Стоунхендж - Корнуэлл Бернард - Страница 47

• Предыдущая
• 47/111
• Следующая

— Расскажи мне ещё что-нибудь, — велела Орэнна Сабану, и он рассказал ей предание о Кэри, богине лесов, которую полюбил Фэллаг, бог камня, но Кэри с презрением отвергла его, и поэтому Фэллаг стал принимать форму топоров, которые рубили деревья Кэри. А день или два спустя, когда закончились истории про богов, Сабан рассказал Орэнне про Дирэввин, о том, как он хотел жениться на ней, и о том, как Ленгар пришёл из темноты и пустил стрелу, изменившую его жизнь. Орэнна слушала историю, пристально глядя на струившуюся мимо реку, и затем посмотрела на него.

— Ленгар убил собственного отца?

— Да.

Она содрогнулась и надолго нахмурилась.

— Ленгар вернёт сокровища? — спросила она, прервав тишину.

— Керевал думает, что да.

— А ты?

Сабан долго не отвечал.

— Только если его заставят это сделать, — наконец признался он.

Орэнна вздрогнула от этого ответа, очевидно огорчённая.

— Эрэк заставит его, — сказала она.

— Или Скатэл.

— Который хочет бросить тебя в яму.

Сабан пожал плечами.

— Он сделает кое-что похуже, чем это.

А затем он подумал о том, что должно случиться с Орэнной через несколько дней, и у него защемило сердце, и он не смог говорить. Он посмотрел на неё, восхищаясь блеском её волос, изгибом щёк, нежностью её бледного лица, и поразился её безмятежности. Скоро она должна будет сгореть, но она встречала свою судьбу со спокойствием, которое беспокоило Сабана так же, как и впечатляло его. Он приписывал её спокойствие божественности, так как не мог найти другого объяснения.

— Я поговорю с Эрэком, — тихо сказала она, — и постараюсь убедить его, чтобы он заставил Ленгара соблюдать соглашение.

— Ленгар скажет, что Эрэк послал ему золото, и что он уполномочен хранить его.

— А он действительно хочет храм? — спросила Орэнна.

Сабан покачал головой.

— Это Камабан хочет перенести храм. Ленгар говорил мне, что не верит, что это возможно. Ленгар хочет власти. Он хочет владеть огромной территорией, и чтобы сотни людей приносили ему дань. Это Камабан мечтает о приближении бога к земле, а не Ленгар.

— Так Эрэк должен убить Ленгара?

— Я желаю, чтобы он это сделал, — решительно сказал Сабан.

— Я попрошу его об этом, — мягко сказала Орэнна.

Сабан посмотрел на реку. Она была намного шире, чем река Мэй, и кружилась тёмными водоворотами там, где морские приливы сталкивались с течением.

— Тебе не страшно? — спросил он. Он не хотел спрашивать об этом, но вопрос сам сорвался с его языка.

— Конечно, — сказала Орэнна. Впервые они заговорили о её бракосочетании, и впервые Сабан увидел слёзы в её глазах. — Я не хочу быть сожжённой для бога, — тихо сказала она, чтобы копьеносцы не услышали её. — Все говорят, что это быстро! Пламя такое огромное, такое жаркое, что нет времени почувствовать ничего, кроме объятий Эрэка, а после этого для меня наступит блаженство. Это то, что мне говорят жрецы. Но иногда мне хочется жить, чтобы увидеть возвращение сокровищ, — она умолкла и устало улыбнулась Сабану. — Чтобы увидеть своих собственных детей.

— Невеста солнца когда-нибудь оставалась в живых? — спросил Сабан.

— Одна, — ответила Орэнна. — Она прыгнула мимо костра, и упала в море, и она не погибла, а вышла на берег возле скалы. Её подняли наверх и столкнули в огонь. Но смерть её была очень медленной, так как огонь уже был небольшим, — она поёжилась. — У меня нет выбора, Сабан. Я должна прыгнуть в костёр Эрэка.

— Ты могла бы … — начал Сабан.

— Нет, — резко сказала она, останавливая его, чтобы он ничего больше не сказал. — Как я могу не сделать того, чего желает Эрэк? Что будет со мной, если я сбегу? — она нахмурилась, раздумывая. — С того момента, как я себя помню, я всегда знала, что я предназначена для чего-то особенного. Не власть, не богатство, а что-то необыкновенное. Иногда я осмеливаюсь надеяться, что Эрэк сохранит меня, и я смогу сделать его работу на земле, но если он захочет, чтобы я была с ним, то я буду счастливейшей из всех когда-либо рождённых.

