Бледный всадник - Корнуэлл Бернард - Страница 34

• Предыдущая
• 34/94
• Следующая

— Да, мой господин, — кивнул я.

Остров Линдисфарена находился неподалеку от Беббанбурга, и не так давно я напал на тамошний монастырь вместе с ярлом Рагнаром и видел, как монахи погибли под датскими мечами.

— Я хорошо знаю этот остров, — добавил я.

— Полагаю, Седд знаменит в твоих родных краях?

— Я о нем никогда не слышал, мой господин.

— Я считаю это символичным: человек, который родился в Восточной Англии, свершил труд своей жизни в Мерсии и умер в Нортумбрии, — сказал Альфред. Он сложил длинные бледные руки, переплетя пальцы. — Саксы Англии, Утред, собрались вместе перед лицом Бога.

— И слились в счастливой молитве с бриттами, — набожно добавил Ассер.

— Я молю Всемогущего о счастливом исходе, — продолжил король, улыбаясь мне, и теперь я понял, о чем он говорит.

Альфред выглядел таким скромным, без короны, без массивного ожерелья, без браслетов на руках, всего лишь с маленькой гранатовой брошью, скрепляющей плащ на шее, и говорил о счастливом исходе, но на самом деле он представлял, как все саксы Англии собираются под властью одного короля. Короля Уэссекса. За показным благочестием Альфреда скрывались чудовищные амбиции.

— Мы должны учиться у святых, — заявил король. — Их славные деяния — маяки во тьме, что нас окружает, и пример святого Седда учит: мы должны объединиться. Поэтому мне бы очень не хотелось проливать кровь сакса в день святого Седда.

— В кровопролитии нет нужды, мой господин… — проговорил я.

— Рад это слышать, — вставил Альфред, а я твердо закончил:

— Если обвинения с меня будут сняты.

Улыбка исчезла с его лица, он подошел к окну и уставился на затянутый туманом двор. Я увидел, куда именно он смотрит: там в мою честь давалось небольшое представление. Стеапа вооружался. Два человека накидывали массивную длинную кольчугу на его широкие плечи, в то время как третий стоял рядом с непомерно огромным щитом и чудовищных размеров мечом.

— Я говорил со Стеапой прошлой ночью, — сказал король, отвернувшись от окна, — и он рассказал, что, когда Свейн напал на Синуит, все вокруг окутывал туман. Утренний туман вроде вот этого. — Он указал на белизну, просачивающуюся в часовню.

— Я этого не знал, мой господин, — сказал я.

— Так что вполне возможно, Стеапа ошибся, думая, что видел тебя, — продолжал король.

Я подавил улыбку.

Король прекрасно знал, что Стеапа солгал, хотя никогда бы в этом не признался.

— А еще отец Виллибальд побеседовал с командой «Эфтвирда», — продолжал Альфред, — и никто из них не подтвердил историю, рассказанную Стеапой.

Команда наша все еще находилась в Гемптоне, поэтому донесение Виллибальда должно было прибыть оттуда. Значит, еще до того, как мне предъявили обвинение, король знал, что я невиновен в убийствах в Синуите.

— Выходит, меня напрасно отдали под суд? — резко спросил я.

— Тебе предъявили обвинения, — поправил король, — и обвинения эти должны быть доказаны или опровергнуты.

— Или отозваны.

— Я могу их отозвать, — согласился Альфред.

Стеапа за окном проверял, удобно ли сидит его кольчуга, размахивая своим огромным мечом. Меч и вправду был чудовищных размеров, с гигантским клинком.

Король наполовину притворил ставень, скрыв от меня Стеапу.

— Я могу отозвать обвинения насчет Синуита, — сказал король, — но не думаю, что брат Ассер нам солгал.

— Однако королева, вдова Передура, подтвердит, что он лжет.

— Королева-тень, — прошипел Ассер. — Язычница! Колдунья! — Он посмотрел на Альфреда. — Она зло, мой господин! Ведьма! «Maleficos non patieris vivere!»

— «Ворожею не оставляй в живых», — перевел мне Альфред. — Это заповедь Бога, Утред, из Священного Писания.

— Тебя так пугает правда, что ты угрожаешь женщине смертью? — спросил я Ассера.

Альфред вздрогнул, услышав это.

