Капкан любви - Мид Джулиет (Мед Джульетта) - Страница 81

• Предыдущая
• 81/120
• Следующая

— Это действует... Это действует Грозный Эдди, — пробормотал Марк Митчелс.

— Грозный Эдди? Кто такой — Грозный Эдди? — Малькольм понятия не имел, о ком идет речь.

— Эдди Джордж — заместитель управляющего Английского Банка, он отвечает за рыночные операции. Вы видите, Банк ведет интервенцию на рынке? Они очень много скупают.

— Конечно, это они! Они знают, что это хорошая покупка. Налетай, малыш Эдди, налетай — подешевело, как говорим мы в США — Глория явно очень себе нравилась.

Они следили за ценами, вспыхивающими и гаснущими на экране, обращая внимание на размеры сделок, по которым можно было судить о реакции центральных банков.

— Нужно два, а может быть, и три миллиарда в дальнейшем...

— Безмозглый сопляк! Тебе следовало бы предположить гораздо больше этого, ведь фунт и марка — две самых распространенных валюты. Если они хотят побить спекулянтов, это обойдется им гораздо больше, чем в три миллиарда...

— Дьявол меня побери! Я не видел ничего подобного со дня своего рождения!

Молчал один Малькольм. Он грыз незажженную сигарету, боясь возобновить привычку, от которой с трудом отвыкал в течение года, но слишком нервничая для того, чтобы ничего не держать во рту. Он чертовски хорошо знал, что должен был позвонить Джеку. У Малькольма была куча сообщений от него, завершающаяся факсом, приказывающим немедленно позвонить в Сидней, но он не хотел звонить. Он не хотел разговаривать с Делавинем. Джек мог приказать ему закрыть позицию с потерями, а Малькольм надеялся, что Глория была права.

Если бы оказалось так, то это был бы крупнейший выигрыш в карьере Малькольма, а он отчаянно жаждал хотя бы однажды иметь возможность высоко поднять голову и предложить Джеку понюхать его задницу. Малькольм всегда чувствовал, что его не считают хорошим торговцем. Это был шанс, и Малькольм не хотел упускать его. Ему не хотелось, чтобы Глория думала, будто у него нет решительности. Ему не хотелось получать приказы от Джека. Все, чего ему хотелось — это ускользнуть в «Джентс» и пропустить там пару стаканчиков виски. Возможно, это удастся сделать чуть позже...

Гарри Ховелл надел белый пиджак, схватил блокнот и пошел состязаться в крике с лучшими дилерами лондонской опционной фондовой биржи. Он был крупным мужчиной, но выглядел не тучным, а скорее нездоровым и потрепанным. Ему было чуть за тридцать, у него было широкое, одутловатое лицо с красноватыми щеками, глазами и носом. Его здоровье заметно ухудшилось за последние четыре года. Прежде Гарри играл в регби за «Суонси», и успешно играл, до тех пор, пока в одной из драк не потерял три четверти правого уха. Тогда он решил оставить регби. У него были жидкие, но достаточно длинные волосы, чтобы скрывать искалеченное ухо.

В жизни Гарри были два пристрастия — регби и бридж. После вынужденной отставки из регби он пошел к карьерному консультанту, который сделал вполне естественное заключение, что такие склонности могут быть полезны только в одном месте — на лондонской опционной бирже. Спортивная удаль мгновенно сделала Гарри героем среди знакомых биржевых торговцев, а опыт участия в драках на полях регби оказался очень полезен в зале биржи. В спортивных и деловых битвах оказалось много общего.

Этим утром обстановка в зале биржи была не просто хаотической — она была сумасшедшей. Гарри протолкался в передние ряды толпы, действуя то умело нацеленным локтем, то пинком в середину голени. На бирже не было спортивных судей. Здесь Гарри чувствовал полную свободу, и это ему нравилось. Четыре года назад, когда Гарри появился здесь, он думал, что опционы — это что-то наподобие выбора между солью и уксусом, сыром и луком, или копченым беконом и обжаренным бифштексом... в общем, бесконечные опционы. Друзья, как же он ошибался! Здесь были всего два вида опционов — «затребовать», что означало, что ты намереваешься купить акции или пакеты акций какой-то компании за определенную цену, и «предложить», что значило, что ты собираешься продавать все это. За определенную цену, конечно.

