Убийство в прямом эфире - Кларк Мэри Джейн - Страница 4

— Идея заключалась в том, что дворянин будет посвящать свою жизнь любви к даме. Отношения строились на его восхищении дамой, которое побуждало рыцаря к совершению отважных поступков, чтобы быть достойным ее любви.

Что могло быть более отважным поступком, чем добыть для нее амулет, который король Артур подарил своей возлюбленной, Гиневре?

Украсть для Констанс вырезанного из слоновой кости единорога с золотой короной было поступком отважным, но, видимо, недостаточным. Он не добился ее любви. Он рисковал репутацией и пошел против своих принципов только для того, чтобы завоевать благосклонность дамы своего сердца. Но Констанс больше не благоволила к нему.

Он просил ее надевать амулет, только когда они находятся наедине, и она обещала это. Теперь же Констанс не только нарушила свое обещание, но и разбила ему сердце.

Сидя на заднем сиденье темно-синего седана, ехавшего по Уэст-сайд-хайвей, Элиза смотрела через окно на реку Гудзон. Она пыталась сконцентрироваться на предстоящем дне, но мысли все время возвращались к пикнику Дженни.

Насколько Элизе было известно. Дженни была единственным ребенком в их классе, который рос без отца. Среди родителей ее шестилетних одноклассников было несколько разведенных пар, но отцы там по-прежнему были живы и по-прежнему оставались частью мира своих детей. И все они будут на пикнике. В отличие от отца Дженни.

Элиза частенько напоминала себе, что нужно быть благодарной за все свои удачи, за все подарки судьбы, которые она получила, за все свои достижения. Тем не менее потеря Джона была чем-то таким, с чем она никак не могла смириться и по-настоящему справиться. У них с Дженни была хорошая жизнь, даже можно сказать замечательная, но все же в ней зиял огромный пробел. Элиза потеряла мужчину, которого любила, а Дженни вообще никогда не знала своего отца.

Элиза твердо решила дать Дженни нормальное воспитание, насколько это было возможно, и до сих пор ей это неплохо удавалось. Но теперь, когда Дженни пошла в школу, в ее жизни будет появляться все больше и больше разных выступлении, школьных спектаклей и спортивных игр, где своих детей аплодисментами будут поддерживать родители. И Дженни неминуемо предстоит все более остро ощущать, что ее отца с нею нет.

Седан свернул на 57-ю улицу. Внимание Элизы сразу привлекли съемочные бригады и толпа репортеров, собравшиеся на тротуаре перед штаб-квартирой «КИ Ньюс».

— Что тут у нас сегодня происходит? — спросил водитель, останавливая машину возле бордюра. — Ожидается приезд президента или еще что-нибудь в этом роде?

— Нет, событие вполне нормальное, — ответила Элиза с заднего сиденья. — Последний день работы Констанс Янг.

— Ах, вот оно что. Я слышал, как об этом сегодня утром говорили по радио. Они там еще сказали, что на своем новом месте она будет зарабатывать по двадцать миллионов в год. Неужели правда?

— Ну, это несколько преувеличено, — сказала Элиза. — Но можно быть уверенным, что она действительно будет получать кучу денег.

— Я знал, что выбрал себе не ту работу. — Водитель пожал плечами и вылез из машины, чтобы открыть ей дверь.

Как только длинные ноги Элизы коснулись тротуара, к ней тут же ринулись журналисты.

— Будете ли вы скучать по мисс Констанс Янг? — спросил один репортер, подсовывая микрофон Элизе прямо к лицу.

— Констанс была главной фигурой здесь, на «КИ Ньюс». И мы все будем ощущать ее отсутствие.

Элиза направилась к входу в телевизионный центр.

— Констанс Янг дезертировала с корабля! — крикнул ей другой репортер. — Не думаете ли вы, что ее аудитория дезертирует на другой канал вместе с ней?

— А вот это уже вопрос на много миллионов долларов, — ответила Элиза, входя во вращающиеся двери.

Поднимаясь на лифте к себе в офис, Элиза взглянула на часы. До начала редакционного совещания «Вечерних новостей» оставалось еще пятнадцать минут. Как раз хватит времени, чтобы отметиться у своей ассистентки, подобрать что-то из одежды и перейти к последним деталям подготовки сегодняшнего ленча.

