Последняя война - Булычев Кир - Страница 47

• Предыдущая
• 47/65
• Следующая

И в тот же момент, будто кто-то подслушал Павлыша, по коридору прокатился гул.

— Слышите? — спросил Малыш из соседней камеры. — Колотят, как будто услышали, что мы говорим.

— Кто-то из наших, — сказал Павлыш. — Снежина или Антипин. Как бы узнать, какая это камера?

— Не узнаешь, — сказал Малыш.

— Стой! — Павлыш схватил за руку Христо, который уже поднял кулак, чтобы ударить по двери. — Я же сказал, надо сначала вернуться в нашу камеру. Как мы могли здесь очутиться?

Стук прекратился. Через минуту снова бабахнул отдаленно стальной гул. Потом снова утих.

Павлыш подошел к цели, подтянулся и с помощью Малыша перебрался в свою старую камеру. Потом втянул Девкали и Христо.

— Все в сборе? — спросил он. — Начинаем. Оружие спрятать. Как там?

— Молчат, — сказал Малыш. — Ну, сейчас мы как дадим по двери — сразу отзовутся.

Он первым пропрыгал к двери на одной ноге и ударил по ней кулаком.

… Когда Снежину увели, Антипин подождал еще несколько минут, приведут ли в камеру Кори, — Вапрас обещал. Но в коридоре было тихо, будто все покинули подземелье. Антипин подошел к двери и постучал. Долго никто не шел. Наконец дверь со скрежетом приотворилась, и охранник, стоя в коридоре, спросил:

— Чего тебе?

Антипин не понял. Он сказал:

— Где профессор Кори? Мой друг? Где он? Стражник улыбался чему-то, возможно, подумал: «Ну и странный язык у этих пришельцев» — и захлопнул дверь.

Шаги охранника успели заглохнуть на каменном полу коридора, как вдруг снова раздался стук в дверь. Антипин не собирался сдаваться.

Стражник вернулся и сказал, не открывая двери:

— Замолчи, тебе же будет хуже. Я не обязан бегать от камеры к камере. И так вторую смену стою.

Пленник ничего не понял. Он продолжал твердить свое:

— Кори, Кори!

— Какой еще Кори? — сказал стражник. — Позвоню генералу. Погоди.

Вслед ему неслись удары в дверь.

Стражник позвонил генералу. Генерал был у себя в кабинете.

— Господин Вапрас, — сказал стражник. — Тут один из заключенных требует какого-то Кори. Что делать? Он по-нашему не понимает.

— Вот что, — сказал Вапрас. — Мне некогда с вами возиться. Кто-нибудь там еще есть?

— Не, я один.

— Один? Плохо. Но все равно. Делай что хочешь. Надоест — заткни глотку.

Генерал отключился, бросил трубку.

Стражник вернулся на пост к столику возле тамбура, присел. Хотелось спать. Солдату последнее время всегда хотелось спать. Ноги стали слабыми, часто болела голова, и всегда хотелось спать. Стук в дверь, гулко носившийся по пустому коридору, раздражал и мешал сну. Солдат поглубже опустил на уши каску, но и это не помогло. Солдат не хотел затыкать глотку пленному. Воевать с ними — дело генералов. А то потом тебе же хуже будет. Но стук мешал спать. Стук бил по голове, и от него мозги становились еще жиже. Стук надо было прекратить. Так с ума можно сойти. Солдат встал и пошел к беспокойной камере.

— Ну замолчал бы, — сказал солдат, надеясь еще как-то договориться с пленником. — Я ж тебя предупредил. Голова раскалывается.

Пленник выслушал слова солдата и снова начал говорить про своего Кори.

— Ну, тьма с тобой, — сказал солдат.

Он открыл дверь, вошел в камеру. Пленник с большим кровоподтеком на щеке говорил какие-то угрожающие слова, обижался. Солдат посмотрел на него с некоторым сочувствием, хотел было даже уйти и оставить его в покое, но тут представил, как снова понесется по коридору назойливый стук, и неуловимым профессиональным движением ударил пленника по голове загнутой рукоятью автомата. Пленник только успел приподнять руки и мягким мешком упал на пол. Солдат нагнулся, приподнял веко — жив. Солдат сходил на пост, принес оттуда веревки, связал пленнику руки и ноги, сунул в рот кляп. Делал он это быстро и привычно, вернее, он даже и не замечал собственных действий: руки сами связали пленного. Уж столько раз приходилось до войны это делать. Да и здесь, когда три месяца назад начался бунт.

