Счет по-венециански - Леон Донна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/58
• Следующая

Вице-квесторе пожал плечами.

— Он был адвокатом, — только и сказал он, оставляя за Брунетти право делать выводы относительно того, насколько убитый подходит на роль жертвы мафии.

— Жена? — Следующий вопрос Брунетти характеризовал его как итальянца и семьянина.

— Маловероятно. Она секретарь «Клуба Львов», — заметил Патта.

Это дополнение показалось Брунетти настолько нелепым и бессмысленным, что он невольно прыснул, но, поймав на себе гневный взгляд шефа, предпочел превратить этот смешок в приступ кашля, в результате чего действительно закашлялся — лицо раскраснелось, глаза заслезились.

Наконец он отдышался и продолжил:

— А что с партнерами по бизнесу? Есть что-нибудь интересное?

— Не знаю, — отозвался Патта. Он побарабанил пальцами по столу, чтобы привлечь внимание Брунетти. — Я тут посмотрел, у кого какая нагрузка, и, похоже, у вас ее меньше всех. — Вот чем Брунетти всегда нравился его начальник, так это уменьем красиво формулировать. — Я хотел бы поручить это дело вам, но прежде вы должны гарантировать, что будете делать все как полагается.

Брунетти знал наверняка, что это значит: Патта желает, чтобы он отнесся с должным почтением к социальному статусу семейства, члены которого занимают такое положение в «Клубе Львов». Поскольку он был уверен, что Патта все равно уже принял решение отдать дело ему, раз уж вызвал к себе на разговор, Брунетти предпочел проигнорировать грозное предостережение, скрытое в словах шефа, и просто задал очередной вопрос:

— А что там насчет остальных пассажиров поезда?

По всей видимости, беседа с мэром утвердила Патту в мысли, что быстро добиться результата в данном случае важнее, чем воспитывать Брунетти. Поэтому он ответил сразу и по делу:

— Вокзальная полиция записала имена и адреса всех, кто находился в поезде на момент его прибытия на станцию.

Брунетти вопросительно вздернул голову, и Патта продолжил:

— Двое или трое из них утверждают, что кого-то видели. Все сведенья здесь. — С этими словами он постучал пальцем по лежащей перед ним папке светло-желтого цвета.

— Какой судья будет заниматься этим делом? — спросил Брунетти. Имя судьи сказало бы ему, до какой степени придется считаться с пресловутым «Клубом Львов».

— Вантуно, — ответил Патта.

Женщина, которую он назвал, была сверстницей Брунетти, причем они уже не раз успешно сотрудничали в прошлом. Будучи, как и Патта, сицилианкой, она отчетливо сознавала, что никогда не постигнет всех тонкостей и нюансов социальной иерархии в Венеции, но это не мешало ей вполне доверять комиссарам местной полиции и предоставлять им достаточную свободу в ходе следствия. Брунетти сдержанно кивнул, не желая выказывать перед Паттой своего удовлетворения.

— Но я жду от вас ежедневного отчета, — продолжал вещать Патта. — Тревизан был очень влиятельным человеком. Мне уже звонили по этому поводу из мэрии и, не буду от вас скрывать, просили расследовать это дело как можно скорее.

— У мэра были какие-то предположения?

Дерзкие выходки подчиненного были для Патты не в новинку, поэтому он просто откинулся на спинку стула, некоторое время сверлил Брунетти глазами и наконец процедил:

— По поводу чего?

Он намеренно сделал ударение на третьем слове, давая тем самым понять, что вопрос ему очень не нравится.

— По поводу всего того, во что мог быть втянут Тревизан, — невозмутимо ответил Брунетти. Он задавал этот вопрос вполне серьезно. Должность мэра вовсе не исключает знакомства с тайными сторонами жизни своих друзей, скорей наоборот.

— Я не счел возможным задать господину мэру подобный вопрос.

— Тогда, возможно, это сделаю я, — спокойно заявил Брунетти.

— Послушайте, Брунетти, не будите лихо, пока оно тихо.

— Боюсь, что кто-то уже сделал это за нас, — отозвался Гвидо, складывая фотографии обратно в папку. — Еще что-нибудь, синьор?

Патта помолчал немного и сказал:

— Нет. Пока нет. — Он подтолкнул папку в направлении Брунетти. — Это можете забрать. И не забудьте, каждый день я жду вас с докладом. — Брунетти никак не выразил своей готовности регулярно отчитываться, и тогда Патта добавил: — Я или лейтенант Скарпа.

