Ромовый пунш - Леонард Элмор Джон "Голландец" - Страница 25

• Предыдущая
• 25/70
• Следующая

Да-да, путь лучше будет темно. Орделл выключил свет в кухне, и, прихватив стакан с виски, вышел обратно в гостинную, где также выключил торшер.

Он ждал.

Он допил виски и провел в ожидании ещё некоторое время.

В конце концов его разморило, и он почувствовал приятную истому. Он чувствовал, что начинает дремать, веки стали тяжелыми... но глаза быстро открылись, и Орделл моментально проснулся, услышав звук ключа, поворачиваемого в замочной скважине. Наконец-то Джеки Берк вернулась домой. Ее черный силуэт темнел на фоне балконной двери, ремень сумки перекинут через плечо. Наверное пытается примопминть — вы только посмотрите на неё — задергивала ли она портьеры, уходя или так и оставила их раздвинутыми. Бросила ключи в сумку...

— Как поживаете, мадам Берк? — из темноты подал голос Орделл.

Она продолжала стоять, не шелохнувшись, и тогда он встал и подошел к ней. Теперь ему было видно её лицо, поразительно бледное при скудном уличном освещении. Приблизившись к ней вплотную, он взял её за руки у локтей.

— Ты сегодня такая хорошенькая. Собираешься меня отблагодарить?

— За что?

— А как ты думаешь, кто вытащил тебя из каталажки?

— Тот же, кто своими стараниями засадил меня туда. Большое спасибо.

— Послушай, тебя арестовали за кокаин. Это не по моей части.

— И не по моей тоже.

Говорит беззлобно, смотрит ему прямо в глаза, как будто хочет сказать, что это все из-за него. Орделл на мгновение задумался, а потом сказал:

— Фу ты, черт. Это, небось, и был тот подарок, который Мистер Уолкер обещал для Мелани. Точно, это наверняка он положил. Ты ведь не клала, а больше некому. Послушай, ты извини, что так получилось. А тебя, небось, вопросами замучили, а? И откуда у тебя такие деньги? Небось допытывались, где ты их взяла?

Она ничего не ответила на это.

— И кто тебе их дал? И все такое, да?

— Да, спрашивали.

— А ты что им сказала?

— Я сказала, что мне нужен адвокат.

— И больше ничего?

И тогда она не выдержала:

— Ты не о том спрашиваешь.

Руки Орделла легли ей на плечи.

— Вот как? А о чем надо? — участливо поинтересовался он, чувствуя у себя под пальцами её тело — худенькие плечики под форменным пиджаком.

— Спросил бы лучше, почему досматривать стал именно меня.

— Разве их пес не обнюхивал твои вещи?

— Им никакой пес был не нужен. Они знали про деньги, точную сумму.

— А они случайно не проговорились, откуда?

— Они спросили, знакома ли я с Мистером Уолкером.

— Да?...

— Я ничего им не сказала.

— А мое имя там случайно не всплыло?

Она покачала головой. Орделл все ещё держал её за плечи, легко проводя большими пальцами по краю ключиц, нежно дотрагиваясь кончиками пальцев до шеи. Он думал о том, с какой легкостью он может прикасаться к её телу и ловил себя на мысли, что было бы крайне некстати, если бы она сейчас стала вырываться, кричать, а возможно попыталась бы убежать. Она смотрела на него, не мигая.

— Так значит, они знают о Мистере Уолкере? А ещё о ком?

Она ответила не сразу.

— Об этом... с Ямайке. О Бьюмонте.

— Что они сказали о нем?

— Они разговаривали с ним, когда он был в тюрьме.

Орделл понимающе кивнул. Он был прав.

— Ты знаешь, что с ним случилось?

— Они сказали мне.

— Да уж, неверное кто-то был действительно слишком зол на Бьюмонта или же просто испугался, что тому реально светит срок. Это тебе ясно? Этот кто-то знал, что может выболтать Бьюмонт ради того, чтобы только не сесть в тюрьму. Тебе, наверное, в полиции наговорили об этом с три короба. Чтобы, значит, ты тоже не стеснялась в рассказала бы им все, что ты знаешь, да? Или как?

Она медленно покачала головой.

