Девяносто дней Женевьевы - Кэррингтон Люсинда - Страница 51
- Предыдущая
- 51/72
- Следующая
— Их купили твои друзья, — заметил Карл. — Это не считается.
Обув огромные байкерские ботинки, он взял кожаную кепку, украшенную цепями.
— Это только один из возможных способов немного подзаработать, — произнес Карл. — Мы ведь все равно трахаем друг друга, вот и подумали, что можем за это еще и деньги получать.
— В отличие от вас, богатых дилетантов, которые занимаются этим исключительно ради удовольствия, — добавил Джоджо.
— Почему вы думаете, что я — дилетант? — удивилась Женевьева.
— Потому что вы в маске, — объяснил Джоджо. — Вы не хотите, чтобы вас узнали, ведь среди зрителей может оказаться ваш муж, ведь так?
— Я не замужем, — сказала она.
— Значит, ваш парень, — пожал плечами Джоджо. — Или вы лесбиянка?
— Не слушайте его, — сказал Карл. — Он просто завидует вам. Ему очень понравилась ваша шуба.
— Я знаю одного мужчину, который может купить мне такую шубу хоть завтра, — ответил Джоджо, надув губы. — Если ты и дальше будешь хамить мне, мой сладенький, я соберу вещи и уйду к нему.
Между ними завязалась перебранка. Они громко кричали, осыпая друг друга оскорблениями. Потом Джоджо засунул член в мешок и затянул прикрепленные к нему шнурки так туго, что его орган стал похож на раздувшуюся треску.
— Не затягивай шнурки слишком сильно, — предупредил его Карл. — Ты же знаешь, что на сцене я не смогу их развязать.
— Так разорви их, мой мачо, — сказал Джоджо. — Неужели не можешь? Тогда я просто не понимаю, зачем ты целыми днями торчишь в тренажерном зале, накачивая мышцы.
Женевьева вдруг вспомнила, как Лиза Хедли жаловалась ей на то, каких жутких мужиков она видела в зале тяжелой атлетики. Если бы она увидела Карла, он бы ей точно понравился. По крайней мере внешне. Женевьева едва сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха. Как бы бедная Лиза ни старалась, «охмурить» Карла ей бы все равно не удалось.
— Когда мы выйдем отсюда, я покажу тебе, красавчик, зачем мне нужны мышцы, — проговорил Карл, погладив свой член.
— О-о! Ты только обещаешь, — скривился Джоджо.
В этот момент кто-то громко стукнул в дверь гримерки, крикнув:
— У вас две минуты!
— Свет рампы зовет и манит, — сказал Джоджо и, повернувшись, посмотрел на Женевьеву. — Вы, по-моему, выступаете сразу после нас. Сначала порадуют геев, а потом дадут полакомиться «клубничкой» этим скучным гетеросексуалам. Они всегда так делают.
Из гримерки Карл и Джоджо вышли вместе. Музыка стихла и после короткой паузы зазвучала вновь. Однако это была уже новая, более ритмичная мелодия. Женевьева поняла, что именно под эту музыку выступают Карл и Джоджо. Ей вдруг очень захотелось посмотреть на них, ведь ей еще никогда не доводилось видеть, как занимаются любовью мужчины.
Выйдя из гримерки, она пошла в ту сторону, откуда доносилась музыка. Пройдя через двойную дверь, Женевьева оказалась прямо возле маленькой круглой сцены, которую от зрительного зала отделял тяжелый занавес. Рядом с Женевьевой стоял мужчина, держа в руках лист бумаги, на котором что-то было напечатано.
Посмотрев на Женевьеву, он спросил:
— Вы у нас что исполняете?
— Стриптиз, — ответила она.
Опустив голову, мужчина сверился со списком.
— Значит, вы следующая. Как только парни закончат, вы сразу же выходите.
Луч прожектора, порыскав по темной сцене, нашел Карла и Джоджо, заключив их в круг света. Они начали танцевать. Оба мужчины двигались с профессиональной грацией и уверенностью. Карл с важным видом расхаживал по сцене, принимая эффектные позы, а Джоджо извивался и отступал.
Их номер был поставлен по определенному сценарию, согласно которому Карл делал вид, будто пытается подчинить Джоджо своей воле и заставить его отдаться. Женевьева наблюдала за тем, как Карл, схватившись за атласный мешок, скрывавший член его приятеля, сорвал его. Он повернул Джоджо лицом к зрителям, демонстрируя его наготу. При взгляде на огромный торчащий член становилось понятно, что Джоджо уже возбужден. Из темноты донесся одобрительный ропот. Потом Джоджо отошел назад, и когда мужчины оторвались друг от друга, черный мешок Карла тоже исчез. Вид массивного члена Карла, который торчал, как копье, между его ног, затянутых в черные кожаные лосины, вызвал более восторженную реакцию зрителей. Некоторые даже зааплодировали.
