Когда завидуют мертвым - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" - Страница 66

• Предыдущая
• 66/131
• Следующая

— Ладно, Нордика. Мы все равно мимо Лукино едем. Аккурат к дому подвезем. Там кто сейчас обитает?

— Да никого. Несколько семей по подвалам прячутся. Я к одной престарелой паре прибилась. Помогаю им. Там сейчас спокойно. А вот в Балашихе… — Она покачала головой и, ухмыльнувшись, передразнивая Людоеда, посмотрела ему в глаза.

— Что там? — напрягся Крест.

— Листопад, — ответила девушка.

Илья резко переменился в лице. Он снова стал тем свирепым и безжалостным убийцей, к которому путешественники уже успели привыкнуть.

— Юра! — крикнул Людоед в сторону передней кабины.

— Чего?

— Когда выедешь на поле с большим дубом в центре и крестом рядом с ним, остановись.

— Ладно.

— Что за листопад? — поинтересовался Варяг, которого, естественно, раздражало, когда в его присутствии говорили о чем-то, чего он не понимал.

— Листопад — это когда осенью листья с деревьев опадают, — угрюмо пробормотал Людоед.

— Ты что, издеваешься? Какая теперь осень с листьями?

— Да нет, Варяг. Просто там…

Луноход остановился.

— Улица, фонарь, аптека, — произнес Алексеев.

— Чего? — спросил Крест.

— Я говорю, поле, дуб, крест. Приехали.

Илья посмотрел в перископ.

— То самое место, — вздохнул он и, сев на свой ящик, достал карту. — Варяг, смотри. Вот мы здесь сейчас. Конец Измайловского парка. Сейчас поедете чуть направо, и будет шоссе. По столбам поймете, что это шоссе. Едете по нему прямо. Тут перекресток и гаражи. Гаражи раскопаны. Там снега мало. Встанете среди них и ждите. Там встретимся через четыре часа. Или раньше. Но не позже.

— Ты что задумал? — злился Яхонтов.

— Так надо.

— Кому надо? Мы и так много времени потеряли.

— Варяг, мне сейчас к тому дубу надо на пять минут. Потом я Наташу провожу. Потом разведаю путь. Нам ведь через Балашиху надо. А выходит, что это опасный путь. Вы, главное, стойте на месте и ждите. Что бы ни случилось. Сколько на твоих часах времени?

Яхонтов недовольно вздохнул и посмотрел на часы.

— Половина шестого. Двадцать семь минут, точнее.

Людоед достал из кармана своего мундира круглые часы на цепочке. Раскрыл крышку, кивнул и немного подвел их.

— Хорошо. Девять часов двадцать минут крайний срок. Если я не приду к тому времени, то забудьте меня и двигайтесь дальше. Но не через Балашиху. Поедете на север и сделаете крюк через Лукино и дальше на восток. Андрей, открой! — Он поправил свой черный берет на голове.

— Мне это совсем не нравится, — заявил Варяг. — Ты бы шапку взял, что ли.

— Да ладно. Я и так на всю голову отмороженный. Вы просто сделайте все так, как я прошу, и будет нам счастье, — ничего не выражающим тоном ответил Крест и вышел через открывшуюся аппарель.

Нордика последовала за ним.

— Спасибо, что подвезли, — сказала она на прощание.

Когда аппарель уже почти закрылась, с улицы донесся возглас Людоеда:

— Опасайтесь листопада!

— Что за листопад, черт тебя дери! — крикнул Яхонтов, но дверь уже закрылась. — Нет, ну не козел, а? Что ему стоило объяснить?

— Зачем мы его вообще с собой взяли? — пробормотал Николай, прильнув к перископу. — Не нравится он мне. Странный он.

Васнецов видел, как Людоед пошел к большому раскидистому дубу, возле которого из снега торчал высокий деревянный крест, видимо обозначающий чью-то могилу. Нордика последовала сначала за ним. Однако Илья резко обернулся и велел ей стоять на месте и ждать его. Это было понятно из его жестикуляции. Луноход удалялся от их нового и странного попутчика, но Николай продолжал наблюдать за ним. Тот подошел к кресту. Постоял перед ним какое-то время, сняв с головы берет. Затем вдруг схватился за крест, выдернул его и, размахнувшись, со всей силы ударил по дубу, разломав на части.

— Вот псих! Он крест могильный разломал! — воскликнул Николай.

— Тот, что у дуба? — спросил Вячеслав.

— Ага… — Васнецов посмотрел на брата. — Я же говорю, на фиг он нам нужен?

