Карай. Сын Карая - Волчек Яков Исаакович - Страница 53

Мужской голос ответил:

— Поступайте по собственному усмотрению.

Когда грузовик, везущий бандитов, подошел к горке Дувал, было немногим больше четырех часов дня. Порывами налетал ветер. Солнце пряталось за облаками. Ничто тут не радовало глаз. Справа, слева, впереди и позади — только камни. Остро торчащие, будто они пронзили весь земной шар, от центра до поверхности, и гладкие, словно отшлифованные морской волной. А цветом какие угодно — от ржавого до густо-черного. Ветер сдувал верхний земной покров и пылью развеивал его по долине. Но что же тут прятала земля в своей сокровенной глубине? Опять камни. Были среди них огромные, величиной с обеденный стол и даже со скирду сена.

Вот на такой камень и влез Геннадий Числов. Огляделся. Вокруг стояли его приближенные. Кто разминал ноги после неудобного сидения в кузове автомашины, кто искал хоть какого-нибудь ручейка, чтобы напиться. Еды у них не было, и воды они здесь тоже не нашли.

— Граждане! — Числов повернулся, ветер ударил ему в лицо и замел бороду на плечи. — Кто из вас считает колонию родным домом, может отправляться к начальнику с повинной. Пообещал я отпустить вас — и вот на этом месте отпускаю. Как вы доберетесь — это ваша забота. Я лично советовал бы вам вызвать такси. А кто со мной на волю, тот слушай внимательно. Машину мы здесь бросаем. Дальше нам на ней не пробиться. Сюда ехали хоть и по бездорожью, но все же одолевали. А тут — вы сами видите, невозможно. И отсюда мы пойдем пешком. А куда — это я вам скажу. Наш путь будет к железной дороге. Витька Визгиленок тут ходил. Витька, как называется станция?

— Спитак-гет.

— Сколько до нее?

— Километров двадцать.

Помолчали. Подумали. Двадцать километров тоже не шутка!

— Дьякон, — Васька Короткий поднял руку, как школьник на уроке, — хотя ты и серчаешь, но я опять скажу. Вот ты этот народ отпускаешь в колонию. А они придут и стукнут начальнику: машину бросили там-то и сами подались туда-то. Хорошо это для нас будет?

— А они не скажут, Вася. Не такие они. Не скажете?

Возвращающиеся загалдели вразнобой:

— Мы к вашему побегу непричастны! Вы нас силком с собой утянули!

— Мы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаем!

— Вот, Вася, какие это золотые люди. Они нас не продадут. Счастливо, ребята! Доброй жизни вам в клетке за решеткой!

— Не ломайся, Дьякон! — отвечали уже издали уходящие. — Не выставляй себя героем!

Они торопились. Как бы вожак не переменил решение…

Но, как только они скрылись из виду, Числов озабоченно приказал:

— Залазь, братва, обратно в машину.

Никто не шевельнулся. Очень уж неожиданным было это распоряжение.

Поглаживая автомат, Короткий лениво проговорил:

— Дьякон шутит!

Федор Пузанков выскочил вперед. Его трясло — от холода или от злости.

— Для чего ты людям голову крутишь? Большого начальника из себя строишь, да? Решили податься на этот Спитак или нет? Теперь твоей левой ноге другого захотелось — скачите все в машину и еще будем куда-то ехать!

— Феденька, милый человек, — ласково сказал Числов, — я тебя и раньше дурачком считал, а сейчас вижу, что у тебя котелок совсем не варит. Хотите, братва, чтобы я объяснил? Объясню!

Он подошел к самому краю камня и присел на корточки.

— В город мы ехать не можем. Почему? Автоинспекция на первом же контрольно-пропускном пункте всех бы нас зацапала: роба на нас лагерная, у шофера прав никаких. Пешком мы бы добирались в город двое суток. Тебе это понятно, Федя, или разъяснить?

— Отцепись от него, Дьякон, — сказал Визгиленок.

— Если среди вас есть, кроме Феди, еще дурачки, то, может, кто из них думает, что Геннадий Числов в одиночку не найдет себе путь на волю? Кабы я о вас не думал, а только о себе, то легкая была бы моя дорога. Но я пообещал, что всех выведу. Верите вы мне или нет? А может, разойдемся? Спасайся, кто сумеет!

— Да что ты! Верим тебе! — наперебой заговорили беглецы. — Как вел, так и веди!

— Тогда без разговоров давайте в машину!

