Орел-завоеватель - Скэрроу Саймон - Страница 38

• Предыдущая
• 38/89
• Следующая

Шутка была не ахти, но Вителлий выдавил слабую улыбку, прежде чем отсалютовать и покинуть шатер. Веспасиан устало опустился на табурет и мысленно проклял Плавта со всей яростью, которую диктовали ему его раздражение и отчаяние. При этом он прекрасно понимал, что его настроение усугубляется еще и смертельной усталостью. Когда ему последний раз довелось толком поспать? Два дня назад, после чего началась атака на заречные укрепления, и с тех пор выдавались лишь краткие передышки. Все тело болело, глаза щипало, а удерживать в голове хоть какие-то мысли удавалось лишь усилием воли. Где-то на задворках сознания родилось ощущение, что веки можно бы и опустить. На мгновение… ну, на несколько… чтобы избавить глаза от рези. Веки, вполне согласные с такой программой, опустились сами собой, тело тоже расслабилось и…

— Командир!

Кто-то мягко тряс его за плечо. Веспасиан мгновенно встрепенулся, осознав, что произошло, и мысленно обругал себя последними словами. Разбудивший легата ординарец отступил, видя на лице начальника крайнее раздражение. Как долго он спал?

Спросить об этом ординарца Веспасиан не решился. Ведь это значило бы обнаружить перед подчиненным заурядную человеческую слабинку.

Глянув солдату за плечо, Веспасиан увидел смутное свечение. Оно окаймляло как задернутый входной полог, так и нижний периметр палатки. Значит, уже рассвело, но не так уж давно. Ну что ж, могло быть и хуже.

— Командиры собрались?

— Так точно. Ждут в штабном шатре. Правда, с болота вернулись еще не все, но по мере прибытия я буду отправлять их в штаб.

— Очень хорошо. А теперь оставь меня.

Ординарец отсалютовал и исчез за пологом, а Веспасиан в бессильной ярости стукнул себя кулаком по колену. Взять и заснуть в такой момент… на что это похоже?! Поддаться столь презренной слабости, и когда же… как раз тогда, когда и его собственной репутации, и репутации вверенного ему легиона предстоит подвергнуться суровому испытанию. Это было совершенно непростительно, и он поклялся себе, что больше никогда ничего подобного не допустит. Поднявшись и оправив тунику, легат подошел к стоявшему в углу кувшину и вылил его содержимое себе на голову над бронзовым тазом. Вода была набрана ночью прямо из реки и еще сохранила свежесть, которая помогла ему прогнать остатки сна и восстановить четкость мыслей. Выпрямившись, легат утер лицо, разгладил руками мокрые волосы и посмотрелся в отменно отполированное бронзовое зеркало. Щеки его покрывала трехдневная, колючая на ощупь щетина. Щетина, запавшие глаза, осунувшееся лицо — все это, вместе взятое, делало его похожим на одного из тех бедолаг, что просят милостыню на обочинах людных дорог и под Большим цирком Рима. Но времени заниматься внешностью не было, и он утешил себя мыслью, что его штабисты и командиры наверняка выглядят ничуть не лучше.

Подняв полог, Веспасиан увидел, что бледно-оранжевый диск солнца еще висит прямо над подернутым дымкой угасающих костров горизонтом. Некоторые солдаты уже проснулись, и в прохладном утреннем воздухе слышались голоса и покашливание. Центурионы и оптионы будили остальных. Не успевшие толком отдохнуть люди поднимались с явной неохотой. Веспасиан прекрасно это видел, но, проходя мимо, отвечал на их вымученные приветствия с напускной веселостью. Когда он вошел в штабной шатер, собравшиеся там трибуны и центурионы напряженно поднялись на ноги. Махнув рукой, чтобы они садились, Веспасиан вдруг приметил Вителлия, выгодно отличавшегося от остальных офицеров как чисто выбритой физиономией, так и свежей туникой. Правда, трибун выглядел столь же усталым, как и все прочие, но легат ощутил сильный укол раздражения — хренов хлыщ успел-таки привести себя в порядок!

— Боюсь, для долгих объяснений и прочих церемоний у нас нет времени, — сразу же заявил легат, склонившись над лежавшей на столе картой и уперев в нее растопыренные пальцы обеих рук. — Командующий решил продолжить наступление, и нам снова отводится в нем ведущая роль.

