Чужого поля ягодка - "Карри" - Страница 104
- Предыдущая
- 104/134
- Следующая
Его приняли, хотя и с иронией — из-за его осторожной недоверчивости. Кто-то посоветовал ему оставаться на месте и думать одному, если он не любит компаний, но на насмешника тут же «шикнули» и пригласили Бена в круг. Приглашение было доброжелательным, наполнено вниманием и интересом к новому собеседнику. От него ждали в ответ новых впечатлений, которые он нёс в себе.
Бену вдруг почудилось, что он резвится в чудесной тёплой воде, просвеченной солнцем и наполненной вкусным угощением. Его звали присоединиться к игре и лакомству… Он растерянно ощутил во рту дивный сладкий вкус нежной, свежей рыбки… и вмиг оказался рядом с Миль, на твёрдой тёплой поверхности пластикового пола.
Тряхнул головой, уловив отголоски весёлого смеха, и сплюнул за борт, чтобы избавиться от вкуса сырой рыбы во рту.
— Надо же… надо же! — повторял он, не находя других слов.
Миль посмеивалась, глядя в сторону.
«Ну что — они вполне разумные, не правда ли?»
Он опять нашёл веселящуюся группу в море, острожно прислушался… Кто-то постарше пригласил его приходить ещё и сожалел, что не может подплыть, чтобы познакомиться поближе — пресная вода неблагоприятна для его здоровья. А ещё кто-то едко заметил, что поближе старику всё равно не подойти — пугалка не даст.
Бену почему-то стало стыдно и он отключился от разговора. Он понял, что за «пугалка» не даёт подойти поближе этим созданиям…
«Да-да, милый, они имеют в виду блокадор».
— Вот почему они всегда пытались приблизиться вплотную к купающимся людям… Просто поговорить, поиграть. Ну кто бы мог подумать, что эти шипастые чудища не едят ничего крупнее рыбы! Надо им объяснить, что люди обычно не слышат менто…
«Я сказала. Но они утверждают, что слышат всех! И не сердятся за то, что их прогоняют. Они знают, что их вид внушает другим существам известные опасения. Я бы поиграла с ними… если можно…»
— Нет уж, дорогая. Поскучай здесь. Я совсем не знаю их повадок. Некоторые люди, знаешь ли, тоже выглядят добрыми и так далее…
«Ты забываешь, что они не люди, — резко перебила она. — И им не присущи людские пороки. Им нет нужды лгать и лицемерить».
— Э-э… Ты, наверное, права. Не надо злиться. Я не имел в виду… Просто мне надо в этом разобраться. " Да не хватало нам ещё поссориться, Миль! — перешёл он на менто. — Загляни и поймёшь, почему я запретил тебе сейчас играть с ними!»
«Вижу я всё, прости меня, — виновато отозвалась она. — Действительно, чуть не поссорились, как ментоглухие!»
— Тогда быстро целуй мужа, и я пойду работать. Я закончил, пора всё это прибрать и навести порядок. Нет-нет, — остановил он её, собравшуюся помогать, — пожалуйста, ничего не трогай, а то я точно не найду, где что… — и она послушно отступилась, отдёрнув ладошки.
«Никак не пойму, где всё это помещалось, пока мы просто жили и не думали о ремонте,» — сказала она, с любопытством следя от порога за перемещениями по салону своего деятельного супруга, и, когда он оказывался поблизости, против воли втягивала носом воздух. Тот вопросительно поднял брови, но разъяснений не дождался, и полез куда-то под пульт с охапкой чего-то тяжёлого…
— Это ты не думала, — малоразборчиво ответил он, покряхтывая, из таинственных недр пульта, откуда виднелись только его длинные голые ноги. — Не твоё это дело — думать о ремонте…
«Ага, — усмехнулась она, заглядывая в путаницу элекронных поторохов и пытаясь там что-то разглядеть. — Не барское это дело, всё верно… "
— Что-нибудь интересное увидела? Знакомое что-нибудь? — спросил он, выезжая наружу в положении лёжа на спине и вытирая руки ветошью. Поднялся, задвинул на место панель.
«Да это я так, от безделья… Прикидываю, влезу я туда или нет — ну, как в детстве… — и засмеялась над собой. — Я вечно куда-то залезала… И меня вечно теряли. А ты?»
— Не то слово… — улыбнулся он, приобнимая её. — Ох, и попадало мне за это дело…
И вдруг возмущённо уличил, отстраняясь:
— Слушай, а чего ты меня всё время обнюхиваешь?!
