Богам – божье, людям – людское - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/111
• Следующая

– Да погоди ты, Бурей…

Дед уперся спиной в грудь обозному старшине, пытаясь остановить того, войлок под протезом сдвинулся, Корней опять чуть не упал, но успел ухватиться за Бурееву лапищу и повиснуть на ней всем весом. Мишка отскочил за стол и выпростал из-за пояса кистень, хотя прекрасно понимал, что против этой разъяренной горы мышц шансов у него нет ни малейших. Шансов как-то оправдаться, впрочем, тоже – Бурей просто-напросто не станет ничего слушать. Да, «доброжелатели» знали, что делали.

– Грр…

Бурей с утробным рыком пытался стряхнуть с одной руки Корнея, а другой дотянуться до Мишки, но длины даже его лапищи для этого не хватало. Что-то было не так – какая-то фальшь, наигранность…

«Скалится, рычит, но стоит на месте, хотя отпихнуть деда или просто протащить его следом за собой для такого бугая не проблема. Только пугает? Но дед-то удерживает его на полном серьезе, изо всех сил. Боится, что этот урод заиграется и поломает меня по-настоящему? Что ж делать-то? Притвориться, что напугался? Так меня и на самом деле жуть берет…»

Ничего придумать Мишка не успел – от двери раздался голос Алексея:

– А ну, не тронь парня! Он правду говорит!

– Грр… – Бурей лишь мотнул головой, как собака, отгоняющая муху.

Ш-ш-ших – звук извлекаемого из ножен меча прозвучал как-то очень отчетливо, а Алексей, поигрывая обнаженным клинком, позвал:

– Эй, уродище!

Назвать Бурея в лицо уродом – это было даже не легкомыслием, а натуральным безумием, сопровождающимся тягой к суициду. Игры (если, конечно, это были игры) мгновенно кончились – никакого рычания, жутких гримас и вытянутых рук со скрюченными наподобие когтей пальцами. Обозный старшина легко и бесшумно, словно балерина, развернулся на сто восемьдесят градусов, пригнулся, так, что горб выпятился вровень с головой, слегка развел лапищи в стороны и уставился на Алексея налитыми кровью глазами.

Старший наставник Воинской школы встретил его взгляд не то чтобы спокойно, а так, как смотрят на быка перед забоем на мясо. Было понятно, что он совершенно точно знает, как и чем встретить это гориллообразное чудище, сохраняя за собой свободу выбора: убить, искалечить или только оглушить. Опыт есть опыт – во времена его «гуляний» по степи во главе отряда отморозков Алексею наверняка попадались всякие «оригиналы», возможно, и почище Бурея. Случались наверняка и конфликты, но, поскольку Алексей был жив…

Обозный старшина чуть качнулся вперед, старший наставник Воинской школы синхронно сделал маленький шажок назад. Это было не отступлением, а занятием более выгодной позиции – теперь Бурей мог переть только прямо через дверь, а Алексей, оказавшись в прихожей, обрел свободу маневра и мог уклониться в любую сторону. Бурей снова чуть сдвинулся вперед, его противник не шелохнулся, лишь негромко, но очень внятно произнес:

– Развалю. На полы[13].

И это тоже не было ни угрозой, ни предупреждением, а лишь озвучиванием намерений. Если в преисподней есть диспетчер, то именно таким тоном он должен сообщать, в какой из кругов ада направляется очередной грешник.

«Вот он – настоящий ужас! Не рев, не зубовный скрежет, а почти безжизненный, лишенный малейшей эмоциональной окраски голос – функциональная готовность машины, даже не для убийства, а для технологичной «переработки» живых людей в трупы. Умеет Алексей пугнуть, и страшнее, чем у Бурея, выходит, но только для тех, кто понимает. О тех же, кто не понимает, говорить, скорее всего, надо в прошедшем времени. Но Бурей-то не дурак…»

Если Бурей что-то и понял, то его это не остановило. Обозный старшина опять мягко и совершенно бесшумно переступил вперед и пригнулся еще больше, готовясь к прыжку.

– Пр-р-рекратить!!! – Дед тоже цапнул рукоять меча, но не стал его обнажать, а изо всех сил толкнул Бурея плечом в бок. Казалось, что с таким же успехом он мог бы толкать, например, печку, но старый вояка свое дело знал – толчок пришелся как раз на момент начала прыжка, и Бурей, метнувшийся вперед со звериной стремительностью, не попал в дверь, а с маху приложился об косяк так, что стена возле дверного проема издала крякающий звук. – Прекратить!!! Обоих урою!!!

