Богам – божье, людям – людское - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 61
- Предыдущая
- 61/111
- Следующая
– Да говори чего-нибудь! – взвыл вдруг Прошка. – Делом его займи… Минька! Демка Алексея убил, за неповиновение! Разбираться надо! Иди туда, а то Корней там Демку…
– Что-о-о?!! – Неведомая сила вздернула Мишку на ноги. – Как это? Алексея?!!
– Скачи скорей, может, живой еще! – продолжал блажить Прошка. – И Демку выручать надо!
– Ты что, ополоумел? – начал было Дмитрий, но Мишка перебил его:
– Коня! Слезай, я сказал! Слезай!!! Прошка, где они?
– За воротами, там увидишь!
Проводив глазами нещадно погоняющего коня Мишку, Дмитрий обернулся к Прохору:
– Придурок! Демьян же не Алексея, а Александра убил! А он подумал…
– Ну и хорошо! – перебил кинолог Младшей стражи. – Вон как взбодрился! А то сидел как каменный, я уж и так и эдак… только замолкну, чувствую, он в себя уходит, как тогда. Опять говорю, говорю – он вроде бы здесь, ну, не то чтобы слушает, а так как-то… А про Алексея соврать я сразу и не догадался…
– Лекарь, твою налево… пошли, что ли.
– Слушай, Мить, бабам-то добыча не положена, а она мне говорит…
Отроки строились буквой «П» на лугу перед главными воротами Ратного. Строились в пешем порядке, в седлах высились только Мишка и Дмитрий. Мишка, уже пересевший с коня Дмитрия на своего Зверя, даже разобравшись, что убит вовсе не старший наставник Алексей, а отрок Александр, урядник девятого десятка Младшей стражи, все равно был весь на нервах и жестко одергивал Зверя, которого сам же и горячил, не замечая этого.
Рядом орал на отроков Дмитрий:
– Живей, живей! Что, олухи, строиться разучились?! Урядники, куда смотрите? Седьмой десяток! Иона, да оттащите вы покойника, туды вас поперек, мешает же, неужто сам не видишь? Девятый десяток, десятый десяток, встать отдельно вот здесь… Чего вызверился, г. нюк?! Опричники, слушай мою команду! Заряжай… Цель – девятый и десятый десятки! И пусть хоть одно рыло дернется! Всех уродов положим! Я вам покажу, как на брата-сотника руку поднимать! Кто там раненого-увечного из себя строит? Стоять, сука, стоять, я сказал! К Матвею пойдешь, если мы вас живыми отпустим! Опричники, товсь! Девятый и десятый десятки, оружие на землю! Опричники, если хоть одна гнида промедлит… Вот так! А теперь два шага назад и стоять, не шевелиться!
С другого бока топтался Демьян – взбешенный и напружиненный, готовый, казалось, наброситься на любого, кто даст к этому хоть малейший повод. Нервно оправлял на себе амуницию, сплевывал сквозь зубы и косил глазом на самострел, который Мишка отобрал у него и держал у себя, положив поперек седла.
– Всем, кроме опричников и разоруженных! – продолжал Дмитрий. – На ре-мень! Равняйсь! Отставить! Что за шевеление?!! Команда всех касается!!! Стража, равняйсь! Смирно! Господин сотник! Отроки Младшей стражи по твоему приказу построены!
Мишка не стал давать команду «вольно», а мрачно окинул взглядом разоруженных отроков девятого и десятого десятков, потом покосился на опричников, держащих их на прицеле.
«Это Митька, пожалуй, погорячился… не дай бог, у кого-то из ребят нервишки сыграют. Хотя не должно бы, в боях уже побывали, мечами опоясаны, в масштабах Младшей стражи – ветераны. А даже если и стрельнут… отец Михаил умер, чего этих-то раздолбаев жалеть?»
Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы начать говорить, но Дмитрий неожиданно тронул его за плечо и негромко сообщил:
– Воевода едет.
«Принесла нелегкая… а вот хрен, сам буду разбираться, произвел в сотники, так и не лезь! Я тебе не рак на горе, чтобы только по четвергам после дождичка свистеть».
Мишка оглянулся. Корней подъезжал не один, а в компании Аристарха и Алексея. Позади них кучковалось человек тридцать ратников.
