперь вы могли бы это высказывание уточнить. Если мы не вернемся в космос и не обезвредим этот ящик, либо не найдем специалиста-атомщика Пауков, или не сможем вызвать штаб-квартиру, чтобы нам оказали помощь в обезвреживании бомбы, будущего у нас остается ровно тридцать минут.

• Предыдущая
• 34/44
• Следующая