Его большие пальцы переместились с края ключиц выше, к горлу, и её плечо, через которое все ещё был перекинут широкий ремень сумки, сделало такое движение, как будто бы она хотела вырваться, но его хватка оказалась сильной, и вскоре он почувствовал, как она снова расслабляется. Ему нравилось то, как она в упор разглядывает его, внешне стараясь при этом сохранять спокойствие. Она ему нравилась, в темноте её лицо казалось совершенно белым, белее даже чем лицо Мелани или ещё кого бы то ни было другого, в лицо кому ему доводилось смотреть со столь близкого расстояния. Орделл думал о том, что он мог бы уложить её на пол, или может быть отнести в спальню, а потом просто положить ей на лицо подушку, и направить в эту подушку пистолет, что был у него при себе... Да уж, придется сделать это. Подумать только, какая досада...

— Ты меня боишься? — спросил он.

В ответ она снова отрицательно покачала головой, но взгляда по-прежнему не отвела, продолжая в упор глядеть на него.

Но только все дело в том, что Орделл знал, что она боится его, черт возьми, она должна бояться, но просто не подает виду, и это осознание заставило его ещё сильнее надавить пальцами на её нежную кожу, ещё сильнее сжать пальцы, будучи одержим желанием узнать, о чем она рассказала в полиции и заранее зная, что для этого он готов пойти на любые крайности.

— Крошка, разве у тебя есть на то причина?

Он видел перед собой её широко распахнутые глаза...

И почувствовал, как её рука коснулась его бедра, поначалу лишь слегка задев его, а потом стала подниматься все выше, и он уже был готов порадоваться тому, как ненавязчиво и соблазнительно она первой начинает заигрывать с ним, и что ему это приятно, да, очень приятно, когда какой-то посторонний предмет, что-то твердое, ткнулось ему между ног.

— Ощущаешь? — поинтересовалась она.

— Еще как, — ответил Орделл, заставляя себя усмехнуться, стараясь дать ей понять, что с его стороны все раньше сказанное было шуткой, а значит, и ей не следует ничего принимать всерьез на свой счет. — Насколько я понимаю, это пистолет.

— Угадал, — подтвердила Джеки. — Так может быть мне для начала отстрелить тебе кое-что или ты сам уберешь от меня лапы?

В тех случаях, когда Макс или Уинстон звонили один другому из конторы, произнося при этом фразу: «Собирайся», то это означало, что необходимо приехать немедленно и иметь при себе оружие.

На этот раз звонил Макс, и когда приехал Уинстон, полицейские ещё не уехали, и на улице перед конторой стояли их машины с включенными синими мигалками на крыше. Кто-то разбил стекло во входной двери и, очевидно просунув руку сквозь пруться решетки, смог открыть дверь. Макс находился в кабинете вместе с двумя полицейскими, делавшими у себя в блокнотах какие-то пометки.

— Эти ребята были здесь уже через две минуты после того, как сработала сигнализация, — сказал Макс, обращаясь к появившемуся на пороге Уинстону. Видимо сам этот факт произвел на него глубокое впечатление.

— Его взяли? — задал вопрос Уинстон, зная наперед, что ответ будет отрицательным. Заметив, как Макс кивнул в сторону комнаты для переговоров, он прошел туда и увидел, что замок на шкафе, где хранилось оружие, взломан и теперь в нем не достает двух единиц, в то время как оставшиеся три пистолета по-прежнему висят на отведенных им крючках. Он молча стоял на пороге кабинета до тех пор, пока полицейские, закончив составлять протоколы, наконец уехали, и тогда Макс подошел к нему.

— Чего ради мне нужно было собираться, — сказал Уинстон, — если его здесь все равно нет?

— Потому что мы с тобой оба знаем, кто это сделал, — ответил Макс, пройдя мимо него к раскрытому шкафу.

— Речь идет о Луисе?

Он следил за тем, как Макс снял с крючка автоматический «Браунинг 380» и проверил обойму.

— Откуда ты знаешь, что это его рук дело?

— У него не осталось бы времени на то, чтобы взломать дверь, войти сюда, вскрыть шкаф — и все это под вой сигнализации. Ты слышал, как она ревет? Он не забрал все, а только «Питон» и «Моссберг»; и выходит, что на все про все у него было только две минуты, в которые он благополучно уложился. Я думаю, что стекло в двери он разбил уже уходя отсюда, так сказать, для отвода глаз.

• Предыдущая
• 25/70
• Следующая