Охотник за головами - Манасыпов Дмитрий Юрьевич - Страница 44
- Предыдущая
- 44/72
- Следующая
Увидев вернувшуюся странноватую компанию, Годзерек не погнушался подойти и присесть к ним. Дав указание немедленно накрывать на стол, трактирщик повернулся к сидевшей за столом троице.
– Вас мне прислала сама удача, – голос трактирщика звучал радостно, а по лицу, с небритой седоватой щетиной, сама собой расползалась довольная улыбка. – После вчерашнего чуть не проклинать вас был готов, прошу прощения, а сейчас думаю, как же все удачно сложилось.
– Да уж, – проголодавшийся лучник явно не разделял радостей хозяина, – и кого же это сюда занесло?
– Купцы из торговой гильдии Городов, – Годзерек посмотрел на Хорсу чуть укоризненно, – возвращаются с южных земель, решили проехать по нашей дороге, чтобы срезать путь. Да вы видели, сколько охраны с ними?
Освальд смотрел на радостного хозяина, и хотя прекрасно понимал его, но одобрить его поведение никак не мог. Понятно, что тот чрезвычайно доволен: люди, животные, всех обслужить, накормить надо, а это большая прибыль в не больно толстый кошелек местного трактирщика. Но ведь он прекрасно должен понимать, что на носу полнолуние, а отсиживаться купцы долго не будут, товар продавать надо. И кто знает, поможет ли им вся многочисленная охрана, когда они будут идти через лес?
– Ты меня, конечно, извини, хозяин, но ты, кажется, упорно стараешься забыть – что за звери обитают в ваших оврагах? – Охотник пристально посмотрел на Годзерека. – А то ведь можно подумать, будто ты рад, что купцы здесь оказались как раз когда начинается новый лунный цикл? Я ведь, кстати, ни разу не спросил, куда делись товары того первого каравана? Тоже волки на куски подрали?
У трактирщика медленно отваливалась челюсть, Жак в который раз за день удивленно выкатывал глаза, а Хорса хмурился. Такого вопроса никто не ожидал. А, услышав его, ответа хотелось дождаться неминуемо.
– Да ты что, Освальд, ты что говоришь-то… – Годзерек начал багроветь. – Как такое подумать-то можно?
– А что? – Охотник смотрел прямо в глаза трактирщика. – Так что же случилось с товарами? Их увезли с собой чиновники? Или оборотни в зубах уперли? А?
– Да не было там ничего, не было! Внимания никто сразу не обратил, а потом никто об этом и не вспомнил. Бог с тобой, охотник, неужто ты на нас такое подумал?
– Ты, кажись, палку-то перегнул, – лучник смотрел на Освальда с таким же выражением, как Годзерек, – ну, Освальд, ты даешь…
За столом повисла тишина. Все четверо переводили взгляды друг на друга. На лице трактирщика была написана обида, Хорса смотрел на Освальда осуждающе, а Жак вообще ничего не понимал.
«Ну, конечно, – подумал охотник, – глупо предположить, что кто-нибудь из местных жителей может прикрыться старой легендой и начать грабить проходящих купцов. Наверное, я и на самом деле перегнул палку, тем более что охранники купцов могут эту деревню по бревнышку разнести. Играючи. Но ведь не мешало проверить, а вдруг…»
– Приношу свои извинения, почтенный хозяин, – Освальд наклонил голову, признавая ошибку. – Ты вправе считать меня подлецом. Разрешишь мне объяснить причину, по которой я сказал все это?
– Ну, уж говори, раз начал. – Годзереку слова давались с видимой неохотой. Но он был хорошим трактирщиком, а тем хороший трактирщик и отличается от плохого, что много чего и кого повидал на своем веку, поэтому мог выслушать многое. – Почему ты подозреваешь меня и остальных в деревне в совершении такого преступления?
– Я, перед тем как стать охотником, долго учился. – Освальд пытался найти простые и доходчивые слова. – И нас обучали многому. А уж искать все причины, которые помогут найти правильное решение, тем более. Прости меня за допущенную грубость, но иначе не мог. Эта привычка сильнее любой вежливости, она заставляет подозревать всех, чтобы самому остаться целым и найти цель поиска. И поверь, что именно из-за нее сижу напротив тебя, живой и целый, хоть и зашитый во многих местах. Понимаешь, Эрнст? Поэтому я предположил, что кто-нибудь мог воспользоваться местными преданиями, чтобы поживиться. Но ты… ты, вижу, что не мог сделать этого. Еще раз прошу у тебя прощения.
