Капкан любви - Мид Джулиет (Мед Джульетта) - Страница 48

• Предыдущая
• 48/120
• Следующая

— Хорошо. Значит, вы вовсе не отвлекаетесь. Мне здесь не из-за чего переживать. Что касается беспокойства о наших профессиональных отношениях, то они почти закончились, разве не так? С завтрашнего дня я буду поддерживать их непосредственно с «Барнеков».

— Наверное, это так, — нехотя согласилась Тедди.

— Значит, все, что может беспокоить вас — это наши личные отношения. Можете ли вы представить себе лучший способ узнать меня поближе, чем заняться со мной любовью, или позволить мне заниматься с вами любовью?

— Нет, не могу, — невольно вздрогнула Тедди.

— Хорошо. И я тоже. Итак, мы разрешили наши вопросы? Так позвольте мне рассказать вам о себе. Позвольте мне высказать вам все, что я знаю. Я знаю, что хочу вас больше, чем когда-либо хотел какую-нибудь другую женщину. Я знаю, что могу сделать вас счастливой. Прямо сейчас, этим вечером, в этой комнате — это все, что я знаю, и это все, о чем я думаю. Если я делаю вас несчастной, если вы возражаете — я оставлю вас, и вы будете решать, захотите ли встретиться со мной снова. Выбирайте, Теодора.

Глаза Кристиана светились желанием. Тедди смотрела на него, ей казалось, что она загипнотизирована.

— Я слишком взволнована, Кристиан... — она закрыла глаза, оставаясь перед ним, пока его руки тянулись к молнии на ее платье. — Я не вполне владею собой... — ее голос был вялым и бездыханным.

— Вы владеете собой, Теодора. Вы владеете собой, и вы владеете мной.

Кристиан впервые потянулся к ее рту, его прохладные губы крепко прижались к ее губам, еще до того, как она открыла их для глубокого поцелуя. Он расстегнул молнию на ее платье, спустил его с плеч, покрыл легкими, едва касающимися поцелуями ее ключицы, шепча слова, которых она не понимала, но с наслаждением слушала. Оказавшись обнаженной, Тедди забралась в постель, пока Кристиан стоял и быстро раздевался. Тедди следила за ним сквозь ресницы. Она не слишком нервничала, но прошло уже больше двух лет с тех пор, как она была в постели с кем-то еще, кроме Майка, поэтому она стеснялась смотреть на Кристиана прямо. Он был высок и сложен крепче, чем она ожидала. Он аккуратно сворачивал свою одежду и укладывал на кресле, стоявшем рядом с ее постелью, затем снял с запястья часы и положил на груду одежды. Казалось, он чувствовал себя непринужденно, очень удобно, стоя голым посреди ее комнаты. Полная раскованность Кристиана заставила Тедди почувствовать себя привольно, восхитительно бесстыдной... Она полусознательно потянулась выключить свет. Его рука поймала ее пальцы на выключателе.

— Пожалуйста, Кристиан... выключи свет, — прошептала она.

— Нет, дорогая моя, иначе как я смогу видеть тебя? Доверься мне, Теодора. Позволь мне решать, как я буду любить тебя.

Кристиан склонился над ней, чтобы вынуть из ее ушей изумрудные серьги, подарок Майка, и положил их рядом со своими часами. Он сел рядом с ней, провел рукой по ее телу, от подъема ступни, по бедру, до изящного выгиба ягодицы.

«У меня слишком большой зад», — смущенно подумала Тедди, зарывшись головой в подушку, и услышала голос Кристиана:

— Ты совершенна. Совершенна. Даже больше, чем я ожидал. Взгляни на меня, Тедди. Взгляни на себя. Посмотри, как ты прекрасна.

Тедди взглянула и увидела, какой белой она выглядела рядом с золотокожим Кристианом, как их тела оттеняли красоту друг друга. Она чувствовала, как ласково он касался ее, какая естественная бережность была в каждом его прикосновении. Ее застенчивость растаяла, и она поднялась, чтобы встретить его.

