Привяжи меня! - Дэвитт Джейн - Страница 19

• Предыдущая
• 19/75
• Следующая

– Личная гигиена обязательна. И если ты возбудишься от этого – а ты возбудишься, – традиционное решение этой проблемы – холодный душ. С мокрыми снами разберемся, если такая проблема возникнет. Я не стану наказывать тебя за них, но если подобное будет случаться слишком часто, мне это не понравится. Это твое тело, Стерлинг, и я надеюсь, что ты сможешь его контролировать и постараешься меня слушаться.

Оуэн скользнул рукой по шее Стерлинга, тепло ладони проникло под кожу. Волоски на руках зашевелились, Стерлинг передернулся и сглотнул, чтобы не застонать. Ему казалось, что к нему не прикасались неделями, а когда это делал Оуэн…

– Ты выглядишь таким взволнованным, – понизив голос, сказал Оуэн прямо ему в ухо. – Тебе не о чем беспокоиться. Пока что я тобой очень доволен. Ты действительно думаешь об этом и задаешь разумные вопросы. – Его палец начал медленно поглаживать Стерлинга по затылку, и это было так приятно – о боже, да, – но в то же время казалось почти невыносимым, потому что Стерлингу хотелось гораздо большего. – Хочешь спросить еще о чем-нибудь?

– Вы не сделаете так еще раз? – спросил Стерлинг, не подумав, что это, наверное, не самый умный вопрос. – Я не… боже, я просто хочу, чтобы вы потрогали меня. Или чтобы разрешили прикоснуться к вам. Можно? Пожалуйста? – он умоляюще посмотрел на Оуэна, в каждой частице его тела читалось томление.

Оуэн убрал руку, и Стерлинг едва не сорвался с дивана, чтобы опуститься на колени и умолять– боже, да, он готов умолять, и если у него и оставалась гордость или раньше он думал, что готов вытерпеть от Оуэна что угодно, сейчас это казалось невозможным, потому что он не выдержит, если Оуэн оставит его, так и не притронувшись.

– Сейчас мы с тобой пойдем наверх, – сказал Оуэн, прежде чем Стерлинг смог пошевелиться. – И я собираюсь много к тебе прикасаться. Пора узнать тебя получше. – Он встал и протянул Стерлингу руку. – Идем за мной.

Стерлинг встал и взял Оуэна за руку, стараясь не стискивать ее слишком крепко. Каждый мускул в его теле напрягся в предвкушении, и он подумал, что ему повезло, что он сумел подняться по лестнице, не споткнувшись и не сосчитав лицом ступеньки. Этопроизвело бы отличное впечатление.

Они вошли в комнату, судя по всему, спальню Оуэна. Кровать была аккуратно заправлена, и – вот уж удивительно!– изголовье было как будто создано для того, чтобы привязывать к нему людей. То, что именно это первым пришло Стерлингу в голову, наверное, означало, что он смотрел слишком много БДСМ-порно, в котором людей связывали – иногда лицом вниз, – чтобы отшлепать или выпороть.

У Стерлинга полностью встал, а он даже не заметил.

– Сегодня я не собираюсь доставать наручники или хлыст, – небрежно заметил Оуэн, словно говорил о погоде. Он встал перед Стерлингом и начал расстегивать на нем рубашку, неодобрительно поглядывая на закатанные рукава, но ничего насчет них не сказал. – Ты к такому не готов, а мне не понравится, если ты будешь напряжен. Сегодня я хочу подготовить тебя к большему и кое-что попробовать. Думай об этом как об аперитиве, а не обеде из трех блюд.

Он расстегнул последнюю пуговицу на рубашке, так что полы повисли поверх джинсов, и спустил ее с плеч Стерлинга.

– Вон стул. Повесь на спинку и разденься до конца. Аккуратно сложи одежду, пожалуйста.

Стараясь не терять времени, Стерлинг повесил рубашку на стул, снял слаксы и сложил на сидении, а потом стащил трусы и носки. Было так странно стоять в спальне незнакомого – ну, почти незнакомого – мужчины абсолютно голым, в то время как Оуэн оставался полностью одетым.

Стерлингу хотелось прикрыться, что было глупо, конечно, потому что даже если спрятатьчлен, едва ли Оуэн забудет, что он там. Стерлинг не удержался и опустил глаза – твердый, с покрасневшей головкой и капелькой выступившей смазки, его член был явно заинтересован.

Оставалось лишь надеяться, что он не будет разочарован.