«Угу, остальные, значит, отправились ляшский обоз брать. Да что в том обозе? Грабить ехали, телеги наверняка пустые. А при себе лорд Корней оставил два погостных десятка да людей Фомы и Егора. Наказанные, надо понимать, даже такой мелкой добычи лишены. Или? А что, вполне возможно! Поучительный культпоход в театр, на спектакль «Разбор полетов в Младшей страже». Ну что ж, будет вам спектакль, ваше сиятельство, вы же сэр Майкл, надо полагать, и так никого жалеть не собирались?»
– Стража! Смирно! Равнение направо! – скомандовал Мишка и начал разворачивать Зверя, чтобы выехать навстречу Корнею, но воевода издали замахал рукой, мол, продолжай сам, я со стороны посмотрю.
«Точно, спектакль для неблагонадежных! Ну-с, отыграем по полной программе, тем паче, сэр, что вам сегодня вдохновения не занимать – лучший актер тот, кто верит в то, что играет. А вы, сэр, как раз в это-то и верите!»
Мишка напряг голос так, чтобы слышно было не только стоящим в строю отрокам, но и подъезжающим ратникам:
– У нас сегодня случилось две беды! Одна беда – великое горе, но также – пример исполнения христианского долга и истинного мужества. Пастырь наш отец Михаил принял мученическую смерть, закрыв раненого своим телом от вражеской стрелы. Царствие ему небесное и вечная память!
Мишка подождал, пока все отроки осенят себя крестным знамением и вернут на головы шлемы, потом продолжил:
– Вторая беда – позор и бесчестье! Отроки девятого и десятого десятков не исполнили приказа, а когда урядник Демьян вознамерился их к исполнению воинского долга принудить, подняли на него руку… Молчать!!! – рявкнул Мишка в ответ на протестующий жест кого-то из отроков. – Виновны все!!! И те, кто это преступление совершил, и те, кто этому не воспрепятствовал!
– Молчать!!! – эхом отозвался откуда-то сзади голос Корнея, адресуясь, надо было понимать, не отрокам, а ратникам. – Смотреть, слушать и мотать на ус!
«Угу. Внимайте, почтеннейшая публика! Сейчас Бешеный Лис зубы показывать будет! Мотайте на ус, ибо их сиятельство Корней Погорынский при случае и с вами то же самое сотворит, а иначе зачем спектакль? Циркус, туды б тебя в воеводский титул и боярское достоинство».
– В чем причина такого преступного поведения отроков девятого и десятого десятков? – продолжил Мишка. – Только в одном! В том, что они собственный интерес поставили выше общего дела! Да-да! И нечего рожи кривить! Стреляли не туда, куда надо, а в ляхов, на которых доспех побогаче был! Добычу взять возжелали, а о том, что вражьи лучники по вашим же товарищам бьют и стрелять в первую очередь надо по ним, забыли начисто! Старшина Дмитрий, сколько народу от вражьих стрел пострадало?
– Четверо отроков ранено, из них один тяжело, – отрапортовал Дмитрий. – В селе тоже четверо раненых и один убитый… и еще отец Михаил.
– Вот! – Мишка выставил указующий перст в сторону обвиняемых. – Все они на вашей совести! Но мало того! Вы еще и взбунтовались, когда урядник Демьян вас в разум привести попытался!
Мишка обвел взглядом отроков, а Демка в очередной раз сплюнул и со скрежетом провел латной рукавицей по кольчуге на бедре.
– Что в обычных селениях делают с теми, кто свой интерес ставит выше общей пользы? – вопросил Мишка и, не дожидаясь ответа, объяснил сам: – Они становятся извергами! Либо по собственной воле, либо изгоняются по решению схода. Что делают с воинами, ради собственной корысти забывшими о долге и приказе? Они повинны смерти!
Строй девятого и десятого десятков не то чтобы распался, но утратил монолитность – отроки словно бы постарались отстраниться от соседей, мол, это все они, я тут ни при чем!
– Стоять! Команда «смирно» была! – прикрикнул на них Дмитрий, впрочем, совершенно бесполезно: плотность строя не восстановилась.
– Один из виновных, урядник Александр, свое уже получил! – Мишка указал на тело отрока, лежащее перед строем. Из левой глазницы личины убитого все еще торчал кинжал Демьяна. – Как еще двоих зовут? – негромко спросил Мишка у Дмитрия.
– Герман и Филимон.
– Отроки Герман и Филимон, три шага вперед!
Двое парней неохотно вышли из строя. Один поддерживал левой рукой правую – последствия удара Демкиного кистеня – это ему Дмитрий кричал, что пойдет к Матвею, если живым останется. Второй сильно хромал – Демьян врезал ему ногой чуть ниже подола кольчуги.
- Предыдущая
- 61/111
- Следующая