Стало видно, что Годзерек с трудом проглотил душившую его обиду, но человек он был умный, понимал, какую тяжесть взвалили на себя Освальд с Хорсой. Поэтому не стал возмущаться дальше, а принял извинения, и не торопился уйти. Ему было интересно, какие действия собираются предпринять новоявленные товарищи. Нельзя сказать, что трактирщика обрадовали новости о том, что еще пара отчаянных голов хочет отправиться прямиком в логово местных страхов. Вроде бы и не его дело, а все же взяло, проняло за душу. Убедившись, что все доводы, приводимые против ночевки у оврагов, не доходят до них, Годзерек бросил все попытки отговорить охотника с лучником. Смирившись с тем, что они все равно пойдут в лес, трактирщик поинтересовался, чем еще может помочь?
– Надо сказать купцам, что им придется задержаться, пока… – Освальд помолчал, – пока мы вернемся из леса, если вернемся, конечно. Сдается мне, что даже днем они могут не проехать. Если сам не хочешь говорить, могу я. Не мое, конечно, дело, но… Жаль людей. Погибнуть могут ни за грош.
– Что-то не думается мне, что купцы согласятся. – Годзерек тоскливо вздохнул. – Ведь сами понимаете, чем быстрее доедут, тем им выгоднее.
– Ничего страшного, подождут. В любом случае согласятся, жизнь дороже прибыли. Ну а если нет, то… – и Освальд махнул рукой.
Глядя на него, Годзерек понял, что охотник действительно сможет уговорить торговцев. И стоять на этом будет твердо, хотя и не его дело.
После долгого разговора бедные купцы пришли к такому же выводу. Немало этому способствовало то, что Освальд был вынужден вышвырнуть на улицу нескольких лучших охранников, ехавших с караваном. Те решили доказать свою преданность и сноровку, назойливо пытаясь убрать странного малого… но не вышло. Посмотрев на кубарем улетевшие в пыль двора фигуры, купцы заметно пригорюнились. А поговорив с хозяином, который рассказал про вчерашнее происшествие, они смирились. Повздыхав и поохав над потерянными днями, бородачи крикнули, чтобы навьюченное добро полностью сняли с животных, сложили на телеги, где есть еще место. Приказчики широко и радостно заулыбались и бросились выполнять указания. Вместе со слугами исполнили все в точности, мигом выставили вокруг товара охрану и начали отдыхать. Широко, с душой, пивом, плясками и приглашением Жака побренчать. Музыкант отнекивался до той самой поры, пока продолживший разговор с купцами Освальд не нахмурил бровь, повернувшись в сторону разгорающегося спора. Старший купец грохнул по столу кулачищем, и прислужников от мальчишки как ветром сдуло.
Закончив с этим весьма сложным и утомительным делом, Освальд попросил нагреть воды побольше. Кто его знает, что их ожидает в ближайшее время, а в последний бой лучше идти чистым. Хорса полностью с ним согласился, тоже придерживаясь мнения, что неизвестно, с чем им придется столкнуться. И тут музыкант заявил, что тоже пойдет с ними.
– Чего?!! – лучник удивленно посмотрел на него, худого, нескладного, похожего на желторотого воробьенка. – С какой такой стати ты вздумал с нами отправиться?
– Здесь сидеть прикажешь? – музыкант неожиданно ощерился, как волчонок, показав мелкие и ровные белые зубы. – Могу сам распорядиться своей жизнью, Хорса… могу, думается. Боишься, что придется, как квочке, надо мной трястись? Так не бойся, не придется.
– Всерьез надумал, значит. – Освальд поскреб подбородок. Отрастающая рыжеватая щетина раздражала. – Хочешь, так пойдешь. Пойдет, Хорса, не маленький уже, сам решение принять может.
Лучник неожиданно налился густой и дурной кровью, разразился бранью. Жак слушал, молча и зло. Глядя на него, лучнику расхотелось долго препираться, нужно еще было отдохнуть. Скорее всего, именно поэтому, правда, поворчав для приличия, он согласился.
– Если тебе, дураку стихоплетному, охота помереть раньше времени, – сказал лучник, – то пусть тебе, пошли. Мир лишится еще одного поэта и абсолютно этого не заметит. Твое дело.
- Предыдущая
- 44/72
- Следующая