Пойманная на горячем, она похлопала ресницами и только плечами пожала.
— Нет, в чём дело? Видишь ли, ты даже во сне меня нюхаешь. Кроме шуток.
Миль покраснела:
«В самом деле? А… а зачем ты так пахнешь?!»
— Что, плохо пахну? Нет, правда? — обеспокоился он и попытался это унюхать.
«Да нет, — утешила она. — Не плохо. Но непривычно. Странно. Интересно».
— Всего-о то, — успокоился он. — А я-то думал… Тебе, значит, просто нравится? Тогда нюхай на здоровье. Могу специально натереться смазочным маслом.
«Ага. И внутрь закапай. Шестерёнки вот тут, — она привстала на цыпочки, чтобы дотянуться и постучать его по лбу, — смазать».
— Вот счас ка-ак… цапну! — растопырил он недоотёртые руки. — Будем пахнуть одинаково!
Пронзительный взвизг — и Миль ретировалась аж куда-то на крышу… а Бен, потряся в оглушённом ухе пальцем, продолжил уборку в одиночестве…
…Миль слушала континент. То есть то, что можно было услышать в ментодиапазоне. И ещё, до мурашек на коже и холодка в душе веря и не веря себе, пыталась услышать настроение Мира… Он так давно не обращал на неё внимания, что Миль начала надеяться… Запрещала себе, обламывала эти робкие ростки надежды — но так хотела верить, что он оставил попытки от неё избавиться. И вроде бы уже не слышала в ответ неприятия, недоверия, отказа в праве жить здесь…
По крайне мере, ветер, играя её волосами, как будто был тёпл и ласков, перебирал пряди, а не дёргал, и вода, принимая её тело, обнимала и поддерживала, а не давила и не пыталась засосать, огонь вечернего костра согревал и ластился к ладони, не стараясь обжечь, а песок на берегу приятно щекотал ступни, сговорчиво покидая сандалии и легко ссыпаясь с кожи и одежды…
Может быть, Ему наконец-то стало просто интересно: а что будет, если не пытаться эту странную девчонку уморить, а просто честно дать ей выжить? Возможно, и не помогать — но и не мешать… Может быть, он и не был таким уж сумасшедшим и перекорёженным…
Во всяком случае, в последнее время она часто ловила себя на чувстве гармонии и покоя — и вокруг, и внутри себя… замирала от острого восторга, просто потому, что живёт, что существует — вот здесь, вот сейчас, в этой точке пространства, в этот миг времени… маленькой частицей этой вселенной, более не отторгающей её, признающей её — своей…
Как это, оказывается, восхитительно — чувствовать себя на своём месте, быть нужной, быть своей… маленькой клеточкой большого, сложного организма… знать, что без тебя эта жизнь — будет неполной… Как удивительно понимать, что ты не просто дышишь этим воздухом — но имеешь полное право им дышать, и тебе не просто можно ходить по этой земле, а ты имеешь право ступать по ней, более того — эта земля ждёт тебя, желает твоего прикосновения, она рада тебе, как может быть рада мать своему ребёнку…
И, переполняясь, в ответ Миль щедро транслировала это своё новое состояние, ничего не скрывая от окружающего… Счастье вообще трудно скрыть, а если к тому же не стараться этого делать, то оно очевидно всем и каждому…
…в первую очередь — Бену, который замер и старался едва дышать, или — дышать в унисон с ней, и даже мысли свои в такие моменты придерживал, настраиваясь в резонанс с её менто, чтобы не помешать, не нарушить чуда единения с миром своим удивлением и благодарностью за возможность сопереживать…
Но долго продержаться на таком пике обычно не удаётся, и слава Богу. Довольно и кратких таких мгновений. Привыкаешь ко всему, попривыкла и Миль. Отвлеклась от себя, взглянула вокруг, побежала-полетела по ментопространству, касаясь то одной живой души, то другой… Ей всегда нравился такой «полёт», «какбыперемещение», да ещё возможность смотреть глазами то мелкой тварюшки из её норки, то несущегося со всех ног (обычно — от четырёх до восьми…) скакуна… и тут же — преследующего его хищника… а потом — взмыть и взглянуть сверху глазами птицы… и нырнуть в холодные глубины вместе с рыбой или китом… Границы её менто всё время раздвигались, и она «забиралась» таким образом уже довольно далеко.
- Предыдущая
- 104/134
- Следующая
