Чужого поля ягодка - "Карри" - Страница 124
- Предыдущая
- 124/134
- Следующая
«А почему солнце здесь до сих пор не село? Вроде бы, когда мне передали твоё приглашение, уже был закат?»
Он кивнул:
— Площадка, на которой ты загорала, находится значительно ниже этой террасы. Мы сейчас на одной из самых высоких точек Горной Крепости. Солнце уходит отсюда в последнюю очередь…
«А кстати, как мне именовать тебя — полным титулом? Горный Вождь Гийт арн Хорон? Или можно так, как все твои люди — мой Вождь? И вообще — ты Горный Вождь или всё-таки Горный Князь?»
— Ты пока не принадлежишь к числу моих людей, и я не твой Вождь, — поправил он с беглой улыбкой. — Зови меня по имени — Гийт. По рождению я Вождь — для своих. И Князь Совета Племён — для всех прочих. Это выборная должность, Князь Совета может быть Песчаным Князем или Лесным Князем, или Горным… Но когда-то, до Удара, здесь, на Горе, стоял замок моих предков. И потому нашу Гору именуют иногда Крепостью, а иногда, по старой памяти — Замком. Ну, вот так всё несколько запутано, — и невинно поинтересовался: — Разве в Колледжах этому больше не учат?
Та-ак… Миль подобралась, сжалась, плотно обхватила себя руками — по коже сразу пробежался озноб, и под тонким платьем стали заметны затвердевшие бугорки сосков… Ну, что ж, зато сейчас всё и выяснится…
«Ты нашёл наши вещи…» — чуть ли не обвиняюще произнесла она.
Но Гийт приобнял её за угловатое напряжённое плечико, увлекая по галерее прочь с террасы, в тепло своих покоев, где в камине, отделанном под домик со множеством окошек, уже билось весёлое пламя, согревая и освещая уставленный букетами цветов небольшой кабинет с лакированной мебелью тёмно-красного оттенка. Обилие букетов заливало замкнутое помещение густым и плотным благоуханием, сладким, как варенье… Смолистый дух горящих в камине дров, не в силах преодолеть, лишь едва дополнял его.
— Да, мне принесли оба ваших рюкзака, набитых вещами людей Города, — по пути излагал Гийт. — Так вы всё-таки горожане? Жаль… Всё было бы проще, будь вы из наших.
«Вы ненавидите горожан… — скорее утверждая, чем вопрошая, сказала она. — Бен мне объяснил».
— Нам не за что их любить, — сказал он, предлагая ей одно из кресел, стоящих у огня.
«Я понимаю…» — Миль и сама не ожидала, что так обрадуется живому пламени. Впрочем, она всегда любила огонь — живую пляску его в камине ли, в костре ли, робкий всплеск его крылышек на фитиле зажигалки или просто краткость его цветения на конце зажжёной спички… Как-то всегда становилось легче, стоило протянуть к нему ладони, и тугой узел в груди, о наличии которого даже не помнила и о котором порой не подозревала, распускался в тот же миг… Сколько бы ни прошло веков, что бы вокруг него ни происходило — огонь всегда такой же, так же трещит, жадно пожирая дрова, так же греет… Свидетелем скольких тайн был он… На скольких их с Беном стоянках он был третьим — не лишним… Пока рядом пляшет огонь, никто не одинок. Вот и этот вечер, догадывалась Миль, она будет однажды вспоминать где-то далеко отсюда…
Заглядевшись, она не замечала, что Гийт за ней наблюдает. А тот вдруг каким-то образом понял, что ему не удержать её здесь… Чтобы вывести её из оцепенения, он подбросил в огонь полено и — добился желаемого: Миль вернулась в текущий момент и взглянула на Гийта, повторив:
«Да, я понимаю».
— Может быть… Но ваши вещи и вы — довольное странное сочетание. Если вы горожане, понятно, почему вы так экипированы. Однако тогда вы не должны владеть менто — у горожан, даже самых способных, оно всегда в зачаточном состоянии. Ваши же способности… Заметно выше. Намного… — он умолк.
«Договаривай. Они намного выше и ваших способностей тоже».
— Трудно спорить. Но заметь — мы своими невеликими возможностями пользуемся давно и умело. А насчёт вас у меня впечатление, что продемонстрированное вами для вас самих в новинку, хотя и не предел, — вопросительно взглянул он.
