Пророчество Двух Лун - Ленский Владимир - Страница 86
- Предыдущая
- 86/102
- Следующая
Безмолвная, неподвижная, королева умирала — как будто уходила в тайну. Талиессин боялся отвести от нее взгляд: ему казалось, что, пока он смотрит, она будет оставаться с ним. Но вот он моргнул, а когда снова поднял веки, было уже поздно: она ушла.
Ему почудилось, будто на миг она исчезла совершенно — рассыпалась дрожащим прахом, — но затем иллюзия развеялась: телесная оболочка королевы по-прежнему покоилась у него на коленях. Тень накрыла лицо эльфийской дамы; закончилась ее ослепительная, тревожащая юность — она предстала воплощением совершенного покоя.
Талиессин коснулся ее волос, шеи и нащупал за ухом маленькую стрелу. Он осторожно потянул за оперение ногтями. Стрелка вышла легко, вновь готовая разить и жалить.
Талиессин поднял глаза и заметил герцога Вейенто. Грубое лицо герцога дрожало, каждая его черта, всегда такая определенная, резко и лаконично очерченная, тряслась и расплывалась: растянулись в плаче ноздри, расползлись губы, задергались, не зная, как им остановиться, брови, глаза размыло слезами.
Спустя миг Талиессин понял: лицо герцога исказило не горе — это был ужас.
Мгновение назад Вейенто думал об эльфийском волшебстве. Он повернулся — и увидел мертвую Эльсион Лакар. И понял, что не готов это увидеть. И никогда не будет готов к такому. Эльсион Лакар, существа Древней Крови, содержали в себе преизобилие жизни, и это преизобилие выплескивалось во внешний мир проявлениями, которые люди считали волшебством.
Смерть не была для Эльсион Лакар чем-то естественным, как была она привычным и обычным делом для людей. Смерть всегда приходила к ним в самых безобразных своих обличьях; она подкрадывалась к ним, как предатель, она ждала их в тумане, как чудовище из лабиринта, убитое королем Гионом.
Талиессин молча вертел в пальцах стрелу, убившую его мать. Вейенто водил глазами, пытаясь охватить всю картину в целом, — Талиессин, королева, наполовину сорванный балдахин, мерно болтающаяся золотая кисть, которая вот-вот стукнет Талиессина в середину лба… Но в фокусе неизменно оставалась эта стрелка.
Вейенто знал, у кого могла быть такая стрела. Подобным оружием обычно пользуются кочевники. Не всегда. Только в особых случаях. И герцог Вейенто уже догадывался, что случилось и почему. Более того, он уже принял решение.
И в тот миг, когда Вейенто принял решение, он ощутил внутри себя некий толчок. Как будто с момента смерти королевы время остановилось и только теперь соизволило двинуться дальше.
Вейенто обтер лицо ладонью и почувствовал, что ему невыносимо жарко.
По рядам придворных пробежала суета: вполголоса передавали ужасное известие. Вдруг громко зарыдала женщина, другая начала ее утешать; та вырвалась, бросилась бежать, зачем-то срывая с себя на бегу украшения и бросая их в пыль.
Толпа подалась вперед, солдаты с трудом сдерживали натиск простонародья, которое доселе мирно и весело глазело на скачки.
В единое мгновение все переменилось. Солнечный жар сгустился, стало тяжело дышать. Люди, задыхаясь, кричали, чтобы их пропустили к городу. Еще минута — и строй сломался. Крестьяне с их телегами, купцы, лошади, мулы, путешественники в экипажах — все это хлынуло на дорогу и смешалось с придворными.
Но сквозь общую сумятицу и шум Талиессин вдруг различил пронзительный вопль Генувейфы:
— Вот она!
Толпа на миг раздалась, и принц увидел, как девушка — сумасшедшая гробовщица из Коммарши, с которой так ласково обошлась королева, — запрыгнула на плечи к рослой особе, девице-капитану из армии Ларренса. Талиессину не положено было знать эту девицу, но Гай был с ней знаком. Они встречались накануне битвы с кочевниками и даже разговаривали. Он вспомнил ее имя — Аббана. Тогда она убила пленницу — «освободила от страданий». Она из тех, кто присваивает себе право решать чужие судьбы. Аббана — так ее зовут.
Картина была настолько странной даже для происходящего сейчас на дороге, что обращала на себя всеобщее внимание. Генувейфа, черная косматая тень, размахивала левой рукой, а правой вцепилась в светлые волосы Аббаны. Ее противница, крепкая, мужеподобная особа, отчаянно ругаясь, пыталась скинуть с себя этого демона, но тщетно.
