Когда завидуют мертвым - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" - Страница 74

• Предыдущая
• 74/131
• Следующая

Вячеслав сначала замер, глядя на нее, а потом вдруг злорадно произнес:

— Вот это удача! — Он вошел в помещение и, схватив девушку за волосы, выволок из комнатки. — Все, тварь. Сейчас я тебя так оприходую, что ты подохнешь.

Она даже не сопротивлялась. Только постанывала и лениво водила перед собой руками, словно искала, за что ухватиться. Николай растерянно смотрел на происходящее. Вот Сквернослов притащил Пчелку к соседней комнате и, свалив на пол один большой тюк, швырнул девушку на него. Затем навалился на нее и стал рвать одежду. Васнецов наконец пришел в себя и шагнул в сторону своего названого брата. Руки Васнецова были заняты оружием и факелом, поэтому он оттолкнул Вячеслава от Ульяны ногой.

— Ты что? — зло зарычал Сквернослов.

— Это ты что? Ты что задумал? — бормотал Николай, не веря в то, что его брат действительно мог задумать такое.

— Да пошел ты на хрен, Коля! Она не тебя ногами пинала! Я ее сейчас поимею! И если ты не будешь ослом, то и тебе оставлю, прежде чем ее тут кончить!

— Не смей этого делать! Ты спятил совсем?! Ты же потом жалеть всю жизнь будешь об этом!

Васнецов вдруг вспомнил, как он убил Рану. Потом вспомнил свой сон, в котором она кричала от боли и говорила о насильнике, рвущем ее тело на части. Он не мог допустить, чтобы близкий ему человек совершил нечто подобное.

— Я буду жалеть, если сейчас не воспользуюсь случаем, идиот! Уйди к черту! Не хочешь сам, не мешай другим!

Сквернослов шагнул к свернувшейся калачиком и закрывшей лицо руками Пчелке.

Николай навел на него пистолет.

— Стой, Славик. Я не позволю тебе, — тихо, но убедительно сказал он.

— Ты что? Ты выстрелишь в меня из-за этой шлюхи?

— Почему это она шлюха?

— Потому что шлюха!

— Это ни фига не убедительно, Славик. Я сказал, я не позволю тебе.

— Тварь. Ну ты и тварь, Коля. Не думал я…

— А ты подумай. Это же дочь Андрея. Вон он лежит. Наш товарищ. Как ты можешь?

— Дочь нашего товарища, которого она убила. Я лишь мщу!

— Чушь. Ты чушь городишь…

Выстрел! Еще выстрел! И третий…

Людоед, затаившийся на лестнице, наконец вышел на освещенный факелом участок. Взглянул презрительно на Славика. Затем на Николая. Оба были испуганы и растеряны. Затем он шагнул между ними и сделал последний, четвертый выстрел из пистолета в голову уже мертвой Пчелке.

— А теперь оба пошли вон отсюда, — процедил сквозь зубы Крест.

Боль, обида и отчаяние толкнули Николая в спину. Он швырнул в стороны оружие и факел и схватил Людоеда за ворот его черного морпеховского мундира.

— Гнида! Что ты наделал! — заорал Васнецов, но резкий удар ладонью в ухо отшвырнул его к стене.

— И что я наделал? — насмешливо произнес Крест. — Не позволил твоему братику ее изнасиловать? Или не дал тебе ее спасти, чтоб она тебя своими прелестями наградила в знак благодарности?!

— Скотина, зачем ты ее убил?! Тебе лишь бы убивать! — причитал Васнецов, опершись на стену и еле сдерживая слезы.

— Ага. Я же чертов Людоед, — засмеялся Илья. — Да ты сопли свои подотри, в конце концов! Вокруг уже скользко от них! Ты что, не видел, что она зомби? Ее пси-волки уже обратили!

— Ты врешь! Ты все врешь! Тебе удовольствие доставляет убивать всех без разбору! Ты даже свою возлюбленную прикончил! Думаешь, я не знаю?!

После этих слов Илья схватил его за грудки и врезал ему головой по переносице. Васнецов рухнул на пол.

— Отвали от него, придурок!

Сквернослов оттолкнул Людоеда, но тут же отлетел от удара ногой в живот.

Крест подпрыгнул к нему и добавил кулаком по скуле.

— Ты, парашник, вообще заткнись! Я насильников морлокам скармливаю, дерьма кусок! Самое поганое существо на Земле — это вонючий насильник вроде тебя, мразь! Я вас ненавижу! И вашу ублюдочную психологию, и мотивацию ненавижу! Вы такие жалкие ничтожества, что блевать охота! — кричал Людоед, выкручивая упавшему Сквернослову руку.

Упершийся в подбородок Ильи языческий меч заставил его подняться и отпустить Вячеслава.