Она хмыкнула:
«У нас такое впечатление тоже сложилось. И, знаешь, практически каждая новая неприятность впечатление это усиливает. Не сказать, чтобы приятно. Горожане-то мы горожане — но явно мутанты, Гийт… и мутация наша всё ещё не имеет законченной формы…»
— Как это, должно быть, неудобно… — всерьёз посочувствовал он. — Так вы всё-таки из Города.
«Можно и так сказать».
— И много там, интересно, таких, как вы…
«Откуда мне знать… Латентные мне попадались. Наверняка Контроль отлавливает не всех — кто-то скрывается, кто-то пока не замечает в себе необычного… Что ты предполагаешь с нами делать?»
— Делать? Почему бы вам просто не остаться с нами? Племя, мне думается, вас примет. На самом деле мы не так нетерпимы к выходцам из Города.
«Потому, что где-то в Городе живут ваши дети?»
Он опустил голову:
— Это наша боль… Нас презрительно именуют «дикарями», — Гийт горько усмехнулся, — но не брезгуют нашими детьми. В последние десятилетия Десант не наведывается к нам — нас очень трудно достать, мы ведь Горное племя. Поэтому другим племенам достаётся больше…
Миль мягко сказала:
«Гийт, мы не можем остаться с вами. Хотя… это было бы совсем не так плохо… У нас на хвосте висит весь Десант. И в его лице — весь Контроль. Они вкупе страстно желают только одного — заполучить нас. А мы ещё более страстно желаем остаться на свободе. Сплошные страсти, в общем… Не припомню уже, сколько месяцев мы мотаемся по Планете, нигде не устраиваясь надолго…»
— Мы бы спрятали вас у себя.
«Ха. Извини, но они разберут ваши крепости по камешку… Мы им очень нужны, Гийт».
— И что в вас такого, кроме мутации? Неужели дело только в ней?
«О мутации они ничего не знают. Ну, я думаю, что не знают, — поправилась она. — Им нужно совсем иное. И они разнесут пол-планеты, чтобы добраться…»
— До тебя? Почему?
«Догадливый ты… — покосилась она. И ехидно прищурилась: — А догадайся тогда, почему ты сразу же одарил меня своей княжьей благосклонностью? Всё-таки я далеко не единственная и не самая красивая девушка на свете, а ты не сопливый подросток в пубертате, и в женщинах у тебя, надо думать, недостатка нет? Тем не менее что-то ведь подтолкнуло тебя ко мне?»
— О да… было дело, — он чуть качнул вбок тяжёлой головой, сверкнув в свете огня лёгкими бликами на коже.
«Ну и…? Трезво подумав?»
Гийт завис в поисках ответа. В самом деле, девочка как девочка… Мелкая, на вид даже хрупкая. Милая, да… Ну, положим, его и сейчас к ней тянет… почему-то.
— Сдаюсь, — поднял он ладони.
«А вот если бы ты не так доверял своему разуму, а больше положился бы на животное начало, ты бы понял. Чутьём. Это инстинкт. Особые условия, сложившиеся в ходе вашей истории, развили у вас инстинкт безошибочного распознавания наиболее здоровых особей противоположного пола. И то животное, что внутри, толкает вас на поступки, за которые может краснеть ваш разум, но которые обеспечивают выживание вашему потомству».
— Что — вот так вот просто? Не может быть.
«Ну, ты же не первый… У меня уже есть некоторая статистика, — неловко улыбнулась она. — В одних из вас он слабее, в других сильнее, но если складываются определённые, сходные условия, все вы действуете однотипно. Причём, это вовсе не значит, что вы желаете мне зла. Напротив…»
— Но как Контроль-то может узнать, что вы здесь? — вернулся Гийт к более волнующей его теме.
«А… — махнула она рукой. — Это уже детали… Кто-то нас видел, сказал кому-то… А Контроль ещё, поди, и награду выставит… Так что — зря вы нас затащили к себе «в гости». Мы опасны для вас больше, чем что-то другое… А как бы мне хотелось спокойно жить с Беном в таких зелёных апартаментах, где цветы, — она притянула к лицу ближайшую цветущую ветку и вдохнула густой, пьянящий аромат, — цветы всюду — под ногами… над головой… и везде, вокруг… Они живут — рядом с тобой, для тебя, они пахнут — для тебя… Ой…»
Она провела по лбу рукой:
«Голова кругом… Ты, что ли, всё-таки подсыпал мне чего-то в еду?»
Гийт так изумился, что даже не обиделся:
— Я?! Подсыпал?!! Зачем бы это?
- Предыдущая
- 124/134
- Следующая
