Санта-Клаус, или Отец на Рождество - Мецгер Барбара - Страница 28

• Предыдущая
• 28/53
• Следующая

– А, тогда, может быть, именно поэтому он так запутался. Видите ли, Санта-Клаус не может приносить подарки тем, кто не верит в него – таковы правила. Так что ему пришлось оставить несколько подарков здесь вместо дома викария.

– А ты веришь в Санта-Клауса, Колли?

– Что ж, мне бы этого хотелось, – ответил Лиланд, нашаривая что-то под низкими ветвями позади елки. – Но я пожелал, чтобы у меня появилась пара серых для нового фаэтона – и посмотрите, что Санта-Клаус принес мне вместо них. – Он вытащил из-под елки две одинаковых деревянных лошадки-качалки с настоящими гривами, кожаной сбруей и стеклянными глазами. Мальчики прыгнули в седла, кричали «Иго-го» и «Тпру!» и раскачивались до тех пор, пока Грейс-Энн не начала нервно кусать нижнюю губу.

– Это самый чудесный из всех сюрпризов, кузен. Но вы вполне уверены, что…

– Что они не смогут везти мой фаэтон? Вне всякого сомнения. – Герцог стряхнул с плеча еловые иголки, а затем повел ее к близлежащему дивану, откуда она могла наблюдать за проделками мальчиков. – Вы должны научиться успокаиваться. С ними будет все в порядке, я обещаю. Вы не сможете завернуть их в вату, знаете ли, и ожидать, что они вырастут достойными мужчинами.

Грейс-Энн беспокоилась не столько о близнецах, сколько о ковре.

– Конечно же, я не мог привезти этих лошадок с собой в двухместном экипаже сегодня утром, так что я прикажу кому-нибудь отвезти их в дом викария в фургоне, как только улучшится погода. Мой слуга удостоверится, что их перенесут в детскую так, чтобы они не попались на глаза викарию.

Отлично, тогда ей придется беспокоиться только о том, что лошадки-качалки протрут дыры в деревянном полу и провалятся к отцу в спальню. Грейс-Энн глотнула еще немного пунша. Лиланд оказался прав – сегодня вовсе не стоит ни о чем беспокоиться. Она рассматривала Уэра, пока тот наблюдал за тем, как Уилли слез с качалки и спросил Леса, не хочет ли тот немного покататься на другой лошадке. Увидев нежную привязанность, отразившуюся в улыбке герцога, она проговорила:

– Вы стали бы замечательным отцом.

Лиланд выпрямился, и – она готова была поклясться – выпятил грудь. Словно Грейс-Энн отметила его доблесть лентами или высекла надпись на камне.

– В самом деле, вы так думаете?

– Да, конечно – если когда-нибудь научитесь различать своих детей.

– Это нечестно, Грейси – вы уже три года провели с этими мальчишками, похожими как две горошины из одного стручка! Кроме того, у меня есть идеальное решение, вот здесь. – Он вытащил из кармана небольшую коробочку и позвал мальчиков, когда показалось, что они устали от деревянных лошадок. – Вот, мальчики, последний подарок в этот самый особенный день.

Лес забрался к герцогу на колени, а Уилли прислонился к его ноге, чтобы лучше видеть.

– Это подарок для девочек, Колли, – заявил он, когда коробочка была открыта.

– Вовсе нет. Видите, у меня есть кольцо и булавка для галстука. Я подумывал о том, чтобы изготовить для вас кольца с печаткой, но ваши пальчики так быстро растут, что я остановится вот на этом. Посмотрите, вот здесь ваши инициалы – «Л» для Лесли, «У» – для Уилли. Это булавки для ваших шейных платков, точно такие же, как у меня.

– Глупый, мы не носим шейных платков. Мы же еще мальчики!

– Да, но у ваших пальто есть отвороты, а на рубашках – воротнички. Бутоньерки – это стильно.

– Что такое «бутон нерки»?

– А что значит «стылно»?

– Это означает, что все модные джентльмены носят булавки в своих петлицах.

– Особенно те, кто не знает собственного имени, – смеясь, заявила их мать. – Возможно, вы даже создадите новую моду для джентльменов, которые имеют тенденцию напиваться до потери сознания: маленькие булавки с выгравированными на них адресами, чтобы констебль мог отослать их домой в наемном экипаже. – Она снова захихикала.

Герцог, прищурив глаза, посмотрел на Грейс-Энн, затем передвинул чашку с пуншем вне пределов ее досягаемости.