Действо стало более эротичным. Джоджо пришлось подчиниться и встать на колени перед Карлом. Он ртом и руками ласкал член своего партнера до тех пор, пока Карл, окончательно обезумев от наслаждения, не повернул его к себе спиной и не довел начатое дело до конца. Обхватив Джоджо за талию и заставив его наклониться вперед (его черные кожаные брюки составляли разительный контраст с белой кожей Джоджо), Карл вошел в него, и пока оба мужчины бились в судорогах оргазма, издавая громкие стоны, прожектора погасли и сцена погрузилась в темноту.
Женевьеве этот номер не показался эротичным (хотя она вынуждена была признать, что оба мужчины прекрасно танцуют), однако зрителям, судя по их бурной реакции, он очень понравился. Громкие, продолжительные аплодисменты и радостные крики не на шутку встревожили Женевьеву. Она подумала, что после такой откровенной сексуальной сцены ее стриптиз может показаться скучным. Сцена по-прежнему была темной, когда к Женевьеве подошел мужчина со списком.
— Дадим зрителям пару минут. Пусть успокоятся, — сказал он. — Потом можно будет выпустить вас. Сначала вас осветит прожектор, а потом зазвучит ваша музыка. Понятно?
— Да, — ответила Женевьева.
— Не волнуйтесь, все будет хорошо, — подбодрил он ее.
— Неужели кому-то из зрителей будет интересно смотреть на мой стриптиз после того, что они только что увидели?
— Еще как интересно, можете мне поверить, — засмеялся мужчина. — То, что вытворяли здесь эти болваны, понравилось далеко не всем. И далеко не всех это завело. Вот меня, например, совсем не возбудило. Мне будет гораздо приятнее смотреть на вас.
После этих слов Женевьева немного успокоилась, собралась с духом и шагнула на темную сцену. Обстановка была довольно жуткой. Стоя неподвижно в ожидании музыки, Женевьева слышала звон бокалов, скрип кресел и шепот зрителей. Было понятно, что объявлять ее никто не будет. Каждый номер программы должен стать сюрпризом для зрителей.
Когда Женевьеву осветил яркий, слепящий свет прожектора, она вспомнила, как танцевала перед Синклером. Интересно, он сейчас смотрит на нее? Она была уверена, что смотрит, хотя выяснить это не было никакой возможности. Женевьева только мельком оглядела лица окружавших ее зрителей. В темноте они казались ей размытыми светлыми пятнами. Потом из динамиков донеслись первые аккорды, и Женевьева начала танцевать, забыв обо всем на свете.
И снова она с благодарностью вспомнила тот день, когда решила обратиться к Теа за советом. Ей так не хватало уверенности, и Теа удалось заставить ее поверить в себя. Женевьева медленно прошлась по сцене, а потом повернулась лицом к зрителям. Аудитория замерла. Женевьева чувствовала, с каким напряжением они рассматривают каждый предмет ее одежды, которая скорее обнажала, чем прикрывала ее тело.
Танцуя перед совершенно незнакомыми людьми, она испытывала странное чувство. Женевьева знала, что раздевание, то есть стриптиз, принято считать унизительным занятием, но ей это помогло почувствовать себя сильной, обладающей безграничной властью женщиной. Она знала, что все эти незнакомые глаза внимательно смотрят на нее, и это заводило ее. Зрители были пленниками, а она — их тюремщицей. Она управляла ими, контролируя их реакцию. Она будет решать, что и когда они увидят.
Впервые Женевьева поняла, как может завести публику хорошая стриптизерша. Она поняла, что имела в виду Теа, когда сказала, что некоторые женщины раздеваются для себя, а не для зрителей. Женевьева очень хорошо чувствовала зрителей, ощущала их присутствие и осознавала, что она делает перед ними. Ей хотелось, чтобы ее выступление продолжалось дольше, но тут музыка стихла. Остановившись, Женевьева испытала острую жалость и недовольство. Несколько мгновений она стояла на сцене обнаженной. На ней были только туфли, кожаная маска и бриллиантовое колье. А потом прожектора погасли.
- Предыдущая
- 51/72
- Следующая