Гарри работал с опционами. Он специализировался на финансовых акциях, то есть банковских и брокерских, несмотря на то, что бы ни предлагали другие рыночные прохвосты. Если кто-то из его клиентов — или напарников, как он называл их — считал, что будет выгодно купить акции какой-то компании, но не хотел выкладывать кучу денег заранее, он звонил Гарри и покупал у него опцион «затребовать». Если стоимость акций поднималась, напарник мог купить их по заранее обговоренной цене и придержать у себя, либо продать дороже. Если она падала, напарник терял деньги, но меньше, чем при покупке самих указанных в опционе акций. В то же время, если другие напарники считали, что какой-то пакет акций «двинется на юг» — упадет в цене, по официальной терминологии, они могли купить у Гарри опцион «предложить». Если стоимость акций падала, напарники могли продать их по гарантированной цене и сделать на этом кучу денег. Если же эти акции росли в цене, напарники, конечно, теряли деньги, но это были уже их проблемы.

Люди находили и теряли удачу на опционной бирже, особенно в такие дни, как сегодняшний. Это была игра для профессионалов, и если Гарри был любителем в регби, то в биржевом обмене он был подлинным профи. Если вникнуть в костяк бизнеса — опционы были весельем, опционы были опасностью, опционы были жизнью и кровью Сити. Быть опционным торговцем значило то же, что играть в регби против «Олл Блэкс» и «Бритиш Лайонс» одновременно. Ради этого стоило жить.

Гарри огляделся и поймал взгляд неуклюжего человека, поспешно пробирающегося через зал. Это был Хьюго Кент, журналист из «Файненшиэл Таймс», назначенный вести обзор деятельности опционной фондовой биржи для газеты. Гарри обожал писаку, в основном за то, что тот не походил на остальных людей в зале. Хьюго знал тринадцать языков и мог разговаривать на латыни — Боже, немного нашлось бы торговцев, способных поддерживать разговор с ним. Гарри подозвал Хьюго под предлогом, что хочет изложить ему свое представление о происходящем, и улучил возможность похлопать его по спине на прощание. Хьюго записал слова Гарри в блокнот, поблагодарил его и унесся прочь. Весь остаток дня он не мог понять, почему эти сумасшедшие люди в зале смеются над ним громче обычного. Только вернувшись домой и сняв пиджак, он обнаружил на спине записку, приколотую Гарри — «Пни меня в зад». Для Хьюго обстановка в зале опционной биржи была худшим из кошмаров, он сравнивал свою работу с назначением вести репортажи о деятельности зоопарка в аду. Для Гарри, напротив, биржа была олицетворением рая земного.

Переносный телефон, необходимый Гарри, как часть тела, внезапно зазвонил. Гарри приложил его к своему нормальному уху.

— Гарри Ховелл, ведущий торговец, торговец по высочайшему назначению Ее Величества...

— Гарри, это Алекс Фицджеральд из «Стейнберг Рот».

Гарри удивился. Конечно, он знал Алекса — Алекса знали все. Но Алекс редко отдавал приказы сам. У него была целая команда торговцев акциями и опционами, чтобы делать это для него.

— Фиц, старый напарник! Что я могу для тебя сделать? — Годы, проведенные в регби, выучили Гарри не пугаться никого. Он относился ко всем одинаково, будь это крутой рубака вроде Фица или тетушка Глэдис из Кардиффа. Тем не менее, ему было любопытно узнать, чего хочет от него Алекс. «Стейнберг» был одним из крупных торговцев на опционном рынке.

• Предыдущая
• 81/120
• Следующая