Бездна обещаний - Бергер Номи - Страница 103
- Предыдущая
- 103/105
- Следующая
На мгновение время остановилось.
— Дай-ка мне как следует тебя разглядеть. — Блестящие глаза Майкла, казалось, по капле пили стоявшую перед ним Кирстен. — Ты прекрасна как никогда.
Кирстен покраснела.
— Я уже совсем седая. — Кирстен смущенно тряхнула волосами.
— И тебе это к лицу.
— Ты тоже великолепно выглядишь. — Она прикоснулась к седым прядям Майкла.
Майкл поцеловал ладонь Кирстен. Она закрыла глаза и прильнула к Истбоурну.
— Ах, Майкл, прости, что я так и не дала тебе знать, где живу, оставив Афины. Но мне в то время так надо было пожить в одиночестве.
— Я понимаю, Кирстен. И я никогда не осуждал тебя за это. Может быть, я и ненавидел тебя временами, но никогда не осуждал. Во всем я винил только себя, винил за то, что не мог дать тебе то, в чем ты в то время нуждалась.
Кирстен взглянула на Майкла с легкой улыбкой:
— Хочешь сказать, что я требовала слишком многого?
— Кто знает, Кирстен, будь ты немного менее требовательной, а я менее честен перед собой, может быть, все сложилось бы иначе.
— Но как ты нашел меня?
— Я увидел тебя в «Пательсоне» вчера вечером. Ты покупала ноты. Ты так была этим увлечена, что не замечала вокруг никого и ничего. Этим я и воспользовался и пошел за тобой следом. Небольшая взятка радушному консьержу — и недостающие сведения в кармане.
— И что же привело вас в наш город, мистер Шерлок Холмс?
— Известный молодой человек, уже довольно популярный в музыкальных кругах. — Голос Майкла посерьезнел. — Ты должна им гордиться, Кирстен.
Это была именно та поддержка, в которой Кирстен так нуждалась в эти минуты. Они прошли в гостиную, и Кирстен достала бутылку вина. Осушив бокал, Майкл внимательно посмотрел на Кирстен.
— Я должен тебе кое-что сказать. — Кирстен машинально напряглась. — Роксана умерла полгода назад. Она умирала постепенно, годами.
Кирстен неожиданно поняла очень многое. Чувства ее были неоднозначны. С одной стороны, ей стало страшно жаль Майкла и Роксану, а с другой — она мысленно поставила последнюю галочку в своем мрачном списке.
— Мне очень жаль, Майкл. — Кирстен пожала руку Истбоурну. — А я все удивлялась, почему тебя не было на похоронах Эрика. — Майкл снова наполнил бокалы. — Знаешь, я опять играю.
— Кирстен!
— Да, представь себе — На глазах Кирстен заблестели слезы.
— И я всегда верил в это, помнишь? — Кирстен кивнула. — А у тебя остался последний, подаренный мною амулет? — Новый кивок. — Великолепно. Я знал, я знал, Кирстен, что рано или поздно придет день нашего с тобой выступления в «Карнеги-холл». Мы потеряли так много времени. Теперь я свободен. Мы можем всегда быть вместе. Нам открыты все двери. Не надо больше скрываться и обманывать. Никаких кусочков и осколков — теперь мы целиком принадлежим друг другу. О, Кирстен, дорогая моя Кирстен, ты выйдешь за меня замуж?
Кирстен потеряла дар речи. Она много лет знала этого человека и знала с самых разных сторон, но никогда ей и в голову не приходило, что наступит день, когда он предложит ей руку и сердце. Свершилось! Майкл Истбоурн и Кирстен Харальд. Мистер и мисс Истбоурн. Кирстен Истбоурн. Мысленно Кирстен попробовала на вкус звучание этого словосочетания.
И тут же по какой-то непонятной ассоциации в голове возникло другое имя и другие образы — высокий бородатый блондин по имени Эндрю и его яхта «Марианна». И ответ на вопрос Майкла пришел сам собой. Все стало ясно и просто. Все стало на свои места.
— Я не прошу дать ответ немедленно, Кирстен. У тебя есть время подумать. Только обещай мне, умоляю тебя, что ты будешь думать о моем предложении.
Кирстен медленно кивнула.
— Да, Майкл, я подумаю. Обещаю тебе.
Майкл нежно поцеловал Кирстен и торопливо взглянул на часы. Кирстен улыбнулась: ничего не меняется в этом мире — ничего.
