Пудель бродит по Европе - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/28
• Следующая

– А вы лучше нам собаку отдайте! – сделав решительный шаг, заявил он звонким голосом. – И все дела. Чего разговоры-то какие-то перетирать. Во. Собаку возвратите. Розового пуделя в малиновой попонке. Мы за ним приехали-то… В общем, отдайте собаку…

– Собачку вам? Вы за собачкой, стало быть? – не поверил своим ушам Валерий Николаевич. – То есть, кроме собачки, вам больше ничего не надо? А вы тогда пообещаете мне молчать, правильно, ребятки? Вот и хорошо будет, вот и славно! Сейчас я подберу вам собачку.

И Валерий Николаевич помчался вдоль клеток подбирать собачку для детей, как совсем недавно это делали сотрудницы гостиницы для кошек и собак.

– Нет, нет! – воскликнул Антоша. – Наш пудель в желтой машине остался! Вытащите его срочно! Ему же там плохо! И отдайте! Розовый пудель…

– Ах, в машине! – Дядя Валера резко развернулся и помчался в сторону двери. – А ну-ка, я сейчас!

Дверь захлопнулась за ним, ключ в замке с той стороны провернулся.

А Арина Балованцева грозно двинулась на Антошу.

– Ты чего, Мыльченко, всю малину нам портишь? – с возмущением проговорила она.

– А что такого-то? – удивился Антоша. – Бима-то нужен!

– Да этот дядя Валера бы нам и так его отдал! Потому что…

– Что – «потому что»? – Антоша тоже возмутился. – Вечно ты мудришь, Арина, придумываешь что-то, мне непонятное. Ты лучше пообещай этому дядьке то, что он просит, он нам Биму отдаст, и мы отсюда смотаемся.

– Ты что, Мыльченко, не понимаешь глобальности проблемы? – наступала Арина.

– А ты не понимаешь, что Петр Брониславович нас ждет? Вместе с Бимой, живым и здоровым? – резонно возражал ей Антоша.

– Это да, – согласилась Арина, но тут же добавила: – А права животных?

– А наше обещание?

Витя Рындин участия в этой перепалке узников собачьей тюрьмы не принимал. Он знал, что в любом споре он всегда будет поддерживать сторону Арины Балованцевой – вне зависимости от того, права она в данном случае или нет. Для Вити она всегда была во всем права, и даже не своим долгом, а своим счастьем он считал возможность заступиться за нее. Поэтому он только встал между спорящими и сказал:

– Тихо. Слышите: возвращается.

И действительно – прокрутился ключ в замке, открылась дверь, и в собачьем изоляторе временного содержания появился дядя Валера. То есть не так: в дверь влетели… дядя Валера и розовый Бима в клетке!

– Ариночка, мальчики! – точно продавец радости, кричал дядя Валера. – Вот она, собачка-то розовая! Забирайте, конечно! И все дела. Сейчас я ее вам отдам. И все мы с вами решим мирно, по-хорошему! Точно? А ты, Ариночка, папашеньке своему ничего такого говорить не будешь, ага? Вот, берите!

Он поставил клетку на пол, отогнул защелку дверцы (эта клетка на ключ не запиралась – в отличие от тех, которые стояли здесь), схватил Биму за поводок и потянул, пытаясь вытащить его наружу. Но Бима мотал головой, упирался, и даже когда Валерий Николаевич принялся дергать его то за ошейник, то за край попонки, то просто за шкирку, вытащить пса ему не удавалось – Бима, полузадушенно рыча (ведь ошейник больно давил ему на горлышко), уперся всеми четырьмя лапами, и ни туда, ни сюда.

– Да вылезай ты, собака такая! – в охотничьем азарте воскликнул мехопромышленник дядя Валера. – Давай, ждут же тебя, ну! Сейчас, детишки, сейчас, вы его получите…

Бима щелкал зубами, рычал, морща свой смешной нос, кряхтел, пятился в самый угол клетки, даже ухитрялся, точно обезьянка, цепляться лапами за решетки.

Ребята с изумлением следили за ходом событий. И даже немного растерялись, а поэтому ничего не предпринимали.

– Ну, выходи, выходи, паразит! – Отчаявшись вытащить пуделя, Валерий Николаевич решил его оттуда вытрясти.

