Древо жизни - Жак Кристиан - Страница 23

• Предыдущая
• 23/72
• Следующая

Хнум-Хотеп внимательно ее прочел, попробовал ее на зуб, поскреб пальцем.

— Похоже, подлинная.

Правитель слышал об этом Хоруре, верном слуге Сесостриса, видном специалисте по рудникам в пустыне. По всему было видно, что этот гордый и решительный юноша не лгал.

— А что стало с царской бирюзой?

— На землю богини напали вооруженные разбойники, к которым присоединился Кривая Глотка. Они убили Хоруре, стражников и рудокопов, а их тела сожгли. Мы, без сомнения, единственные уцелели.

— Икер хотел сражаться, — вмешался Секари, — но это было равносильно самоубийству! Поэтому мы убежали.

— И вы прошли через всю пустыню без воды и питья?

Икер ничего не скрыл из тех следовавших друг за другом чудес, которые позволили им выжить.

Искренность юноши была столь очевидна, что Хнум-Хотеп не усомнился в его рассказе, тем более что в пустыне боги не раз помогали попавшим в беду.

Впервые разбойники осмелились напасть на бирюзовые копи, к тому же находившиеся под покровительством фараона.

Но не правитель области Орикса станет предупреждать Сесостриса об опасности. Найдутся другие, которые сообщат ему о том, что его власти нанесен ущерб. И тогда монарх, ослабленный, займется более насущными делами, чем борьба с крупными властителями, которые враждебно относятся к идее расширения его власти.

— Что вы оба умеете делать?

— Я — садовник, — ответил Секари.

— А я — ученик писца.

— Моя провинция богата, потому что в ней много работают, — сказал Хнум-Хотеп. — И еще один садовник мне не помешает. Но мне не нужен еще один писец.

— Зато мне нужен, — продолжал Хнум-Хотеп, — солдат. Мне нужно больше солдат, чтобы моя стража могла дать отпор любому нападающему. Ты молод и в расцвете сил, это твое место.

— Я хочу быть писцом, господин, а не солдатом.

— Послушай, малыш. Боги доверили мне миссию сделать из этой провинции самую цветущую землю страны. Здесь у вдов всего вдоволь, девушки пользуются уважением, каждый ест досыта, никто не просит милостыню. Слабые не страдают от сильных, и нет никакого конфликта между бедными и богатыми. А почему так? Потому что я являюсь опорой этой земли, каковы бы ни были ее трудности. Когда пришло неурожайное время, я сам платил своим земледельцам и списал их долги по налогам. Чем выше налог, тем больше подавляется инициатива. Ни разбойники, ни вороватые чиновники не имеют права жить на моей земле. Но нет ничего более хрупкого, чем подобное счастье! Сегодня над нами собирается опасность, грозная туча, имя которой — Сесострис. Рано или поздно он попытается завладеть моей провинцией. Поэтому ты либо со мной, либо против меня. Если хочешь пользоваться моим гостеприимством, становись одним из моих солдат. Ты многому научишься и не пожалеешь об этом.

Хнум-Хотеп сам удивился, что изложил перед этим юным незнакомцем все свои аргументы! Обычно он довольствовался тем, что отдавал приказы и не терпел возражений.

— Я верю вам, господин.

И еще раз казначей Медес сумел сойти за благородного жертвователя. Верховный жрец храма Птаха горячо его поблагодарил, не сомневаясь в том, что пожертвованы средства, добытые от махинаций с налогами. Но по-прежнему перед Медесом были плотно закрыты двери таинственного храма. И Медесу оставалось допустить, что ему удастся отомкнуть их, лишь подкупив тех, у кого находился ключ.

Каким же приемом воспользоваться, чтобы узнать, наконец, тайну святилища? Высокий чиновник отложил эту заботу, потому что сейчас по столице бродили не лишенные интереса слухи. Как видно, Сесострис решил предпринять шаги, чтобы на самом деле отвоевать себе провинции, начиная с провинции Кобры, которой управлял старый Уакха.

Заранее можно было поручиться, что у монарха не было никаких шансов на успех. И, тем не менее, наверняка его шаги хорошенько продуманы, поскольку Сесострис, как личность сильная, никогда не отступал перед препятствиями.

