Тузы за границей - Герстнер-Миллер Гейл - Страница 8
- Предыдущая
- 8/126
- Следующая
Уловив движение под столиком – Рэй проявил свое внимание, – она оторвалась от воспоминаний о прошлом, о том, чего уже не вернуть, и одарила Карнифекса ленивой улыбкой – в переливчатом черепе блеснули белые зубы. В Рэе было что-то такое, отчего становилось не по себе. Он слишком громко разговаривал, слишком много улыбался, и какая-нибудь часть его тела – руки, ноги или губы – постоянно находилась в движении. А еще он прославился своей склонностью к насилию. Нет, не то чтобы Кристалис имела что-то против насилия – до тех пор, пока оно не было направлено непосредственно на нее. Бог ты мой, даже она потеряла счет тем, кого Йомен отправил на тот свет с тех пор, как появился в городе! Но, как ни парадоксально, Бреннан не был склонен к насилию. Рэй же, если верить слухам, имел обыкновение впадать в необузданную ярость. По сравнению с Бреннаном он казался самовлюбленным занудой. Господи, она что, теперь всех мужчин будет сравнивать со своим лучником? Кристалис ощутила подступившую досаду и сожаление.
– Сомневаюсь, малыш, что у тебя хватит сил перенести меня в самую паршивую дыру в самом захудалом квартале Джокертауна, не говоря уж о рае.
Соколица подавила невольную улыбку и отвела глаза. Билли убрал ногу и уперся в Кристалис недобрым тяжелым взглядом. С языка у него уже готова была сорваться какая-то колкость, если бы не доктор Тахион, который плюхнулся на свободный стул рядом с Соколицей. Рэй бросил на Кристалис такой взгляд, что она немедленно поняла: этой реплики он ей не простит никогда.
– Дорогая…
Тахион склонился над рукой Соколицы, поцеловал ее и только потом приветственно кивнул всем остальным. Ни для кого не было секретом, что очаровательная летунья совсем вскружила такисианину голову. Он оказался настолько самоуверен, что упорствовал в своих домогательствах, и настолько тупоголов, что не оставил ее в покое даже после того, как Соколица неоднократно, вежливо, но твердо, давала ему от ворот поворот.
– Как прошла встреча с доктором Тессье? – поинтересовалась Соколица, изящным движением высвободив свои пальцы из руки Тахиона, когда стало понятно, что по собственной воле он их отпускать не намерен.
Такисианин нахмурился – не то от недовольства упорной холодностью красавицы, не то при воспоминании о посещении местного госпиталя.
– Чудовищно, – пробормотал он, – просто чудовищно. – Перехватив взгляд официанта, он жестом подозвал его к себе. – Принесите мне чего-нибудь холодненького, и чтобы побольше рому. – Он обвел взглядом столик. Вы что-нибудь будете?
Кристалис постучала алым ноготком – он походил на лепесток розы, парящий над костью, – по пустому бокалу.
– Да, побольше рому. И еще?..
– Амаретто.
– И еще амаретто для дамы.
Официант бочком подобрался к Кристалис и, не глядя ей в глаза, забрал стоявший перед ней бокал. Женщина ощущала исходивший от него страх. До некоторой степени ее забавляло, что она может вызывать страх, но и злило тоже – почти так же сильно, как виноватое выражение, которое появлялось в глазах Тахиона всякий раз, когда он смотрел на нее.
Доктор театральным жестом взлохматил свои волнистые рыжие волосы.
– Насколько я видел, заболеваемость вирусом дикой карты здесь не очень высока. – Он умолк, порывисто вздохнул. – Да и сам Тессье не слишком этим обеспокоен. Но все остальное… во имя Идеала… все остальное…
– О чем вы? – спросила Соколица.
– Ты же была там! Эта больница переполнена, как какой-нибудь джокертаунский бар в субботу вечером, и антисанитария почти такая же. Тифозные больные лежат вперемешку с туберкулезниками, больными элефантиазом, СПИДом и еще полусотней других болезней, которые во всем цивилизованном мире давным-давно искоренены. Пока я с глазу на глаз беседовал с руководством больницы, дважды отключалось электричество. Я попытался позвонить в гостиницу, но телефоны не работали. Доктор Тессье рассказал мне, что у них не хватает крови, антибиотиков, болеутоляющих да и вообще почти всех медикаментов. К счастью, Тессье и многие другие врачи мастерски умеют использовать целебные свойства местной гаитянской флоры. Тессье показал мне пару препаратов, которые он получил перегонкой из обычных сорняков, – это просто поразительно! Вообще-то следовало бы написать статью о средствах, которые они изобрели. Некоторые здешние открытия вполне заслуживают внимания остального мира. Но, несмотря на все их усилия, на все их рвение, эту борьбу они все же проигрывают.