Страстность Тедди на мгновение смутила Кристиана. Он действовал по привычной схеме соблазнения чувствительной, но неопытной юной девушки опытным пожилым мужчиной, и почти отказался от этого, узнав, что она порвала помолвку — он предпочитал несвободных женщин, а знание о скорой свадьбе разжигало его рвение. Но его любопытство было слишком сильно, чтобы сменить намерения. Кристиан представлял, какой Тедди окажется в постели — такой хрупкой, такой покорной, похожей на девочку. Она удивила его тем, что сознательно пошла навстречу соблазнению, и привлекла откровенным признанием своего желания. Теперь она вновь притягивала его с силой отчаянного голода. Он видел, как ее лицо менялось от милого, привлекательного в ресторане, до дерзкого, с каким она позволила раздеть себя. Теперь же дикоглазая, чувственная сирена раскрылась навстречу ему. И Кристиан, со всем своим вселенским, пресыщенным цинизмом, переполнился непривычным чувством освобождения, впервые за долгое время.

У Джека выдался чертовски трудный денек, и не похоже было, чтобы этот денек собирался измениться к лучшему. Слава Богу, один из перспективных членов его команды забрал сегодня заявление об уходе. Джек приложил все усилия, чтобы уговорить молодого человека остаться, но когда в беседе наступил перелом, ему подумалось, что тому действительно будет лучше в «Мерил Линч». Боже, пять лет назад он умер бы со смеху, если бы кто-то сказал, что «Мерил Линч» лучше «Хэйз Голдсмит». Однако, у каждой собаки есть свой день. В добавление ко всему, коллега прозрачно намекнул, что «Мерил» жаждет переговорить о переходе и с самим Джеком.

Итак, информация о возможности сменить работу доходила до ушей Джека, но не было возможности удрать с корабля. Ставка была выше, чем противостояние одного банка другому, выше, чем уплата по чекам. Для начала, это была его дружба с Диком Белтон-Смитом. Дик горой встал за Джека, когда тот нуждался в поддержке, а «Хэйз Голдсмит» был жизнью Дика. Во-вторых, были люди, приглашенные Джеком в банк, которые оставались с ним и были верны ему, несмотря на то, что вербовщики теперь заскакивали в «Хэйз», как в свой собственный филиал. Помимо всего, дело было в натуре Джека. Дело было не в том, что его друзья и коллеги не смогут найти другую, и даже лучшую, работу, и не в том, что банк растеряет клиентов. Просто Джек принял роль главы «Хэйз Голдсмит» и люди доверяли банку, потому что доверяли ему. Даже если бы он получил хорошее место в «Барнеков» или «Мерил Линч», это было бы ценой его самоуважения.

Большую часть утра Джек провел в разговоре с финансовым директором «Боуджеса», который был недоволен показателями их деятельности. Ленч он провел с итальянским уполномоченным одного из клиентов «Хэйза», который начал задавать вопросы о размерах собственного капитала «Хэйза», а затем дал интервью журналисту из «Финансиал Таймс», писавшему статью о работе «Хэйза». Джек уповал на Бога, и что имел дело с человеком достаточно высокой морали. Да, не хватит никаких денег, чтобы расплатиться за дни, подобные этому.

Он едва сел просматривать торговые счета за истекшую неделю, когда пришел один из младших сотрудников и робко подал заявление об увольнении. Еще час Джек провел с ним, больше пытаясь облегчить совесть парня, чем уговорить его остаться, а затем обратил внимание на банковский отчет по частной торговле. Его сердце упало, когда он увидел позиции и их размер. Он решил попытаться застать Малькольма Фиачайлда в его кабинете, хотя этот дурак наверняка уже ушел домой.

Малькольм был одной из редких ошибок Дика Белтон-Смита. Дик нанял его много лет назад, по старой школьной дружбе и отдаленному родству, и никогда и слышать не хотел о его увольнении. Джеку же очень хотелось сделать это. Малькольм был посредственным торговцем и, будучи главой торговли, мог принести большие убытки. Кроме того, общеизвестный факт о его связи с Кандидой не добавлял любви к нему в сердце Джека. Но в настоящее время «Хэйз» меньше всего нуждался в такой рекламе, как увольнение одного из ведущих членов совета директоров. Джек взял распечатку и направился на этаж, где размещались торговцы.

• Предыдущая
• 48/120
• Следующая