Во многом богатство Медеса зависело от дружеских отношений с правителями провинций, которых он — через подставных лиц — информировал о том, что происходило при дворе. За исключением этого негодяя Жергу, всецело ему преданного, никто и не догадывался о том, кем на самом деле был Медес и какие интриги он беспрестанно плел за спиной у законной власти.

Однако какое-то время назад Медесу стало все сложнее проверять слухи, один противоречивее другого. По всей вероятности, Сесострис сам контролировал слухи при дворе, подкидывая ту или иную выгодную себе информацию.

А если монарху удастся поднять настоящий вихрь событий, не сметет ли он и самого Медеса?

Единственное решение, которое может помочь избежать катастрофы, — это уничтожить творца смуты.

Но убийство царя не может быть импровизацией, тем более что его безопасность обеспечивает такой опытный страж, как Собек, который никому не верит и менее всего — ближайшему окружению царя. Поэтому Медес не имеет права допустить хотя бы малейшую оплошность.

Рассчитывать же на случайность — утопия. Стало быть, ему предстоит самому наметить стратегию, которая бы позволила нанести удар наверняка.

Инструктор сбил Икера с ног, и тот тяжело упал на спину.

— Тебе не хватило внимания, малыш! Поднимайся и постарайся ударить меня в живот.

Попытка эта закончилась полным провалом, и юноша снова оказался на земле, а на его теле — дополнительные синяки.

— Да, мне придется поработать... Но при наличии желания ты, в конце концов, научишься драться.

Икер стиснул зубы и снова пошел в атаку, зная, что ему придется потратить недели и даже месяцы, чтобы сравняться с другими молодыми новобранцами, которые над ним посмеивались.

Во-первых, ему не следует жаловаться на судьбу, которая привела его сюда, и нужно попытаться извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации; во-вторых, необходимо неустанно наблюдать за наиболее опытными воинами и стараться им подражать.

То обстоятельство, что здесь у Икера не было ни друзей, ни союзников, лишь умножило его энергию вместо того, чтобы ослабить его решимость. Он мог рассчитывать только на себя самого, и он черпал в своем одиночестве силу, сосредотачивая все усилия на новом ремесле.

Бесконечные тренировки, изучение боевых стоек и позиций научили Икера двигаться в бою. Он понял, что скорость важнее силы и что на агрессора можно обратить его собственную жестокость.

Инструктор был так же немногословен, как Икер. Скупой на объяснения и комментарии, он заставлял Икера сотни раз повторять верное движение, каким бы усталым юноша ни был. А поскольку его ученик не выказывал ни малейшего сопротивления, то и доставалось ему больше, чем его товарищам.

— Завтра, — объявил он, — отборочные испытания на выносливость. Будете бороться голыми руками. Отобраны будут только те, кто одержит две победы.

Первый противник Икера был крупнее и выносливее на вид.

— Иди сюда, малец, я тебя раздавлю!

Икер стал на одно колено.

— Ага, ты признаешь свое поражение без борьбы! Это меня не удивляет. Только парни моего родного края способны стать настоящими воинами.

— И, тем не менее, это не тот случай.

— Что ты осмелился сказать?

Богатырь бросился к Икеру со сжатыми кулаками. Икер отступил, сделал подножку, подсек и опрокинул противника, зажав его горло правой рукой.

Когда поверженный забил левой рукой по земле, инструктор приказал Икеру освободить свою жертву.

Второй противник не был так глуп. Он нападал неожиданно, и ему даже удалось зацепиться рукой за правое бедро Икера, чтобы попытаться его приподнять. Но юноша держался упорно, освободился, внезапно оказался за спиной противника и быстрым неожиданным движением схватил его за лодыжки. Соперник упал лицом вперед, а победитель прижал его к земле.

— Две победы, это хорошо. Пойди попей и поешь.

Группа из пятидесяти молодых новобранцев растянулась в цепь. Хотя инструктор и предупредил юношей о том, что это — бег на выносливость, некоторые участники стартовали слишком быстро, желая произвести впечатление на своих товарищей. Икер оказался в хвосте команды, но он умело пользовался тем опытом, который приобрел во время томительного бега по пескам пустыни. Не ускоряя шага, он обошел одного за другим своих конкурентов, сам удивляясь своей выносливости.

• Предыдущая
• 23/72
• Следующая