Он подождал, пока все влезли в машину и разместились в кузове. Он мог не давать им больше никаких объяснений, и так все покорились теперь его воле. Но у него было хорошее настроение. Пусть они знают, какой он хитрый и как все в точности обдумал.

— Эх, чудодеи! Так никто из вас ничего и не понимает? Но надо же хоть немножечко шевелить мозгами! Нас будут здесь искать, будут в Спитак-гете ловить, а мы окажемся совсем в другом месте.

— С чего это они будут нас здесь искать? — спросил кто-то. — Откуда узнают?

— Да потому, что эти самые ребятишки, которые поклялись молчать перед начальством, — вот они и продадут нас, они и сообщат, где нас ловить нужно! И вот на это я и рассчитываю!

Он полез в кабину.

— Поехали! Полный вперед!

Майор Гукасян хоть и дремал, но все видел. Когда на дороге перед машиной появился человек на ишаке и призывно поднял вверх руку, майор сонным голосом сказал:

— Кому-то мы понадобились… Остановить машину!

Всадник торопливо спрыгнул на землю.

При свете фар он углядел милицейскую форму на Андрее, воинскую фуражку майора — и обрадовался.

— Ой, хорошо! Милиция? Очень хорошо. Ты начальник? Дело к тебе есть.

Вылезший, чтобы поразмяться, Дикарь осторожно ходил вокруг ишака и, по собачьему обычаю, пытался обнюхать его сзади. Ишак поворачивал голову на гибкой шее, и его огромные уши почти соприкасались с остроугольными настороженными ушами собаки.

— Дело есть — излагай, — велел майор Гукасян.

Дело было вот какое. Владелец ишака — чабан, житель селения Караджур. Он с маленьким сыном пасет здесь колхозных овец. Часа три назад показалась машина. В ней было много людей. Что за люди? Откуда? В Караджур автомашины прибывают не часто. Дорога плохая. Чабан хотел выйти навстречу из-за пригорка, предложить свои услуги, спросить: «Кто вы? Куда едете? Не хотите ли отдохнуть у костра, съесть сыру с лавашом, выпить вина?» Хорошо, что он не сделал этого. Люди были хуже зверей. Они ругались, дрались, набросились на машину и разбили окна. Сильный шум подняли. Потом ушли. Спустя пять или десять минут он услышал издали выстрел. Почему стреляли, не знает. Он сказал сыну: «Эти плохие люди пошли в наш Караджур. Садись на своего ишака, бей его палкой, торопись по обходной тропинке как только сможешь. В Караджуре разбуди председателя и все, что мы видели, расскажи!» Сын уехал. Но до села — двенадцать километров. Он беспокоится за сына. Стоял на дороге, смотрел — и вдруг милиция. Очень хорошо!

— Покажи, пожалуйста, где стоит брошенная машина, — попросил майор.

— Пожалуйста, покажу. Это близко.

Гукасян крикнул:

— Проводника с собакой сюда. Еще шестеро идут со мной. Остальные на машине тихонько едут за нами следом. — И предложил чабану: — Ведите!

Дикарь понял, что предстоит работа. Из любопытной собаки, заигрывающей с ишаком, он сразу превратился в деловитого пса, не любящего тратить время даром.

— Нюхай!

Он возбужденно потянул носом. Ничего подозрительного не обнаружилось. Вопросительно оглянулся на Андрея: «Тут ничего нет, хозяин!»

Брошенный грузовик действительно стоял неподалеку. Передними колесами он въехал на пригорок, а задние висели над ямой. Дверцы кабины были распахнуты на обе стороны.

— Товарищ майор! — Андрей козырнул. — Прошу вашего указания, чтобы никто не подходил к машине, пока Дикарь не обнюхает место. Надо узнать, они были на этой машине или кто другой.

— Пусть собака нюхает, — согласился майор Гукасян, — но только вы ее поторопите.

Андрей снова с нажимом приказал:

— След.

И всегда готовый к работе Дикарь поднял уши, повел над землей чутким носом.

Теперь он выглядел совсем иначе, чем прежде. Встрепенулся, подобрался, чуть ощетинился, и обернулся на секунду к хозяину, как бы подтверждая: «Нашел, чую, сейчас настигну!» Он обежал вокруг грузовика, поставил передние лапы на подножку, заглянул в кабину и зарычал. Но Андрей сразу понял, что это только от возбуждения. Кабина была пуста. Потом Дикарь, не оглядываясь, не сомневаясь больше, потянул по тропинке, еле видной при свете карманного фонаря.