Санта-Клаус, или Отец на Рождество - Мецгер Барбара - Страница 3

• Предыдущая
• 3/53
• Следующая

Лиланд забрал у друга бутылку и бокал по пути из комнаты.

– Ты определенно слишком много выпил, дорогуша. Твои мозги ждут не дождутся, когда попадут на сушу.

А герцогу Уэру все так же был нужен наследник.

Вздымающиеся груди, трепещущие ресницы, льстивые ухмылки, стыдливое хихиканье – вот так выглядели полные надежд мамаши. Дочери были еще хуже. Тетя Юдора может отправиться кататься на коньках по Преисподней прежде, чем ее племянник вернется в «Олмак».

Уэр полагал, что он изучит урожай дебютанток с тактичного, ненавязчивого расстояния. Салли Джерси думала совершенно иначе. Вцепившись острыми, словно когти хищника, ногтями в его запястье, она таскала свою добычу от развязной красавицы к надменной наследнице, а затем – к увядшей, не пользующейся успехом девице. По окончании каждого мучительного, бесконечного танца, когда герцогу приходилось, волей-неволей, возвращать свою партнершу ее компаньонке, то ужасная Джерси уже поджидала свою жертву с очередной согласной жертвенной девственницей.

Герцогу Уэру потребовалось глотнуть свежего воздуха.

Он сказал привратнику у двери, что собирается выкурить сигару, но вовсе не волновался насчет того, пустит слуга его обратно или нет. Лиланд вышел не для того, чтобы курить. Он вообще не имел такой привычки, но подумал, что с таким же успехом, мог бы и обзавестись ей сейчас. Возможно, дурной запах, пожелтевшие пальцы и зубы, покрытые пятнами, смогут отпугнуть некоторых из этих гарпий, но он сомневался в этом.

Несмотря на влажный, холодный воздух, герцог оказался не один на внешних ступенях брачной ярмарки. Поначалу все, что он мог видеть в пасмурной ночи – это огонек едкой сигары. Затем из тумана выступил джентльмен моложе Уэра.

– Это вы, Уэр? Здесь, в «Олмаке»? Я не могу в это поверить, – воскликнул Найджел, отпрыск дома Эллерби, который, по слухам, слегка обветшал. Отсюда и появление юного барона в «Олмаке», пришел к выводу Лиланд. – Черт, жаль, что я не успел сделать ставку. – Очевидно, именно склонность к азартным играм была причиной стремительно пустеющих сундуков Эллерби.

– Ставку? Какую ставку?

– На то, что вы приедете в «Олмак», герцог. Ей-богу, должно быть, это какое-то известное пари! С кем вы его заключили? Как долго вам нужно оставаться здесь, прежде чем забрать выигрыш? Сколько…

– Нет никакого пари, – Уэр тихо вмешался в восторженный перечень вопросов юнца.

Сигара выпала из пальцев Эллерби. Его рот приоткрылся.

– Нет пари? Вы имеете в виду…?

– Я пришел сам по себе. Чтобы оказать услугу своей тете, если хотите знать.

Эллерби сложил два и два, и, к удивлению герцога, выпалил верный, приводящий в уныние ответ:

– Боже мой, подождите, пока акулы не учуют в воде свежую кровь. – Он мотнул головой, безвольным подбородком и всем прочим, в сторону величественных дверей позади них.

Лиланд поморщился.

– Слишком поздно, они уже почуяли запах.

– Господи, теперь девицы будут падать в обмороки в ваши объятия, и сваливаться с лошадей на ваш порог. На вашем месте я бы покинул город. Кроме того, если пройдет слух, что вы появились на рынке в поисках новой невесты, то вы нигде не будете в безопасности. Со всеми этими праздничными загородными приемами, вас просто засыплют приглашениями.

Герцог мог только согласиться. Так уж повелось на свете.

– Пожалуйста, ваша светлость, – прохныкал Эллерби, – не принимайте приглашение леди Карстейр. Я буду занимать слишком скромное положение за столом, если вы его примете.

Лиланд был тоже не из тех, кто медленно соображает, поэтому он кивнул в сторону закрытых дверей.

– Скажите мне, которая из них мисс Карстейр, чтобы я смог уклониться от представления ей.

– Девица наряжена в красновато-коричневый тюль, ее волосы – мышино-коричневого цвета, завиты в толстые колбаски, и к тому же она косит. – На недоверчивый взгляд Уэра, юный лорд добавил: – И у нее десять тысяч в год.

