Заколдованная жизнь - Джонс Диана Уинн - Страница 20

• Предыдущая
• 20/46
• Следующая

Гвендолен дотрагивалась до всех тварей по очереди. Уховертки неуклюже топтались на месте, похожие на рыжих коров с переливчатыми боками и блестящими рогами. Лягушки достигли человеческих размеров и пошлепали к выходу на гигантских задних лапах. Их передние лапы болтались, как у горилл. Пестрая кожа подрагивала, а поры на ней открывались и закрывались. В зобу у них что-то перекатывалось. Черный жук пополз на ветвистых лапах, и огромная черная глыба его тела с трудом пролезла в дверь. Потрясенный Мур проводил глазами длинную молчаливую процессию, которая ползла по сияющему зеленому коридору.

– Куда это они направляются? – еле слышно прошептал Мур.

– В столовую, куда же еще? Сомневаюсь, что гостям понравится ужин.

Гвендолен схватила кость и с силой ударила ею об пол; затем выпустила кость из рук, и та повисла в воздухе. Послышалось легкое постукивание, и откуда ни возьмись появились другие кости, которые принялись сами собой соединяться друг с другом. Котел издавал утробные звуки, над ним по-прежнему вздымались зеленые и пурпурные языки пламени. Наконец явился череп, и вот рядом с огнем заколыхался целый скелет. Довольная Гвендолен улыбнулась и взяла еще одну кость.

Надо сказать, что заколдованные кости имеют свойство помнить, кому они в свое время принадлежали. Скелет вздохнул и пропел бесплотным, но мелодичным голосом:

– Бедная Сара Джейн. Я бедная Сара Джейн. Оставьте меня в покое.

Гвендолен нетерпеливо указала скелету на дверь. Он послушно поплыл, гремя костями и вздыхая, а за ним и второй скелет, завывающий:

– Боб, помощник садовника. Честное слово, я не виноват.

За этой парочкой последовали еще три скелета, и каждый из них печально и мелодично пел о своей судьбе. Все пятеро отправились вслед за черным жуком. Из коридора доносилось:

– Сара Джейн…

– Я не виноват…

– А я когда-то был герцогом Бекингемским…

Не обращая внимания на их стоны, Гвендолен занялась дождевым червем. Он тоже рос, пока не превратился в гигантскую штуковину наподобие морского змея. Мура едва не стошнило. Голая розовая плоть червя была покрыта чем-то вроде свиной щетины. Кольца вокруг его тела напоминали морщинки на костяшках пальцев. Огромная слепая башка чудища дергалась то в одну, то в другую сторону, пока Гвендолен не направила его к двери. Он неспешно пополз вслед за скелетами, то сворачиваясь в кольца, то разворачиваясь.

Гвендолен проводила свои создания критическим взглядом.

– Неплохо, – промолвила она. – И все-таки нужен последний штрих.

Она с великой осторожностью бросила в огонь еще одну щепотку драконьей крови. Пламя зашипело, стало ярче, гуще, желтее. Гвендолен завыла, взмахивая руками. В дрожащем воздухе над котлом наметилось какое-то движение. Из ничего возникла булькающая белая масса, которая постепенно превратилась в жалкое согбенное существо с большой головой. За ним набухали и твердели три не менее отвратительных создания. Когда первая тварь плюхнулась на ковер, Гвендолен удовлетворенно хихикнула. Мур удивился, увидев, какое злое у сестры лицо.

– Ой, не надо! – пискнул он.

Три других существа тоже свалились на ковер, и в одном из них Мур узнал привидение, появлявшееся недавно в окне столовой. Первое создание напоминало младенца, слишком маленького, чтобы ходить, – правда, оно все же ходило, и его большая голова уродливо болталась. Второе существо оказалось калекой, таким безобразным и скрюченным, что на его ковыляние невозможно было смотреть. Третье – привидение из окна – выглядело жалким, морщинистым и неопрятным. И наконец, про четвертую тварь можно было сказать только одно: белая в голубую полоску. При виде этих отвратительных и убогих уродцев Мур задрожал всем телом.

– Пожалуйста, пусть они уйдут! – умоляюще крикнул он.

Гвендолен засмеялась и приказала новым созданиям следовать за их предшественниками. Не смея ослушаться, они вяло потянулись к двери. Но не успели они покинуть комнату, как через порог шагнул Крестоманси в сопровождении мистера Сондерса. Волшебник и учитель пригнали назад целую кучу костей и дохлых мелких тварей, которые шлепнулись на ковер и были раздавлены длинными блестящими туфлями Крестоманси. Привидения заколебались, а затем вернулись к горящему котлу и исчезли. Огонь пропал вместе с ними, и вот уже не осталось ничего, кроме плотного пахучего черного дыма.