Пейдж Тинтл говорила по телефону, когда Элиза зашла в ее небольшую приемную, расположенною по соседству с просторным кабинетом ведущей программы.

— Нет. Желтые. — Пейдж нахмурилась. — На столах должны стоять желтые тюльпаны. Мисс Янг любит именно желтые тюльпаны.

Ассистентка Элизы покачала головой и в ужасе закатила глаза. Затем Пейдж тяжело вздохнула, видимо, услышав ответ, который ей слышать не хотелось.

— Я знаю, что люди начнут съезжаться чуть более чем через час, — сказала она. — Ну, хорошо, тогда придется довольствоваться розовыми. — Она повесила телефонную трубку.

Элиза бегло просмотрела стопку записок с сообщениями, лежащую на краю стола.

— Не переживай, Пейдж. Я уверена, что все будет прекрасно.

— Это убивает меня, — ответила женщина. — Я так хочу, чтобы сегодня все прошло хорошо.

— Все так и будет, Пейдж. Обязательно, — заверила ее Элиза. — «Барбетта» пользуется популярностью уже более ста лет. Этот ресторан — просто идеальное место для прощального ленча. Я надеюсь, что остаться недовольным в такой восхитительной обстановке будет проблематично.

В гримерной рядом со своим кабинетом Элиза быстро просмотрела висевшие на вешалках платья, юбки и брюки и остановила выбор на розовом костюме от Шанель. Это был ее любимый костюм, но она редко надевала его для вечернего выхода в эфир. В своих нарядах для «Вечерних новостей» она тяготела к темно-синему, черному, серому и бежевому цветам.

Элиза сняла отлично сшитые брюки и хрустящую свежую блузку, в которых приехала на работу, и надела свой модельный костюм. Оценивающе разглядывая себя в зеркало, она отметила, что розовая ткань заставляет кожу сиять. Ее каштановые волосы до плеч также выглядят более пышными и блестящими. Даже глаза кажутся более голубыми. Одежда поистине может творить чудеса.

Она закончила переодеваться и спустилась вниз.

Направляясь к «аквариуму», Элиза сквозь прозрачные стены видела, что продюсеры и авторы, пишущие для «Вечерних новостей», уже собрались для обсуждения десятков событий, которые произошли по всему миру и потенциально могли попасть в выпуск новостей. Но когда она вошла в стеклянную комнату, где принимались решения относительно того, что будет слушать и смотреть нация, темой разговора было последнее появление Констанс Янг на «КИ ту Америка» сегодня утром.

— Я чуть было не поверил, будто она и в самом деле расстроена своим уходом. Думаю, что эти слезы выглядели вполне натурально, — сказал Рейндж Баллок, исполнительный продюсер вечернего вещания.

— Шутишь? Да она плакала от радости при мысли о тех деньгах, которые будет зарабатывать, — сказал один из авторов текстов новостей. — И не говорите мне, будто это простое совпадение и она не специально рассчитала время своего ухода так, чтобы он пришелся как раз на разгар сезонных замеров[4]. Констанс знает, что сейчас рейтинги рассматриваются более придирчиво, чем обычно. Она хочет, чтобы «КИ Ньюс» обратили внимание на то, насколько она мощная фигура, и осознали, сколько денег рекламодателей она может увести вместе с собой.

— По-моему, хорошо, что она ушла. Пусть там и трудится.

— Легко вам говорить. Вы не руководите отделом сетевых новостей. «КИ ту Америка» приносит пять миллионов долларов в год. Аудитория, которая уйдет вместе с Констанс, дорого обойдется «КИ Ньюс».

— Подумайте о том прессинге, под которым она находится. Что будет, если она не поднимет рейтинги на другом шоу?

— «Не плачь по мне, Аргентина»[5]. Это может уязвить ее гордость, но зато она будет обеспечена до конца жизни.

Фейс сунула постельное белье в стиральную машину, засыпала порошок и поставила регулятор температуры на стирку в горячей воде. Мама снова испачкала простыни.