Игра магий - Басов Николай Владленович - Страница 11

Вторая из площадей называлась Рыночной. Она была сплошь заставлена лотками, палатками и навесами торговцев, забита телегами, конями, слонами, верблюдами, ламами, ослами и волами. Говорили, что здесь можно купить все на свете, но это было не так. Купить здесь можно было лишь то, что производила Империя, к примеру, клюквы или рябины из северных лесов тут не было, даже сушеных, а когда-то Сара так любила приправлять ими свои снадобья.

Третья называлась Сенной, потому что тут расположились торговцы всяким гужевым транспортом, животными, их кормежкой и всем, что требовалось для тяглового скота. Еще тут расположились разные менялы с банками для монет, их подмастерья, охранники и воришки, разумеется, которые промышляли тем, что с этих банок, то есть скамеечек, пробовали стибрить шекель-другой… А если повезет, то и динар или безант… Но если их ловили, то отрубали руку. Поэтому тут расположились еще и палачи, оружейники и чуть в стороне – кузнецы и торговцы всяким металлическим хламом. Между кузнецами и менялами в относительно тихом квартале оказались ювелиры, а чуть дальше от центра – знахари, шаманы, колдуны и… врачи, разумеется. Сара подняла свою Жару чуть повыше. Мантикора уже начинала уставать, все же до Таби-Скум ей было далеко.

И четвертая площадь, когда-то самая приятная для Сары, называлась Невольничьей. Здесь находился едва ли не самый богатый в этих землях, а может, и по всему берегу Южного океана невольничий рынок. Отличное место, и кого здесь только не продавали, навесив на шею петлю, ошейник или просто завязав полоску кожи. Отличное место… Для тех, кому удавалось справиться с запахом. А запах был настолько отвратный, настолько бил даже не в нос, а буквально прошибал все тело любого, кто сюда вступал, что чувствовался даже на высоте, на какой оказалась Сара. Она оглянулась.

Харлем летел по узкому кругу, чтобы сэкономить силы, и чуть ниже. И до него этот запах – смерти, неволи, испражнений, пота, слез и горя, запах отчаяния и обреченности – долетел ощутимо. Управитель даже попробовал было исправить положение, облететь площадь, но Немирный очень внимательно следил за Жарой и не хотел ничего менять. А так как наездник из Харлема был аховый, он чуть не вылетел из седла, когда начал совершать маневр, и, кажется, на этот раз действительно потерял стремя… Сара снова хохотнула разок и пошла к Холму, теперь напрямую.

Она отдала Жаре мысленный приказ, и та двинулась чуть быстрее и стала набирать высоту… Чтобы угнаться за ней, прибавил ходу и Немирный. Харлем, который все же усидел в седле, не упал с высоты и нашел стремя, теперь лег на шею своего летуна и судорожно вцепился в поводья.

Они прошли над домами, которые еще могли считаться богатыми, но уже совсем не дворцами, потом еще над домами попроще, прошли над одной из внутренних городских стен, разбивающих город на отдельные районы… Сара еще раз осмотрелась. Справа от нее находилась гавань, ярко золотившаяся под солнцем, лишь местами перебиваемая туманной сиреневой дымкой, сплошь, почти до горизонта, заставленная кораблями, суденышками и лодками… На ее левом плече оставался лежать город, некоторые из его районов плотными и слитными языками уходили на холмы, поднимавшиеся в нескольких милях от стен. Зато впереди, за восточными стенами, находился тот самый холм Трех Святилищ. На взгляд с высоты – не очень большой, не слишком крутой, местами даже пологий, но пустой – особенно после многолюдности и застроенности прочих районов Басилевсполя. Заросший у основания кустарником, а потом и почти настоящим лесом из высоких южных тополей и раскидистых кедров. Да, здесь, как и в северных лесах, кедры еще сохранились, но их было так мало и они были такими дряхлыми, что орехов добиться от них было невозможно. Почему они перестали плодоносить, Сара не знала, зато отлично помнила то время, когда это плодоношение прекратилось – почти год в год в то время, когда род басилевсов выбрал изображение кедра себе в символ и украсил им штандарты и щиты дворцовых охранников и даже собственные доспехи императора. Была в этом какая-то магия, вот только Саре не хотелось в этом разбираться, у нее были дела и поинтереснее.