Произнеся это, он впился взглядом в лицо Брунетти, пытаясь уловить реакцию подчиненного на фамилию своего помощника, которого презирали буквально все.

— Конечно, синьор, — ответил Брунетти бесстрастным тоном. Он взял папку и поднялся. — Куда отвезли тело Тревизана?

— В Муниципальный госпиталь. Я так полагаю, вскрытие будут проводить сегодня утром. И не забудьте, покойный был другом мэра.

— Разумеется, — сказал Брунетти и вышел из кабинета.

Как только Брунетти вышел из кабинета Патты, синьорина Элеттра оторвалась от журнала и спросила:

— Ну и?..

— Тревизан. Да еще придется поторопиться: он друг мэра.

— Жена у него — прямо зверь, — отозвалась синьорина Элеттра, — нелегко вам с ней придется.

«Ободрила, нечего сказать», — подумал Брунетти и спросил:

— А есть в городе хоть кто-нибудь, кого вы не знаете?

— Ее-то как раз я лично не знаю. Она просто одно время лечилась у моей сестры.

— Барбары, — непроизвольно проговорил Брунетти, пытаясь припомнить, где он мог познакомиться с ее сестрой, — той, которая врач.

— Именно, именно, комиссар, — искренне обрадовалась она, — а я гадаю, сколько вам времени понадобится, чтобы вспомнить.

Он и правда вспомнил, что при первом знакомстве с синьориной Элеттрой ее фамилия показалась ему знакомой. Фамилия «Дзорци» встречается не так уж часто, но живая, вечно сияющая Элеттра (ей подошло бы любое прилагательное, означающее яркость и неординарность) никак не ассоциировалась у него со спокойной замкнутой Барбарой, лечившей его тестя и, как теперь выяснилось, синьору Тревизан.

— Так вы говорите «одно время лечилась»? — спросил Брунетти (родственные связи Элеттры, решил он, можно обсудить и как-нибудь в другой раз).

— Да, лечилась, где-то до прошлого года. Поначалу ее пациентами были и синьора Тревизан, и ее дочь. Но как-то раз синьора влетела в кабинет Барбары и устроила сцену: требовала, чтобы сестра рассказала, от чего лечит ее дочь.

Брунетти слушал, не задавая никаких вопросов.

— Девочке было всего четырнадцать, но, когда Барбара отказалась что-либо рассказывать, мамаша стала вопить, что сестра либо сама сделала ей аборт, либо направила ее за этим в клинику. Она наорала на Барбару, а потом швырнула в нее каким-то журналом.

— А она что?

— Кто?

— Ваша сестра, как она отреагировала?

— Сказала, чтобы та убиралась вон из ее кабинета. Ну, она покричала-покричала, да и убралась.

— А потом что?

— На следующий день Барбара выслала ей заказным письмом медицинскую карту и предложила поискать другого врача.

— Ну а дочь?

— Дочь тоже больше не приходила. Барбара встретила ее как-то раз на улице, и та рассказала, что мать запретила ей ходить на прием к Барбаре. Она отвела дочь в какую-то частную клинику.

— От чего же она лечилась? — спросил Брунетти. От него не укрылось, что синьорина Элеттра тщательно взвешивает ответ на этот вопрос. Она быстро пришла к выводу, что Брунетти все равно об этом узнает, и потому сказала:

— От венерического заболевания.

— Какого именно?

— Я не помню. Вам придется спросить об этом мою сестру.

— Или синьору Тревизан.

Элеттра отреагировала мгновенно и эмоционально:

— Если она и узнала, что там было у ее дочери, то уж точно не от Барбары!

Брунетти ей верил.

— Так, стало быть, девочке сейчас должно быть около пятнадцати, да?

Элеттра кивнула:

— Да, наверняка.

Брунетти на минуту задумался. Закон в этом отношении, равно как и во многих других, был весьма расплывчатым. Врач не обязан был разглашать данные о здоровье пациента, но в то же время закон не запрещал ему делиться информацией о том, как пациент себя вел и почему, особенно в ситуациях, не касающихся непосредственно вопросов его или ее здоровья. Лучше он поговорит с доктором лично, а не через Элеттру.

• Предыдущая
• 5/58
• Следующая