– Хватит с вас и этого, моя дорогая, или именно вам потребуется помощь, чтобы найти дорогу домой. Лес, Уилли, держите, и вы не только будете первоклассно выглядеть, но и никто больше не сможет вас перепутать.

– Но мы никогда не путаемся.

– И мама тоже не путается.

– Но бедный старый глупый кузен Лиланд путает вас, так неужели вы не хотите помочь ему? – После того, как мальчики кивнули, Уэр взял булавку с буквой «У» и потянулся к мальчику, сидящему у него на коленях. Грейс-Энн деликатно кашлянула. Герцог сменил направление и нагнулся к мальчику, стоящему у его ноги. Когда Лиланд прикрепил обе булавки к их воротничкам, он выпрямился с удовлетворенной улыбкой. – Вот так. А теперь почему бы вам еще несколько минут не покататься на лошадках, перед тем, как придет Мильсом и заберет вас пить чай?

– На самом деле они должны вздремнуть, – забеспокоилась Грейс-Энн.

– В Рождество? Ерунда, они смогут поспать в любой другой день.

Пока взрослые спорили, уровень пунша в чашке Грейс-Энн стремительно понижался. К тому времени, когда прибыл Мильсом, оба мальчика сладко спали под рождественской елкой. Уэр отослал дворецкого, чтобы тот принес чай для взрослых – за исключением тети Юдоры, которая тоже уснула, положив голову на карточный стол. Пру бродила по комнате, восхищаясь мебелью и убранством, а затем присоединилась к Грейс-Энн и герцогу, когда два лакея и дворецкий внесли чайный сервиз.

Как только все было расставлено к удовлетворению Мильсома, он щелкнул пальцами лакеям и кивнул на спящих детей. Маленькие мальчики, растянувшиеся на ковре его светлости, не соответствовали достоинству Мильсома. Близнецов унесли из гостиной точно так же, как груду грязной посуды.

После изящно сервированного чая взрослые переместились к пианино в углу комнаты, оказавшимся самым прекрасным инструментом, на которого когда-либо играла Грейс-Энн. Пруденс оправилась от утреннего недомогания и пела замечательно, направляя голос и томный взгляд в сторону герцога. Грейс-Энн присоединялась к ней, когда исполняла некоторые старые рождественские гимны, и даже Уэр подпевал время от времени. У него и в самом деле не было слуха, но, извинившись перед ними, герцог, тем не менее, весело проводил время. Затем Пру в одиночку спела несколько гэльских рождественских песенок. Грейс-Энн не хотела знать, где и когда сестра выучила их – только не сегодня.

Они перестали петь, когда мальчики вбежали в комнату, они снова были переполнены энергией. Мильсом поклонился.

Лиланд сказал Грейс-Энн:

– Видите, никакого шума, никакой тревоги.

– Вижу. Благодарю вас, Мильсом.

Мильсом поклонился.

– Рад услужить, мадам. Ваша светлость, управляющий говорит, что дверь в винный погреб можно будет починить уже завтра.

Его драгоценный винный погреб? Где хранятся бутылки, оставшиеся еще со времен его отца?

Ее малюток уложили спать в сыром, мрачном погребе под замком?

Пруденс устала от того, что ее игнорируют.

– Знаете, кузен Лиланд, вы так чудесно все украсили к праздникам, что я не понимаю, как вы могли забыть про омелу. – Мильсом фыркнул и с поклоном удалился, тогда как Пруденс приняла изящную позу рядом с камином. – Я помогала Люси Макстон делать украшения из омелы для дома сквайра и считаю, что это одна из самых чудесных рождественских традиций, вы согласны?

– О, конечно же! – Герцог подхватил обоих мальчиков – по одному под каждую руку – и понес их к Пруденс, которая, конечно же, стояла под букетиком омелы, украшенным лентами и ягодами. – Лес, Уилли, вот вам урок, который джентльмен должен выучить на заре жизни: нужно срывать поцелуи при каждом удобном случае! – И он поднял близнецов вверх, чтобы они могли поцеловать щеку Пруденс, которую та неохотно подставила. Сам Уэр легко коснулся губами ее лба, словно запоздало вспомнив об этом, перед тем, как нагнуться, чтобы опустить близнецов вниз. – А теперь, почему бы вам не попытаться привести сюда свою маму, Уилли, гм, Лесли? – Он напрасно искал булавки с инициалами. – Черт побери? Вы уже потеряли их?

• Предыдущая
• 28/53
• Следующая