Никакой реакции на угрозу. Бурей завозился, поднимаясь на ноги, а Алексей шагнул из сеней, занося меч для удара. Дед выхватил оружие и парировал удар старшего наставника, но, как оказалось, это был всего лишь отвлекающий маневр – нога Алексея врезалась в голову обозного старшины, и тот осел кучей дикого мяса обратно на пол.

– Все, Корней Агеич. – Алексей со стуком вдвинул меч в ножны. – Я, бывало, и не таких в разум приводил. Чем страшнее выглядит, тем хуже боец – нет привычки на равных драться, заранее напугает, а потом делает, что хочет. Это же чудище наверняка ни разу в жизни никто и не бил как следует.

– Едрена… – Дед упер меч в пол и навалился на него, как на трость. – Леха, он же тебе этого ни в жисть не простит.

– А и не надо! – В голосе Алексея не было ни лихости, ни бахвальства. – Он же – как зверь, а зверю достаточно один раз показать, кто сильнее, потом только спиной поворачиваться не надо, спереди не нападет. А ты – молодец, – Алексей одобрительно кивнул Мишке, – не испугался. Только про меч, я гляжу, опять забыл? И встать надо было подальше от стола, ручищи-то у него длинные. Или ты по рукам бить собирался? Тогда зря, он тебя и сломанной рукой достал бы – зверь в ярости боли не чует… человек, впрочем, тоже.

Мишка совершенно не представлял себе, в какое место он собирался бить Бурея и сумел бы махнуть кистенем вообще. Он машинально кивнул в ответ на слова наставника, но внимание его было приковано к Аристарху, стоящему за спиной Алексея. Вернее, не к самому старосте, а к кривому восточному кинжалу в его руке.

«Кого он резать собирался, Алексея или Бурея? Если бы Алексей ушел с линии броска, то Бурей вылетел бы прямо на Аристарха и… что бы было? Не о том думаю, надо как-то от обвинения отмазываться, сейчас это чудище очнется… и Алексей его прикончит. Нет, надо дело как-то миром заканчивать».

– Деда, а девку-то я и вправду не крал.

– А? Какую… Тьфу, едрена-матрена! С ума с вами сойдешь!

– Так все и было, Корней Агеич, – подтвердил Алексей. – Девка сама пришла, пустилась вплавь через речку и чуть не утонула. Дозорный с вышки ее увидал, поднял шум, два десятка, что на стрельбище были, кинулись спасать, еле выудили. А Михайла в это время рядом со мной стоял, как раз гонца к тебе отправляли…

– Да что ты несешь? – перебил Корней. – Его видели!

– Плюнь в глаза тому, кто сказал, Михайла из крепости не отлучался, а как девка в реке бултыхалась, куча народу видела.

– Кхе…

– У-у-м-м… – Бурей со стоном заворочался на полу.

«Вот это да! Не башка, а танковая башня, без гранатомета и не подходи. И что сейчас будет?»

– Ну-ка, пустите меня. – Аристарх протиснулся мимо Алексея в сени и присел на корточки возле Бурея. – Серафим, слышишь меня? Эй, Серафим, глаза-то открой.

– Грр…

– Серафим, объяснилось все, не виноват Михайла, – продолжал внушать Аристарх. – Жива-здорова Васька, никто ее не обижал. Слышь, Серафим?

– У-у-м-м… Корней, чем это ты меня?

Алексей хитро подмигнул Мишке, а дед удивленно вскинул голову, но тут же сориентировался:

– А не балуй, Буреюшка! Ты зачем сюда пришел, правду узнать или смертоубийство творить?

– У-у-х! – Бурей ухватился за дверной косяк, так, что тот затрещал, и поднялся на ноги. – Ну, Корней, ты старый-старый, а… аж в ушах звенит!

– А я и говорю: не балуй! Вас в строгости не держать, так вы и совсем от рук отобьетесь.

– Серафим, – встрял Аристарх – пойдем на Ваську посмотрим. Сам убедишься: жива-здорова, никто ее не обижал.

«А почему девку Васькой называют? А-а, наверно, Василисой зовут! М-да, сэр Майкл, а не надоели ли вам сюрпризы? Как лорд Корней тогда изволил выразиться: «Что-то вокруг тебя, Михайла, всякая дурь происходит»? Только, вот беда, не сама эта дурь произошла, подставил меня кто-то опять, и я догадываюсь, кто именно».

• Предыдущая
• 27/111
• Следующая