Гальен, подбежав, бросился на помощь подруге и схватил Генувейфу за ногу. Та принялась брыкаться. И все это время гробовщица завывала на все лады, призывала помощь и изрыгала проклятия.
Талиессин встретился взглядом с Вейенто.
— Побудьте с ней, — сказал он, передавая ему тело матери.
Он вскочил и побежал туда, где разгоралась потасовка. Поравнявшись с дамами — победительницей скачек и прекрасной герцогиней, — Талиессин на ходу бросил Уиде:
— Идем со мной.
И, оставив Ибор в одиночестве — держать лошадь, остаток пути они продолжили вместе. Им пришлось расталкивать людей — зевак, любителей помахать кулаками, любопытствующих, сочувствующих. Все сословия смешались, никто не обращал на это внимания. Творилось нечто невероятное. Талиессин ловил счастливые взгляды: эти люди считали, что им ужасно повезло, коль скоро они очутились в гуще столь захватывающего события.
Уида ни о чем не спрашивала. Проталкивалась сквозь толпу, стараясь держаться рядом с Талиессином. Пару раз она пускала в ход кулаки. Один недовольный купчишка схватил ее за плечо и попытался оттолкнуть в сторону. Талиессин, обернувшись, резким тычком в лоб, между глаз, отбросил его; затем взял эльфийку за руку и потащил за собой.
Они успели вовремя: Гальен уже сбросил Генувейфу на землю и придавил ее к дороге, встав обоими коленями ей на плечи. Генувейфа продолжала вырываться, но даже ее неиссякаемые силы были на исходе. Вся в пыли, с расквашенным носом, она хрипло дышала, водя головой из стороны в сторону. Аббана, освобожденная от «наездницы», стояла рядом с маленькой трубкой в одной руке и отравленной стрелкой — в другой. Ее поза не оставляла сомнений: она намеревалась покончить с назойливой особой раз и навсегда.
— Хватай ее за левую руку, — сказал Талиессин Уиде.
Они напали на Аббану со спины одновременно. Тот, кто называл себя Гаем, впился убийце в запястье и заставил выронить стрелку в пыль. Уида вывернула ей левую руку и приставила к горлу крохотный кинжал, который прятала в ленте для волос.
— Не шевелись, — прошептала эльфийка.
Аббана обезумевшим взором смотрела на лежавшие в пыли стрелу и трубочку. Она переступила ногами, чуть отошла, и тотчас кинжальчик Уиды царапнул кожу у нее под ухом.
— Не шевелись, — повторила Уида.
— Гальен! — отчаянно закричала Аббана. Она опустила голову, затрясла волосами. — Гальен!
Гальен растерянно озирался по сторонам. Генувейфа перестала вырываться. Просто лежала, глядя в небо, и переводила дух. Кровь вытекала из ее носа, из разбитой губы, из пореза на скуле.
Очень медленно Гальен снял с поверженной девушки колени, встал, свесил руки.
Талиессин быстро глянул на него.
— Пойдешь с нами.
— Я не виновен, — сказал он.
— Она назвала тебя по имени, — возразил Талиессин. — Ты пойдешь с нами.
Гальен бросил торопливый взгляд через плечо. Талиессин перехватил этот взгляд, хмыкнул:
— Я знаю твое имя, мне знакомо твое лицо. Я найду тебя в моем королевстве, Гальен, куда бы ты ни скрылся.
Он дал Гальену несколько секунд свыкнуться с этой мыслью. Затем кивком указал на орудия убийства:
— Подбери их и иди за нами.
Гальен повиновался.
— Дурак! — пронзительно закричала Аббана сквозь завесу опущенных волос. — Дурак! Слабак! Беги! Убей его и беги!
Гальен как будто не слышал.
— Брось меня! — надрывалась она. — Беги!
Талиессин ударил женщину кулаком в затылок, и она обмякла.
Встретившись глазами с Уидой, Талиессин кивнул ей:
— Свяжи ее.
Уида выдернула из волос ленту, стянула пленнице локти. Аббана простонала сквозь зубы, когда Талиессин грубо поставил ее на ноги. Уида наклонилась над Генувейфой. Та оторвала светлые взоры от неба, устремила их на эльфийку. Улыбка расцвела на разбитом лице девушки.
- Предыдущая
- 86/102
- Следующая