— Брат Ассер — хороший христианин, — истово сказал он, — и говорит правду. Ты отправился воевать без моего приказа. Ты воспользовался моим кораблем, подбил на бесчинства моих людей, и ты вел себя как предатель! Ты лжец, Утред, и вдобавок обманщик! — Он говорил сердито, но справился со своим гневом. — Я полагаю, ты заплатил свой долг церкви из того добра, что украл у добрых христиан.

— Неправда, — резко ответил я. — Я заплатил свой долг из того добра, что украл у датчан.

— Так возьми на себя снова этот долг, — сказал король, — и никто не умрет в благословенный день святого Седда.

Мне предложили жизнь. Альфред с улыбкой ждал моего ответа. Он не сомневался, что я приму его предложение, потому что это казалось ему резонным. Он не любил воинов, оружие и убийства. Судьба распорядилась так, что ему пришлось царствовать, сражаясь, но королю это не нравилось. Он хотел сделать Уэссекс цивилизованным, насадив там благочестие и порядок, и двое его подданных, сражающихся насмерть зимним утром, да еще в день церковного праздника, не соответствовали его представлениям о хорошо управляющемся королевстве.

Но я ненавидел Альфреда. Ненавидел его за то, что он унизил меня в Эксанкестере, заставив надеть балахон кающегося грешника и ползать на коленях. И я не считал его своим королем. Он был из восточных саксов, а я — из нортумбрийцев и полагал, что пока этот человек стоит у власти, Уэссекс почти не имеет шанса уцелеть. Альфред верил, что Бог защитит его от датчан, тогда как я был уверен, что врагов следует разить мечами. А еще у меня возникла идея, как можно сразить Стеапу, и вдобавок я не имел ни малейшего желания снова брать на себя долг, который уже уплатил. Я был молод, глуп и честолюбив, а потому высокомерно отверг шанс, который предоставлял мне сам король.

— Все, что я сказал, — правда, — солгал я, — и я буду защищать эту правду мечом.

Альфред вздрогнул: уж больно резко это прозвучало.

— Ты утверждаешь, что брат Ассер лжет? — вопросил он.

— Он вывернул правду, подобно тому, как хозяйка сворачивает шею курице, — ответил я.

Король открыл ставень, показав мне могучего Стеапу во всем блеске его воинской мощи.

— Ты и вправду готов умереть? — спросил Альфред.

— Я хочу сражаться за правду, мой король, — упрямо проговорил я.

— Значит, ты глупец, — ответил Альфред, снова выказав гнев. — Лжец, глупец и вдобавок грешник.

Он прошел мимо меня, отворил дверь и крикнул слуге, чтобы тот передал олдермену Вульферу: поединок все-таки состоится.

— Иди, — велел мне король, — и пусть твоя душа получит то, что заслужила.

Вульферу велели подготовить все к сражению, но вышла заминка, потому что олдермен исчез. Его искали по всему городу, по всем королевским помещениям, но нигде не нашли, и наконец слуга из конюшен нервно доложил, что Вульфер и его люди ускакали из Сиппанхамма перед рассветом. Никто не знал — куда и зачем, но пошли слухи, будто Вульфер не пожелал принимать участие в судебном поединке. Однако лично я в это не верил, так как олдермен никогда не казался мне излишне щепетильным.

Вместо Вульфера назначили олдермена Хаппу из Торнсэты, однако на это потребовалось некоторое время, и, таким образом, уже близился полдень, когда мне наконец принесли мечи и нас со Стеапой препроводили на луг на другом берегу реки, за мостом, ведущим от восточных городских ворот.

На противоположном берегу собралась огромная толпа. Там были калеки, нищие, жонглеры, торговки пирожками, возбужденные в предвкушении необычного зрелища дети и, конечно, целая толпа воинов — благородных восточных саксов, явившихся в полном составе на витан в Сиппанхамм. Всем им не терпелось увидеть, как Стеапа Снотор продемонстрирует свое знаменитое боевое искусство.

— Ты чертов дурак, — сказал мне Леофрик.

— Потому что все-таки настоял на поединке?

— Ты мог бы отказаться и уйти!

— Но тогда люди назвали бы меня трусом, — ответил я.

То было чистой правдой: нельзя уклониться от боя и остаться при этом мужчиной. Мы способны многого достичь в этой жизни, если постараемся. Мы рожаем детей и наживаем богатство, копим земли и строим дома, собираем армии и задаем роскошные пиры, но только одно переживет нас: доброе имя. Я просто не мог отказаться от боя.

• Предыдущая
• 34/94
• Следующая