Гвендолен сквозь дым уставилась на Крестоманси и мистера Сондерса. Хозяин замка был великолепен в синем бархате, с кружевными манжетами и жабо. Мистер Сондерс, по-видимому, попытался подыскать костюм с рукавами и брюками необходимой длины, но ему это удалось лишь отчасти. Один из его дорогих кожаных ботинок был расшнурован, а костлявые кисти изрядно торчали из рукавов. Учитель медленно наматывал на правое запястье какую-то невидимую нить. И мистер Сондерс, и Крестоманси смотрели на Гвендолен с исключительной суровостью.

– А ведь тебя предупреждали, – прокурорским тоном произнес Крестоманси. – Начинай, Майкл.

Учитель снял невидимый моток с руки и положил в карман.

– Спасибо, – сказал он хозяину замка. – У меня уже неделю руки чешутся.

Он шагнул к Гвендолен (его пиджак, как обычно, пузырился), рванул ее за руку, подтащил к стулу и, усевшись на него, перекинул девочку через колено. Вооружившись расшнурованным ботинком, он начал что есть силы колотить ее.

Пока мистер Сондерс порол Гвендолен, вопящую, извивающуюся и брыкающуюся, Крестоманси приблизился к Муру и надавал ему пощечин – по две с каждой стороны. Мур ошалело уставился на Крестоманси, но тот легким шлепком привел его в чувство.

– За что? – негодующе воскликнул Мур, держась за отчаянно звенящую голову. – Я ведь ничего не сделал.

– Вот за это я и ударил тебя, – ответил Крестоманси. – Ты даже не попытался ее остановить.

Пока Мур всхлипывал из-за несправедливости наказания, волшебник повернулся к мистеру Сондерсу:

– Я думаю, Майкл, этого достаточно. Мистер Сондерс подчинился с явным сожалением. Гвендолен сползла на пол, хныча от боли и крича о нанесенном ей оскорблении.

– Прекрати, – потребовал Крестоманси. – Встань и веди себя прилично.

Гвендолен с видом побитой собаки поднялась с пола, и волшебник продолжил:

– Эту порку ты заслужила. К тому же, как ты, вероятно, уже поняла, Майкл отобрал у тебя твои чары. Ты больше не ведьма. В будущем ты не сможешь сотворить ни единого заклинания, если только не докажешь нам, что у тебя хорошие намерения. Это ясно? А теперь иди спать и, ради всего святого, постарайся обдумать свое поведение.

Он кивнул мистеру Сондерсу, и оба вышли, причем учитель подпрыгивал, надевая на ходу свой башмак. Подпрыгивая, он ненароком размазывал по полу остатки дохлых тварей.

Гвендолен закрыла лицо руками и яростно затопала по ковру.

– Свиньи! Скоты! Как они смеют? Да я им теперь такое устрою – мало не покажется!

– Но без волшебства ты ничего не сможешь сделать, – возразил Мур. – Мистер Сондерс что-то намотал на руку – наверное, твои чары.

– Уходи! – закричала на него сестра. – Оставь меня в покое. Ты ничуть не лучше всех остальных!

Мур пошел к себе, а Гвендолен все кричала, топая ногами и всхлипывая:

– Я отомщу! Вы еще увидите!

Неудивительно, что этой ночью Муру снились кошмары – ужасные сны, полные гигантских уховерток и осклизлых, пористых лягушек. Мальчик ворочался как в бреду, покрывался испариной и стонал. Среди ночи он проснулся, мокрый, ослабевший и даже похудевший, как это обычно бывает после тяжелой болезни или дурного сна. Чувствуя себя абсолютно разбитым, Мур некоторое время полежал с открытыми глазами, а потом ему стало лучше, и он снова заснул.

Когда Мур проснулся опять, было уже светло. Он прислушался к снежной тишине замка и внезапно понял, что Гвендолен опять что-то натворила. Он не знал, откуда такая уверенность, – возможно, он просто вообразил это. Ведь если мистер Сондерс действительно отобрал у его сестры волшебный дар, то она больше ничего не могла натворить. Однако Мур был уверен: она опять что-то устроила.

• Предыдущая
• 20/46
• Следующая