– Думаю, что смогу не поддаться чарам этой леди, – сухо заметил Уэр, а затем был обязан выслушать благодарность этого самодовольного хлыща.

– И я дам вам отличный совет, герцог: если вы примете приглашение на один из этих загородных приемов, то запирайте свою дверь и никогда не ходите никуда в одиночку. Все эти мисс и их мамаши крикнут «скомпрометировали» быстрее, чем вы сможете вымолвить хотя бы одно слово.

Лиланд серьезно поблагодарил лорда Эллерби за совет, надеясь, что барон не настолько поднаторел в компрометирующих ситуациях, чтобы попытаться поймать богатую жену подобным приемом негодяя. И так уже достаточно плохо, что он охотится за состоянием. Герцог пожелал ему удачи с мисс Карстейр, но отклонил предложение Эллерби о совместном возвращении внутрь. Его светлость был сыт по горло. И нет, заверил Уэр барона, он не собирается принимать ни одно из праздничных приглашений. Герцог Уэр собирался провести Рождество прямо там, где и должен – в Уэр-Холде, рядом с Уэрфилдом в графстве Уорикшир – вместе со своей семьей: престарелой тетушкой и двумя малютками кузенами.

Перед тем, как отправиться в постель этой ночью, Лиланд принял еще немного бренди, чтобы избавиться от головной боли, которую заработал. Он уселся за стол, чтобы написать своему агенту в Уэрфилд – известить домашних о его планах, а затем начал сочинять письмо вдове Тони, приглашая ее в замок. Однако перед тем как он сумел забраться намного дальше приветствия, последнее, пьяное предложение Кроу Фэншоу всплыло в его сознании: герцог Уэр должен получить свою справедливую долю.

– Из всех вопиющих, высокомерных, заносчивых…

Викарий Беквит откашлялся.

– Достаточно, Грейс-Энн.

– Нет, папа, отнюдь не достаточно. Этот… этот прохвост думает, что сможет просто заявиться в деревне Уэрфилд и забрать Уилли! Я что, его вассал как в феодальные времена, раз какой-то нечистый на руку герцог может потребовать моего перворожденного сына? Ей-богу, я ему не уступлю!

– Я сказал, этого достаточно, Грейс-Энн, – твердо заявил викарий. – Я не потерплю богохульства за обеденным столом, так же, как и непочтительного отношения к людям, превосходящим тебя, которое ты изливаешь в невинные уши Пруденс.

Превосходящим? Грейс-Энн вскипела, но посмотрела через стол туда, где сидела ее младшая сестра. Белокурая головка Пру была почтительно склонена, но не достаточно для того, чтобы Грейс-Энн не заметила усмешки на ее губах или злобного блеска во взгляде. Если за этим столом и была невинность, то у переваренного каплуна ее было больше, чем у семнадцатилетней Пруденс.

Когда Грейс-Энн уже была готова продолжить спор – в самом деле, она так разозлилась, что швырнула бы посуду, если бы все еще находилась в Португалии – но ее мать умоляюще проговорила:

– Пожалуйста, дорогая, мои нервы. – Миссис Беквит в кресле на колесах на другом конце скудно заставленного стола промокнула лоб клочком ткани.

Грейс-Энн утихла, и посвятила себя обезглавливанию вареного пастернака. Ей пришлось проглотить гнев, когда ее отец разгладил тисненую страницу, на которой было написано письмо Уэра – письмо, которое, как она не могла не заметить, было адресовано ей, миссис Энтони Уоррингтон, – и заявил:

– Претензии его светлости на Уэллсли вовсе не являются из ряда вон выходящими, дочь. Я должен подумать об этом.

Грейс-Энн опустила нож и вилку. Она ненавидела пастернак, а каплун на вкус напоминал опилки. Так спокойно, как только ей это удалось, подавляя желание закричать, она произнесла:

– Здесь не о чем думать, папа. Уэллсли – Уилли – такой же мой сын, как и Лесли. Я никогда не позволю кому-то другому растить кого-то из них, и не важно, герцог он или нет.

– Ты ведешь себя опрометчиво и эмоционально, дочь. – Викарий сумел выразить свое неодобрение, пережевывая зеленую фасоль. Но опять же, у викария никогда не было трудностей с тем, чтобы выражать неодобрение. – И эгоистично. Подумай о тех преимуществах, которые сможет обрести юный Уэллсли.

• Предыдущая
• 3/53
• Следующая