— Крест, ты меня достал уже своими выходками. Девку убил. Теперь пацанов моих прессуешь. Ты вообще на всю башку отмороженный? — спокойно сказал Варяг, держащий свой меч.

Людоед, пристально глядя в глаза Яхонтову, лишь нагло ухмылялся.

— Эх, Варяг, я был лучшего о тебе мнения. Думал, ты умней. Кстати, одна из моих последних выходок — это спасение ваших жалких жизней.

— Спасибо, чувак. Теперь мы квиты? — невозмутимо ответил Яхонтов.

— А вот хрена. С тебя литр самогона, — продолжал шутить с мечом у горла Людоед.

— Слушай, псих, ты зачем в нашу миссию ввязался? Чтобы трупы размножать по пути?

— Э-э нет, брат. Чтоб по пути ваших трупов не было. А вы из-за своего идиотства одного человека лишились уже.

По языческому мечу заскользило лезвие катаны Людоеда, отодвигая оружие Варяга от шеи Ильи.

Нордика оказалась намного сильней, чем можно было подумать. Эта с виду хрупкая женщина смогла-таки отодвинуть меч Яхонтова от своего друга.

— Не дури, Варяг, — тихо сказала Нордика. — Илья прав. Девку шлепнуть надо было. Она обращенная.

— Да с чего вы взяли? — нахмурился Яхонтов.

— Крест в этом толк знает.

— Он в резне толк знает. Какие симптомы?

— Да какая разница теперь? — послышался угрюмый голос Юрия.

Он стоял на последней ступеньке лестницы и молча наблюдал за происходящим. Рядом сидел и лениво зевал люпус по кличке Ахиллес. Запах человеческой крови его не привлекал. Возможно, он уже был сыт.

— А я эту девочку трех лет от роду помню. Славная… — Алексеев замолк от застрявшего в горле комка. — Что с нами всеми стало… — прохрипел он. — Надо их похоронить. Вместе. Пусть хоть мертвые они будут вместе.

Людоед окинул всех взглядом. С какой-то насмешкой посмотрел на Варяга, подошел к пси-волку и, потрепав его шерсть, кивнул.

— Ладно, Юра. Я помогу тебе их похоронить. А ты, Яхонтов, лучше своих псов на поводок посади. Как вернемся в машину, глянь на карту. Сколько вы проехали и сколько еще ехать. А они уже друг друга порвать готовы за кусок мяса.

— По праву лучший мир ты заслужил. На поле брани голову сложил. Оставил нас одних в холодной тьме. Вернулся ты домой. К родной земле, — тихо произнес Варяг над могилой Макарова, в которой покоилась и его дочь.

Рыть промерзшую землю оказалось настоящим испытанием. Хотя с этим занятием в новом мире каждый был знаком. Люди рыли траншеи, соединяя свои жилища. Рыли хранилища для запасов мяса. Рыли в поисках кореньев для дополнительного корма себе и животным. Но это все делалось ради жизни. А тут рытье ледяной земли было посвящено смерти. Им пришлось отойти от здания, вокруг которого практически не было снега, и искать подходящее место под сугробом. Скрытый снегом грунт не такой твердый, и его копать легче.

Где-то вдалеке слышался уже знакомый вой люпусов и эхо выстрелов. Вероятно, пси-волки действительно напали на вторую базу амазонок в Балашихе. Ахиллес сидел, навострив уши, и смотрел в сторону, откуда доносились эти далекие звуки. Его присутствие и пугало, и успокаивало Николая одновременно. Он был действительно большим и страшным. Тем более никто в здравом уме и вообразить не мог, что вот так запросто можно стоять рядом с настоящим люпусом. Однако он вел себя совершенно добродушно по отношению к их компании и даже забавлял иногда, потирая передней лапой нос и виляя коротким, но толстым лохматым хвостом, поглядывая умным взглядом на людей, наклонив голову набок.

— Славик. Неужели ты это сделал бы? — тихо спросил Николай у Сквернослова, когда они чуть отошли от могилы.

— Даже не знаю, что на меня нашло. Я не знаю, Коля. Может, да, а может, нет. Подумать даже об этом теперь жутко, — вздохнул Сквернослов. — Ты знаешь, там, в Надеждинске, было все как-то просто и легко. Все на виду. Все знакомы. У всех одно дело. Со всеми все ясно. Этот умный, этот глупый. Но все свои. Все привычно. А теперь. Все как-то… И облик человеческий теряешь. Прямо чувствуешь, как иной раз кожа облазит и вырастает шкура. Или чешуя. Или еще хрен знает что. Не взаправду, конечно. Но чувствуешь. Звереешь.

• Предыдущая
• 74/131
• Следующая