Хотя все присутствующие и подозревали, что новости будут не из приятных, у многих трибунов вырвался стон. Предстоящее внушало ужас.

— Предупреждая возможные вопросы, скажу, что командующий в курсе того, в каком положении мы находимся, и тем не менее приказ выступить первыми отдан именно нам.

— Но почему нам, командир? — спросил трибун Плиний.

— Потому что именно мы находимся здесь. Все очень просто.

— Но Двенадцатый лишь слегка потрепан, — не унимался Плиний, и остальные командиры поддержали его приглушенным гулом согласия.

По правде сказать, Веспасиан разделял их мнение. Он и сам считал, что Второй после всех выпавших на его долю испытаний заслуживал лучшего к себе отношения, но его ранг не позволял критиковать решения командования в присутствии стольких нижних чинов.

— Солдаты Двенадцатого остаются в резерве. Плавт хочет сберечь хоть одно подразделение в целости и сохранности. На случай вражеского контрнаступления или чтобы иметь возможность развить наступление, начатое нами.

В общих чертах все было сказано, хотя о том, что Второму вменялось вымотать и обескровить врага, чтобы дать возможность свежим подразделениям завершить разгром, Веспасиан умолчал. Не стоило говорить это командирам подразделения, которое само было и вымотано, и основательно обескровлено.

Трибун Плиний не унимался:

— Но если мы пойдем в атаку первыми, то все и погибнем, прежде чем Двенадцатый потеряет хоть человека.

— Может, и так. А может, и нет. Но приказы надлежит выполнять, трибун, — твердо возразил Веспасиан. — Если здесь найдется человек, который не захочет в этом участвовать, я охотно приму его отставку, но… после штурма.

Сдержанный смех пробежал по палатке, и трибун покраснел.

— Ну что ж, займемся деталями.

Смех мгновенно стих, командиры сосредоточились.

— Сегодня утром сюда должен подойти флот. Командующий выделил трирему, чтобы поддержать высадку стрельбой из боевых машин, и десять транспортов для переправки через Тамесис живой силы. Как самые смышленые из вас уже, наверное, сообразили, это значит, что переправляться мы будем в три захода. Из чего в свою очередь следует, что первой высадившейся на тот берег партии придется удерживать плацдарм до прибытия второй. Поскольку транспорты сразу после высадки уйдут за другими десантниками, отступать будет некуда.

Веспасиан выдержал паузу, чтобы до всех дошло значение его слов, и продолжил:

— Думаю, вы уже поняли, что первая высадившаяся партия, вполне возможно, будет целиком перебита. По этой причине мне не хотелось бы заставлять кого-то из вас идти в первых рядах по принуждению. Добровольцы есть?

Он поднял глаза и обвел быстрым взглядом собравшихся. Некоторые командиры отводили глаза, другие, покашливая в кулаки, нервно мялись. И тут взгляд Веспасиана остановился на единственной руке, поднявшейся где-то в задних рядах. Света в шатре было немного, и усталые глаза легата не могли разобрать, что это за командир.

— Встань.

Доброволец под удивленные шепотки остальных командиров поднялся на ноги.

— Правильно я понял, что ты хочешь высадиться на тот берег с первой партией атакующих? — спросил Веспасиан, едва сдерживая нешуточное удивление.

— Так точно, командир. С первой партией и желательно на первом же транспорте.

— И считаешь, что твои люди готовы к этому?

— Так точно, командир. Готовы, потому что все они хотят отомстить.

— В таком случае им представится такая возможность. Но сам-то ты, как лишь временно исполняющий обязанности центуриона, готов вести людей в бой?

Катон густо покраснел.

— Так точно, командир.

Веспасиан мрачно усмехнулся. Решимость юноши отомстить за смерть своего центуриона, как и его личная храбрость, не вызывали никакого сомнения, однако ему предстояло не просто драться, а и командовать, а командиру на поле битвы необходимо быть выше личных мотивов. Можно ли положиться на то, что этот мальчик поставит долг превыше мести? Или же он очертя голову бросится на врага и, забыв об ответственности за находящихся под его началом людей, будет сражаться с самозабвенной яростью, пока его не убьют? Впрочем, быстро обдумав ситуацию, Веспасиан пришел к выводу, что поскольку у первой волны атаки все равно не будет времени на правильную, продуманную организацию обороны места высадки, то буйный, безумный натиск может сыграть свою положительную роль.

• Предыдущая
• 38/89
• Следующая