Подошедший официант поставил перед Тахионом высокий узкий бокал, украшенный ломтиками какого-то свежего плода и бумажным зонтиком. Тахион выкинул фрукт и зонтик и залпом проглотил половину содержимого.
– Никогда не видел такой нищеты и таких страданий.
– Добро пожаловать в третий мир, – заметил Рэй.
– Да уж.
Тахион осушил свой бокал и впился в Кристалис взглядом сиреневых глаз.
– А что это за столкновение произошло у входа в гостиницу?
Кристалис пожала плечами.
– Шофер начал избивать попрошаек палкой…
– Кокомакакесом.
– Прошу прощения? – переспросил Тахион, обращаясь к Рэю.
– Эта палка называется «кокомакакес». Что-то вроде трости, натертой маслом. Она твердая, как железный прут. Действительно грозное оружие. – В тоне Рэя слышалось явное одобрение. – Им вооружены тонтон-макуты.
– Кто? – хором спросили три голоса.
Рэй снисходительно улыбнулся.
– Тонтон-макуты[8]. Так их зовут крестьяне. Значит примерно то же, что и «вурдалак». Официально они именуются «Volontaires de la Securite Nationale» – «Добровольческая национальная охрана». – По-французски Рэй говорил с ужасающим акцентом. – Они – тайные охранники Дювалье, и возглавляет ее некто Шарлемань Каликст. Он черный, как уголь, и страшный, как смертный грех. Однажды его пытались отравить. Он выжил, но после этого на лице у него остались жуткие шрамы. Бэби Док[9] до сих пор у власти только благодаря ему.
– Дювалье отрядил своих тайных агентов нас возить? – поразился Тахион. – Но зачем?
Рэй посмотрел на него как на наивного ребенка.
– Чтобы они могли за нами приглядывать. Они за всеми приглядывают. Работа у них такая. – Внезапно он разразился отрывистым смехом. – Их легко отличить. Они все носят черные очки и темно-синие костюмы. Своего рода визитная карточка. Вон там, видите?
Рэй махнул рукой в дальний угол бара. Агент сидел один за столиком; перед ним стояла бутылка рома и полупустой стакан. Несмотря на царивший в зале полумрак, на нем были черные очки, а его темно-синий костюм по измятости не уступил бы ни одному костюму Дориана Уайльда.
– Сейчас я разберусь с этим! – возмутился Тахион.
Такисианин сделал попытку подняться, но тут же уселся обратно: громадный хмурый мужчина вошел в зал и направился прямиком к их столику.
– Это он, – прошептал Рэй. – Шарлемань Каликст.
Каликст был черным как ночь, а такого великана Кристалис, пожалуй, еще не доводилось видеть среди гаитян – и такого урода тоже. Его короткие кучерявые волосы уже тронула седина, глаза скрывались за темными очками, а всю правую щеку покрывали ужасные рубцы. Его манера держаться и осанка излучали властность, уверенность в себе и бездушие хорошо отлаженной машины.
– Bon jour. – Последовал короткий поклон. Голос у него был низкий и скрежещущий, как будто яд, который разъел ему щеку, затронул и голосовые связки. – Меня зовут Шарлемань Каликст. Пожизненный президент Дювалье поручил мне обеспечивать вашу безопасность на всем протяжении вашего пребывания на нашем острове.
– Присаживайтесь, – предложил ему Тахион, указывая на последний свободный стул.
Каликст покачал головой – так же четко, как прежде поклонился.
– К сожалению, мсье Тахион, не могу. У меня важная встреча. Я просто заглянул к вам, чтобы убедиться, что то прискорбное маленькое происшествие перед входом в гостиницу не имело для вас никаких последствий.
8
Тонтон-макуты – тайная полиция президента Гаити Франсуа Дювалье (1957—1971). Название «тонтон-макут» происходит из гаитянского фольклора, которым Дювалье очень интересовался, и означает «зомби», «живой мертвец». Тонтон-макуты внушали прочим гаитянам суеверный ужас – старались походить на выходцев с того света и никогда, даже ночью не снимали черных очков.
9
Бэби Док – сын Франсуа Дювалье, Жан-Клод Дювалье. И отец, и сын Дювалье имели медицинское образование, за что и получили свои прозвища: Папа Док и Бэби Док соответственно. В 1986 году бежал из Гаити во Францию.
- Предыдущая
- 8/126
- Следующая