Он поднял клетку раскрытой дверцей вниз и принялся ее судорожно трясти, уже прямо-таки умоляя упрямого кудлатого паршивца:

– Вылезай, ну вылезай же! Давай, кому сказал!

Но Бима из клетки не вытрясался. Он растопырился среди металлических прутьев, расставив лапы по четырем углам клетки, и, проявляя чудеса акробатики, держался насмерть. Клетка тряслась, головенка пуделя моталась из стороны в сторону, скреблись о металл коготки лапок. И все.

Ох, как нервничал коммерсант Валера! Он тряс над головой клетку так, что уже казалось – вот-вот, и она просто развалится. Пот тек градом с его помидорно-красного лица, уже начинающего багроветь от натуги, расстройства и нетерпения.

А перед мотающимся в клетке Бимой вдруг замелькало его любимое развлечение – что-то увесистое равномерно колыхалось из стороны в сторону на груди трясущего его дядьки. Это был не маятник ходиков у бабки на кухне и не девочкины помпончики с шапки, а что-то новое, интересненькое. И мотается…

– Николаич! Чтой-то нашел я! – раздался вдруг вопль с улицы. Это Барбос орал.

– Ух! Не могу больше! Нате вам собаку прямо так! – в изнеможении крикнул Валерий Николаевич и обрушил на пол клетку с безумно упрямым розовым пуделем. При этом клетка пребольно задела Николаича углом по носу, и так уже изрядно сегодня пострадавшему. От неожиданной боли предприниматель ахнул, крякнул, дернулся всем телом.

В этот момент Бима вытянул шейку и, просунув головенку в раскрытую дверцу клетки, изловчился, гамкнул – и ухватил мотающуюся добычу. Клетка с Бимой рухнула на пол, дверцей, конечно, вниз, пес остался в ней, а Валерий Николаевич со всех ног бросился на улицу.

А Витя Рындин, Арина и Антоша бросились к Биме.

Ключи!!! Безмозглый розовый дурачок хапнул связку ключей, что моталась на шее будущего мехового магната Валеры, подвешенная на металлической цепочке! Пудель так ухитрился ухватить эту связку ключей зубенками, что порвалось какое-то слабое звено этой цепочки – и вот они ключи, пожалуйста!

– А не проглотит он ключи, нет?! – с испугом крикнула Арина.

– Бима, отдай! – переворачивая клетку и протягивая руку к пасти Бимы, потребовал Витя.

Очумевший от удара об пол и от привалившей вдруг охотничьей удачи Бима не сразу сообразил, что звенящий металлический трофей тут же выхватили у него из зубов.

– Отлично! – не сговариваясь, крикнули ребята, когда Витя победно вытянул вверх кулак с зажатыми в нем ключами от свободы.

Снег летел во все стороны. Перемороженное за день желто-алое солнце, опускающееся за крыши скотобойни, радостно окрашивало его в свои цвета. Так что казалось, это фонтан с подсветкой работает, только что музыки не хватает. Но неплохое звуковое сопровождение создавал отборный мат Барбоса, который рьяно раскидывал сугробы возле дорожки у стоящей на ней машины и негодовал, что ничего найти в этом снегу не может.

– Что ты там отыскал? – попав в вихрь взметенного Барбосом снега, закричал дядя Валера. – Ты разве не понял, что это не то?! Чего ты меня путаешь?

– Да я сам понял, Николаич, что это не телефон, ну чего… – продолжая свою работу, ответил Барбос. – Я и сам теперь вижу, что это панель от моего раздолбанного магнитофона нашлась. Кто ж ее тут бросил?

– Да нету небось тут никакого мобильника! – отплевываясь от снежного облака, рявкнул дядя Валера. – Врет, врет она! Ох, что же делать, что же делать? А, Барбос? Думай!

Барбос развел лишь руками, наконец-то остановившись.

– Что делать, что делать – дверь закрыть! – долбанув себя ладонью по голове, крикнул Валера-бизнесмен и бросился к двери, которую он забыл захлопнуть, обрадованно выскочив на ложный вызов дурака-Барбоса.

Дверь-то он сейчас захлопнул, а запереть-то не смог – стукнув себя рукой по свитеру, видневшемуся под распахнутой курткой, вместо драгоценной связки ключей он вдруг обнаружил лишь обрывок металлической цепочки, что свешивался откуда-то из-под воротника. И все – больше ничего там не было!

• Предыдущая
• 19/28
• Следующая