— Увидимся вечером. — Он погладил ее по щеке и вышел.
Волшебным препятствием она стояла в людском потоке, привлекая к себе внимание прохожих. Возможно, виной тому были поразительная чернота костюма и темная вуаль, скрывающая лицо. Возможно, поношенная бумажная сумка для покупок, которую сжимали ее маленькие руки в перчатках, а может, все объяснялось упорством, с которым она сопротивлялась толпе, стараясь остаться на месте? Что бы то ни было, но даже самый измотанный житель Нью-Йорка не мог пройти мимо нее, не оглянувшись.
Не отдавая себе отчета в странности производимого ею впечатления, женщина рассматривала желто-терракотовое здание на углу Пятьдесят седьмой улицы и Седьмой авеню. В лучах бледного мартовского солнца фасад здания отливал золотом. И даже без солнечных лучей оно казалось бы ей золотым. Это здание было для нее храмом, а она молчаливой молящейся, положившей когда-то свою мечту к подножию его величественного алтаря.
Ее взгляд медленно скользнул вниз и остановился на афише, вывешенной у главного входа. Даже с такого расстояния она могла разглядеть на афише его лицо, словно изнутри светившееся мечтательным вдохновением. Это были тот свет и та мечтательность, которые когда-то излучали ее глаза. Армстронг-Джонс открыл их, Битон уловил, а Аведон увековечил. Женщина взглянула на Пятьдесят седьмую улицу в сторону Девятой авеню, туда, где, собственно, рождались ее грезы. Это всего в двух кварталах отсюда. Ей потребовалась целая жизнь, чтобы понять, насколько способно исказить расстояние великолепие мечты.
Сумка становилась тяжелой. Женщина переложила ее из левой руки в правую и медленно потрясла затекшей кистью. Золотые брелки на браслете, который она носила, зазвенели. Этот счастливый звук заставил ее улыбнуться. Интересно, помнит ли он о браслете… Улыбка на ее лице сменилась выражением глубокой задумчивости. Сегодня вечером, после того как она скажет ему правду, ей, вероятно, никогда больше его не увидеть. Тяжело вздохнув, она вновь посмотрела на афишу. То, что она должна сделать, было рискованно, но у нее иного выбора не было. Она выпала из времени. Глядя на его лицо, она потеряла ощущение времени и не заметила приближающегося автомобиля.
Удар крыла машины отбросил ее назад на тротуар.
Мир вокруг раскололся и окрасился в сиреневый и черный цвета.
Майкл обхватил голову руками и потер пальцами виски. Белый занавес на двери смотровой висел так же неподвижно — врачи по-прежнему не отходили от Кирстен. Ему никогда не забыть, как это случилось. Не забыть скрипа тормозов, услышанного при выходе из русского ресторана. Не забыть порхающих в воздухе белых листов нот и высокого загорелого человека с белокурыми волосами и бородой, первым бросившегося к Кирстен и зажавшего в руке тот самый золотой браслет, который Майкл засунул в карман замшевого пальто Кирстен, уходя от нее этим днем. Майкл также не мог забыть испытанного им чувства обиды, а потом отчаяния при виде того, как этот человек держал на руках Кирстен до самого приезда кареты «Скорой помощи».
«Кто он такой? — спрашивал себя Майкл. — И какое имеет к ней отношение?» А в том, что мужчина имел отношение к Кирстен, сомневаться не приходилось. Иначе зачем бы он сейчас сидел на скамейке в этой же комнате, обнимая одной рукой высокого белокурого юношу, похоже, своего сына?
Битон вскинул голову и встретился взглядом с не спускавшим с него глаз Майклом Истбоурном. Он узнал его еще тогда, когда увидел выходящим из дома Кирстен сегодня днем. И как часто, задавался вопросом Эндрю, Истбоурн бывал у Кирстен в прошедшие три месяца? Эндрю почувствовал себя тогда таким обиженным, таким преданным, что моментально подхватил чемоданы и, отправившись на Седьмую авеню, поселился с мальчиком в «Шератоне». А потом, показывая Маркосу город, думал, что же ему следует предпринять.
Они как раз выходили из касс «Карнеги-холл», где выкупали заказанные билеты на вечерний концерт, когда случилось это несчастье. Эндрю сразу же вспомнил о лежащем в правом кармане пиджака браслете и почувствовал, как его всего передернуло. Неужели же он приехал в Нью-Йорк лишь затем, чтобы потерять Кирстен?
- Предыдущая
- 103/105
- Следующая