Выключил свет в камере — пусть спит.

Солдат выпрямился. Теперь можно вернуться на свой пост и чуть подремать. Неизвестно, что случится через полчаса. Может, ночью и выспаться не удастся.

И тут же, будто кто-то издевался над ним, солдат услышал, как в другом конце коридора раздался гул. Там тоже били по двери кулаком.

«Ах, так!» — разозлился солдат.

Он подхватил автомат и, не запирая камеры, — куда денется пленный? — побежал, топая тяжелыми башмаками, к другой двери. Он им сейчас покажет! Они у него все замолчат. Солдат держал автомат за дуло и размахивал прикладом. Сейчас он им даст!

Солдат забыл, что в той камере был не один заключенный, а четверо. Солдат безопасности никогда не должен выпускать из виду таких вещей. Никогда. Это может плохо кончиться. Но голова так болела и злость была настолько безудержной, охватила всего, до кончиков пальцев. Он распахнул с бегу дверь в камеру, ворвался внутрь и только хотел опустить автомат на первого вставшего перед ним пришельца, как кто-то сзади ударил его по голове.

Солдат попытался обернуться, чтобы увидеть нападавшего, все еще не понимая, откуда тот мог взяться, как второй удар железным стержнем лишил его сознания.

Автомат выскочил из руки и, задев Павлыша, отлетел в угол.

— Я, кажется, убил его, — сказал Девкали тихо. — Я его, кажется, убил.

Девкали опустился на колени и дотронулся до головы солдата.

— Малыш с Девкали останутся здесь, — сказал Павлыш. — Малышу лучше отдохнуть. И заодно посмотрите, что там с солдатом.

Павлыш подобрал автомат.

— Как он стреляет? — спросил он Девкали. — Я еще с такими штуками не сталкивался.

Девкали, не вставая с колен, принял автомат из рук Павлыша и повернул узорчатую рукоять предохранителя.

— Здесь нажмешь. Должно быть, семьдесят патронов. Солдат, кажется, живой. Сердце бьется.

— Ну и хорошо. Ты не расстраивайся, Девкали. Если бы ты его не ударил, он бы из моего лица сделал лепешку. Не пожалел бы.

— Да, я понимаю, — сказал Девкали. — Я это всегда понимал. Но я еще ни разу не ударил человека.

— Вот вас и били, — сказал Павлыш, выходя в коридор.

— Вы изменились, доктор, — сказал рассудительно Христо, догнав Павлыша.

Павлыш поморщился и ничего не ответил. Он шел, осторожно наступая на пятки и прижимаясь к стене. Автомат непривычно давил на руку.

Правая стена коридора была пуста. Левая тянулась бесконечной вереницей дверей. Кое-где от коридора отходили отростки, в которых тоже прятались двери, и там тоже было тихо.

В конце коридора виднелась дверь в шлюзовую камеру. У двери стоял столик, на нем лампа, полевой телефон.

— В случае чего выбираться будем через пещеру, — сказал Павлыш.

— Она же засыпана.

— Ах, черт! Но, может, наши уже прошли туда. Уже ночь.

Донеслось тихое дребезжание. Звонил телефон на столике.

— Бежим обратно, — прошептал Христо. — Сейчас они придут проверять пост.

— Нет, этим мы ничего не добьемся. Идем дальше. Павлыш постучал в дверь третьей камеры. Телефон не переставал звонить.

— Христо, сбегай за Девкали, пусть подойдет к телефону. Быстро.

Христо застучал ботинками по коридору. Телефон замолчал. Павлышу показалось, что прошло минут пять. В самом деле не прошло и минуты. Телефон молчал.

— Чего так долго?

— Я сразу, — удивился Девкали. — Что-нибудь случилось? Христо влетел и говорит: «Скорее к доктору».

— Я хотел, чтобы ты подошел к телефону.

— Опасно, — сказал Девкали. — Они здесь друг друга по голосам знают.

— А где Христо? Остался с Малышом?

— Да.

Павлыш постучал ногтем по следующей двери и прислушался, чуть наклонив голову.

— Пока все камеры простучишь, солдаты сбегутся.

— Молчи. Кто-то идет.

За поворотом коридора — он угадывался по пятну желтого света, падавшего на пол главного туннеля, — шлепали осторожные шаги. Человек, приближавшийся к коридору, не хотел, чтобы его услышали. И если бы не мертвая тишина подземелья, где слышно было бы, как летит муха (правда, мух здесь давно уже не было), пленники ничего бы не ощутили.

• Предыдущая
• 47/65
• Следующая