Он посмотрел на камень, на котором они сидели. Он ярко отражал вечерний свет, как будто осколки лунного света были пойманы в бледно-зелёном камне, а красные вкрапления создавали впечатление, что внутри камня заключена кровь. Он думал о Дирэввин. Он часто думал о ней, и это беспокоило, так как он не знал, как согласовать эти мысли с его тоской об Орэнне. Камабан сказал ему, что Дирэввин беременна, и ему хотелось знать, родила ли она уже. Ему хотелось знать, смирилась ли она с Ленгаром, и помнит ли она то, что было до гибели Хенгалла.

— О чем ты думаешь? — спросила Орэнна.

— Ни о чём, — ответил он. — Ни о чём.

На следующий вечер Сабан присоединился к жрецам, когда они пошли посмотреть, как далеко подползла тень камня в храме Орэнны. Скатэл плюнул на него, затем наклонился и увидел, что тень камня уже на расстоянии двух пальцев от центрального камня. Сабану захотелось взять каменный топор и расколотить вершину камня, но вместо этого он молился и знал, что его молитвы были тщетными. Он наблюдал за предзнаменованиями, но не находил ничего хорошего. Он увидел полёт молодого птенца чёрного дрозда, и подумал, что это хороший знак, но тут же вниз устремился ястреб-перепелятник, и от птенца остались только разлетевшиеся перья и капли крови.

День Летнего Солнца должен был наступить через день-два, а солнце всё ещё ярко сияло, хотя рыбаки, приносящие дары к храму Мэлкина, утверждали, что бог штормов зашевелился. Камабан поднялся на холм, который переливался от истода и ярко-малиновых орхидей, и объявил, что увидел темнеющую линию на западе. Однако эта удалённая полоска не вызвала даже близко такого волнения, как возвращение пяти молодых воинов из военного отряда, сопровождавшего Ленгара в Рэтэррин. Пятеро копьеносцев проделали долгий путь, обходя лесами враждебные племена, и все они были измождённые и усталые, когда добрались до поселения.

В этот вечер Керевал организовал пиршество в честь их возвращения, а когда пятеро молодых воинов наелись, люди племени собрались, чтобы послушать новости. Они собрались около большой хижины Керевала, вдоль ямы, которую Скатэл выкопал для Сабана. Мужчины племени присели на корточки возле рассказчиков, а женщины стояли позади них. Они уже знали об успехе Ленгара в овладении Рэтэррином, но теперь пятеро воинов рассказывали о годе сражений, которые происходили в горном краю между Рэтэррином и Каталло. Они говорили, что силы Рэтэррина, подкреплённые отрядом воинов из Сэрмэннина нанесли несколько серьёзных ударов по Каталло. Восемь человек из Сэрмэннина погибли в стычках, столько же были ранены, несколько воинов Рэтэррина пострадали, но потери Каталло были неисчислимы.

— Их великая колдунья умерла зимой, — объяснил один из воинов, — и это потрясло их.

— А что Китал, — спросил Сабан, — их вождь?

— Китал из Каталло погиб, — ответил воин. — Он был убит Ваккалом в одном из сражений.

Слушатели глухо застучали прикладами копий по сухой земле в знак одобрения того, что герой из Сэрмэннина убил вождя врагов.

— Его наследник послал нам щедрые дары в надежде на мир.

— Дары были приняты? — поинтересовался Керевал.

— В обмен на селение, называемое Мэдэн.

— Где дары? — спросил Скатэл.

— Половину из них отложили, — ответил воин, — и доставят в Сэрмэннин.

Это вызвало ещё больше радости, но Скатэл заставил смолкнуть звуки одобрения, встав во весь рост.

— А что насчёт нашего золота? — требовательно спросил он пятерых воинов. — Ленгар из Рэтэррина послал что-нибудь из нашего золота с вами?

— Нет, — признался предводитель молодых воинов, — но он показал его нам.

— Он показал его вам! Как любезно с его стороны! — Скатэл заговорил насмешливо. Главный жрец в честь пиршества был одет в просторную шерстяную мантию, утыканную сотнями перьев чаек, и казался укутанным в белое и серое. Его прямые волосы были обвязаны кожаным ремешком, в которые было ещё больше перьев, а вокруг шеи он повесил ожерелье из мелких костей.

• Предыдущая
• 47/111
• Следующая