Оуэн даже не смотрел на него; вместо этого он искал что-то в верхнем ящике комода. Когда он повернулся к Стерлингу, в руках у него была полоска черной шелковой ткани.

– Ты всегда можешь снять его, просто потянув посильнее, – сказал Оуэн, – но я хочу посмотреть, как ты будешь реагировать, если связать тебе запястья. – Его взгляд скользнул по возбужденному члену Стерлинга. – Можешь прервать все одним словом; и так будет всегда, чем бы мы ни занимались, но я также остановлюсь, если ты кончишь, поэтому держи себя в руках. – Он рассеянно пропустил шелковый шарф сквозь пальцы. – Кстати, ты подумал о стоп-слове? Можешь выбрать два, если хочешь; одно – чтобы дать мне знать, что тебе нужна передышка или что ты хочешь о чем-то меня спросить, и другое – чтобы прекратить сцену немедленно.

Так вышло, что о стоп-словах Стерлинг думал очень много, наверное, потому что он вообще в последнее время очень много думал.

– Эмм… для передышки «инфилд[1]». И, ээ, «Джуниор» – чтобы прекратить. – Он почти с вызовом посмотрел в глаза Оуэну, словно ожидая, что тот скажет, что оба слова никуда не годятся. Конечно, это будет не конец света, но почему-то возможность сделать выбор самому казалась важной, словно это давало ему ощущение контроля. Вытянув руки перед собой и скрестив запястья, он спросил: – Спереди или сзади?

– Погоди, – сказал Оуэн, жестом приказав опустить руки. – Мне важно, чтобы ты понимал, чего я хочу от тебя, через какое-то время хороший саб сможет сам предугадывать желания своего Дома и выполнять их немедленно, но это одно, а попытки меня поторопить - другое. – Это могло бы походить на выговор, но по сравнению с язвительными замечаниями, которые Оуэн бросал ему в классе, прозвучало довольно мягко, и в голосе его не слышалось раздражения.

Стерлинг кивнул, и Оуэн продолжил:

– Я хочу спросить тебя о значении этих слов. Конечно, они необязательно должны иметь для тебя какое-то значение; они необычны, это слова, которых ты никогда не скажешь случайно, но у меня ощущение, что тут дело не в этом. Я понимаю, почему ты выбрал бейсбольный термин, но «Джуниор»? Это часть твоего имени? Еще одна вещь, которая не нравится тебе, потому что связывает с отцом?

Конечно, он надеялся, что ему не придется это объяснять, но Оуэн хотя бы не сказал сразу «нет». Стерлинг слегка поморщился, прежде чем ответить.

– Отец звал меня так… хотя фактически Джуниор это он, и может, поэтому меня это так задевало… он словно хотел подчеркнуть, как много у нас общего. Когда он, эээ, пытался убедить меня, что я пошел в него и что нет смысла бороться с этим или стараться быть другим. Потому что это неизбежно, понимаете? Это… я ненавидел это. Я ненавижу его.

Он пораженно замолчал. Он никогда не говорил этого вслух, наверное, воспитание не позволяло озвучить эту мысль. Потому что думал он об этом сотни раз, однажды даже нацарапал эти слова на парте в классе, только потом осознал, что наделал, и соскреб их. Весь выпускной учебный год он сидел за партой, мечтая о том, как уедет в колледж, и обводя кончиками пальцев царапину, как набожный католик мог бы перебирать четки; это его успокаивало.

– Есть вещи, которых не избежать, – заметил Оуэн, – но я никогда не считал ребенка отражением одного из родителей; разве это возможно, если в его создании участвовали двое? К тому же, жизнь со всеми обходится по-разному. – Он покачал головой, явно не соглашаясь с этим. – Оба слова подойдут. Спасибо, Стерлинг.

Стерлинг почувствовал, как расслабляется от похвалы… мысль о том, что он мог делать то, чего от него ждут, бытьтем, кем его видят, почти без усилий, и что он не разочаровал Оуэна ( «пока», – ехидно добавил внутренний голос), вызывала просто невероятное облегчение.

– Не за что, – ответил он, потому что это показалось подходящим ответом, и в ожидании замер.

– Итак, – произнес Оуэн и поднял шарф, ожидая, что Стерлинг что-нибудь скажет, но тому было нечего сказать, разве что «Скорее, пожалуйста», а это вряд ли понравится Оуэну.

• Предыдущая
• 19/75
• Следующая