— Я, кажется, понял, — покачал головой Сквернослов. — Я с ребятами-конфедератами разговаривал, пока ты в лазарете в себя приходил. Расспрашивал о том о сем, и про Людоеда этого. Они сначала говорить ничего не хотели про него. Но когда стало ясно, что он с нами уходит, то по секрету рассказали. Давным-давно он убил бабу какую-то возле большого дерева в каком-то парке. Голову ей отсек своим мечом. И там и похоронил. Вроде он любил ее. А потом, говорят, он ушел в подземелья и жил там. Поговаривают, что тот оборотень, что в метро живет, он и есть.

— Прямо шекспировская история, — хмыкнул Варяг и протянул Алексееву карту с пометками Людоеда.

— Ну, сам посуди. Вон дуб, крест и все такое. И в парке. Чем не подтверждение? И пулемет у него такой, как Коля вон рассказывал.

— Ерунда, — мотнул головой Васнецов. — Оборотень намного выше ростом был. Вот помнишь, какой отец высокий… — Николай осекся, едва не произнеся слово «был». Но он панически боялся говорить и даже думать об отце в прошедшем времени. — Так вот, тот человек в метро еще выше.

— Куда еще выше? Да тебе там, в темноте, с перепугу могло померещиться, что он размером с паровоз.

Дуб и Людоед с Нордикой уже исчезли из виду, и Николай снова уселся в свой угол.

— Если он любил ее, то зачем отсек голову? — пробормотал Васнецов, вспоминая, как он сам, упав в снег, дал очередь из автомата в упор по догоняющей его девушке Ране, о которой теперь тосковал и которую хотел увидеть, пусть даже во снах или каких-то бредовых галлюцинациях. — Зачем…

— Любовь и ненависть — две стороны одной монеты, — покачал головой Яхонтов, набивая табаком свою трубку. — Видно, что-то не так у них было.

— Ты что, курить тут собрался? — возмущенно произнес Вячеслав.

— Нет. Сейчас на место приедем, там выйду и покурю…

— Какой монеты? — с задумчивым видом спросил Николай. Он все еще строил ассоциации между собой и убийством Раны и тем, что рассказал про Людоеда Сквернослов.

— Монета. Ну, раньше железные деньги были, которыми люди расплачивались.

— Да-да, конечно, я помню…

— Коля, тебе нехорошо, что ли? — Яхонтов внимательно посмотрел на Васнецова.

— Да нет. — Тот резко дернул головой, вспомнив свое обещание не жаловаться. — Просто задумался. Любовь, что, монетами измеряется?

— А это ты у него спроси, когда вернется. При его характере ты такой ответ услышишь, наверное, что больше спрашивать не захочется.

— Гаражи, — послышался голос Алексеева. — Кажется, это место он на карте отметил.

— Да, — согласился Яхонтов, посмотрев в перископ. — Вон перекресток. Давай между двух ближайших гаражей встань.

Луноход медленно заехал в укрытие и остановился.

— Я на улицу. Кто подышать хочет? — поинтересовался Варяг, беря в руки свое оружие.

Размять ноги после ночного марша по пересеченной местности решили все. Андрей и Юрий принялись сразу осматривать ходовую часть машины, ища возможные последствия затягивания в гусеницу железной трубы, подсунутой морлоками. Яхонтов закурил трубку. Вячеслав и Николай залезли на крышу гаража и стали наблюдать за окрестностями. Уже светало, и можно было видеть и без прибора ночного видения. За несколькими рядами гаражей были видны небольшие дома, давно уже разоренные.

На одном из ближайших домов было что-то написано. Виднелись только две последние буквы «АД». Начало надписи скрывал один из гаражей.

— Варяг, мы с Колей осмотримся вокруг? — спросил Сквернослов у курящего командира.

— Вы далеко только не отходите. И не долго.

— Ясно. Пошли, Коля, поглядим.

Они спрыгнули с гаража в небольшой сугроб и двинулись в сторону того дома. Когда они наконец подошли к нему, то надпись открылась им полностью. ЛИСТОПАД. Сквернослов подошел к стене совсем близко, чтобы рассмотреть, чем сделана эта неровная надпись с потекшими буквами, но вдруг Николай схватил брата за плечи и отбросил назад.

— Ты сдурел, а?! — крикнул на него Сквернослов.

— Не ори, — шепнул Васнецов. — Ты чуть на растяжку не наступил.

• Предыдущая
• 66/131
• Следующая