Теперь следовало сделать самое главное. А потому она чуть придержала Жару, чтобы Немирный с Харлемом на шее смог их догнать. Сара даже крикнула своему советнику или мантикору – как посмотреть:

– Теперь держись!

И стала читать заклинание перехода… Вот его-то она могла читать, в отличие от сложного управления ветрами, едва ли не автоматически, скороговоркой… Только это было неправильно. Нужно было вызывать перед глазами начертание древних иероглифов, произносить каждый звук отчетливо, громко и чисто. Иначе можно было попасть в такой переплет, что об этом и думать было страшновато.

Но все получилось неплохо… Словно бы из необозримой высоты, из голубеющего неба на них опустился серо-бурый, местами пронизанный едва ли не дождем, облачный колодец, он стал сжиматься, затем загустел, стал плотнее… И все, они оказались в Верхнем мире. Небо тут было серым, видеть дальше считаных верст было трудно, но разобрать, что творилось «на земле», все же удавалось.

А «на земле» не было почти ничего… То есть земля, конечно, была. Это была грубая, нежилая, совершенно пустая земля, лишь кое-где виднелись островки зелени, то ли кустов, то ли простой травы. И никакого города не осталось и в помине. Общий ландшафт казался тем же: такие же холмы, на которых там, в Нижнем мире, расположились дворцы знати и богачей, торговые площади и места развлечений. Но это было уже совсем другое место – опасное, жестокое и очень тихое. Жара, как обычно во время таких переходов, ревела не останавливаясь. Может быть, от ужаса, а может быть, от магического выплеска, который потребовал и от нее этот переход из одного мира в другой.

Собственно, только мантикоры, насколько было известно Саре, и могли совершать этот переход с наездником. Еще, конечно, могли менять миры драконы, которые тоже были очень сильными магическими зверями. Где-то на Севере, как читала Сара, так могли переходить из одного состояния в другое большеноги, беовульфы и единороги. Но с ними Сара, разумеется, не экспериментировала. Она знала, что это очень опасно, куда опаснее, чем экспериментировать с мантикорами, к которым она, за столетия своей практики, в общем-то привыкла.

Еще в ее замок из Нижнего мира вел специально прорытый магический тоннель, подземный переход, которым обычно и пользовались некоторые из ее слуг и тот же Харлем… Она оглянулась, вспомнив о нем. Старик едва не потерял сознание на этот раз. Если бы такое случилось, он наверняка свалился бы вниз, и это было бы для него, разумеется, смертельно. Но на этот раз он выдержал, усидел в седле. Даже поднял руку, чтобы показать Саре, что все в порядке. Он, наверное, надеялся, что она о нем хоть немного заботится.

Немирный тоже ревел, но короче, злее. Тело у него ослабело, но ярость и самоуверенность оставались прежними. Сара решила, что пора прибавить ходу. И потому что все прошло относительно нормально, и потому что ее Замок, ее настоящий Замок, выстроенный на холме Трех Святилищ, вернее, на том месте, которое так называлось в Нижнем мире, теперь был виден, возвышался перед ней и ее спутником.

Это был дивный замок. Сара и сама так думала, да так оно и было. Высокие темные и острые башни возносились к серому небу, будто стрелы, нацеленные в самих богов, тяжкие и крепкие стены вовсе не казались грубыми и массивными, а лежали несколькими поднимавшимися к донжону ожерельями, создавая едва ли не впечатление кружева. Причудливые и не всегда даже различимые от древности украшения стен и башен вовсе не привносили впечатления избыточности, неуместности, но почти везде и всегда странным образом вписывались в строгие требования необходимости и разумности. И замок был велик, куда больше, чем жилище Джарсин Наблюдательницы, о котором Сара Хохот выведала довольно много разных подробностей и самыми разными способами, иногда и жертвуя теми агентами, которые приносили ей чертежи и схемы произведения Джарсин. Но все же весь замковый комплекс Сары казался на диво компактным, плотным и крепко сбитым воедино.