Бездна обещаний - Бергер Номи - Страница 25

• Предыдущая
• 25/105
• Следующая

Майкл Истбоурн нервничал. Он пытался найти себе место — и в прямом, и в переносном смысле, — но ничего не получалось. Их дом в Хемстепе пребывал в полном хаосе: все вещи уложены, полностью подготовленные к переезду в пятиэтажный городской дом, купленный Майклом и Роксаной в Белгравии. До начала сезона 1954–1955 года оставалось лишь несколько недель, а значит, он вновь будет вырван из уютной семейной обстановки, к которой успел привыкнуть за лето. К тому же сердце его занимала Кирстен Харальд. Она вторглась в его жизнь, нарушила границы частных владений, овладела всеми мыслями. Что бы ни говорил себе Майкл, что бы ни делал, избавиться от наваждения он не мог.

Один из нанятых ими грузчиков начал снимать со стен семейные фотопортреты. При виде того, как чужие руки прикасаются к лицам любимых людей, заворачивают их в старые газеты и укладывают в глубокий деревянный бочонок, у Майкла защемило в груди. Досадуя на собственную сентиментальность, он вытащил одну из своих любимых фотографий, стоявших в рамке на письменном столе, и стал вглядываться в запечатленные на снимке лица: Роксана, с ее неброской красотой, почти не изменившейся с того дня, как Клеменс Тривс впервые представил их друг другу на ступеньках «Роял-Альберт-холл» пятнадцать лет назад; Даниэль, их старший, которому сейчас десять, точная копия Роксаны; Кристофер, всего на четырнадцать месяцев младше Даниэля. До сих пор Майкл продолжал считать, что лучшая вещь из всех, которые когда-либо делал для него и для его карьеры Тривс, было знакомство с Роксаной.

За одиннадцать лет семейной жизни Майкл Истбоурн ни разу не изменил жене: ни на деле, ни даже в мыслях. Семейное ложе всегда было для него свято. Он искренне любил жену и сыновей. Когда же из-за гастролей ему приходилось покидать их, заменой домашнему очагу становилась музыка — его постоянный друг, отрада и страсть. Если и существовало два человека, созданных исключительно друг для друга, то это были Роксана и Майкл Истбоурны. Все так говорили. Роксана была не просто его женой и матерью его детей, она была еще и его поводырем — проницательным, самоотверженным, готовым защитить в любую минуту. Между прочим, не кто иной, как Роксана посоветовала Майклу систему «приглашенного дирижера». Ее мудрые советы сделали его самым «приглашаемым» дирижером в мире.

Единственной загадкой в идеальных семейных отношениях для Майкла до сих пор оставался вопрос, почему Роксана и Клодия так ненавидят друг друга. То, что два благодетеля Майкла отвернулись от него после того, как они с Роксаной поженились, мучило его и одиннадцать лет спустя. С появлением же в доме Шеффилдов Кирстен Харальд, так взволновавшей Майкла и своим вдохновенным талантом, и своей красотой, ситуация становилась еще невыносимее.

Грузчик ждал. Истбоурн, неохотно отдав ему фотографию, мрачно наблюдал, как тот неторопливо укладывает ее в стопку других портретов. Им все сильнее овладевало уныние. Казалось, лишившись этого фото, его кабинет неожиданно утратил свою душу, превратившись разом в безликие скучные и чужие стены. И себя Майкл ощущал совершенно безликим. Опустошенным, брошенным и беззащитным. Он взглянул в окно, но вместо их с Роксаной сада увидел вдруг возникший из ниоткуда образ Кирстен. Пытаясь прогнать наваждение, Майкл протер глаза, но безрезультатно — лицо Кирстен стало еще более четким, еще более чарующим, еще более… Она уезжает через две недели. Быть может, расстояние и время помогут ему освободиться от ее чар?

Кирстен сосчитала до пятидесяти и вновь набрала номер. Линия все еще была занята. Девушка в расстройстве положила трубку на рычаг. Ровно через двадцать девять часов и пятнадцать минут она покинет порт Саутхемптон на борту суперлайнера «Юнайтед Стейтс», направляющегося в Нью-Йорк. Год почти закончился. Отведенные триста шестьдесят пять дней истекли. Истекли тонкой струйкой; осталась лишь капля — чуть больше суток. Кирстен достала очередной бумажный платок, промокнула глаза, несколько раз высморкалась и бросила платок в мусорную корзину, уже наполовину полную такими вот промокшими платками.

Открыв нижний ящик платяного шкафа, Кирстен вытащила два альбома для вырезок, которые она собирала весь этот год, и уселась с ними посреди комнаты, скрестив ноги по-турецки. Девушка улыбнулась, глядя на приклеенный к первой странице билет на пароход. Но тут из глаз снова потекли слезы: все эти милые сердцу безделицы — открытки, билетики, магазинные чеки и обрывки газет — слишком живо напомнили ей о том, что всему хорошему приходит конец… Хотя почему конец? Кирстен вскинула голову. Начало и только начало! Она благодарна судьбе и не будет сокрушаться о прошлом. Тут ее взгляд упал на бирку от платья для коктейля, в котором она была представлена Майклу. Кирстен резко захлопнула альбом. К чему разрывать себе сердце? Она в очередной раз промокнула слезы и снова подняла телефонную трубку.

Уверенная в том, что опять услышит частые гудки, Кирстен оказалась не готова к тому, что на том конце раздастся длинный сигнал. В одно мгновение все мысли в голове смешались в кучу, руки затряслись с такой силой, что девушка чуть было не выронила трубку. А что, если ответит Роксана? Кирстен решила бросить трубку, но тут же моментально передумала. Завтра утром она уезжает, у нее полное право позвонить, чтобы попрощаться. Когда же ответил Майкл, Кирстен, вконец растерявшись, потеряла дар речи. Минуту спустя в ухе зло пикал сигнал отбоя. С замеревшим сердцем она набрала номер во второй раз.

— Я звоню только с тем, чтобы попрощаться, — затараторила Кирстен, пропуская злое «алло» Майкла мимо ушей.

— Кирстен?

— Да, я, извините, пожалуйста. Надеюсь, что не обеспокоила вас?

— О чем вы говорите? Собственно говоря, я как раз сам собирался позвонить вам.

— Правда? А зачем? — От смущения Кирстен готова была вновь бросить трубку. «Боже! Как я глупа!» — мысленно восклицала она.

Майкл усмехнулся:

— Затем же, зачем звоните вы. Попрощаться и сказать, что буду ждать новых восторженных отзывов о вас в газетах.

Кирстен вертела телефонный провод, наматывая его на кисть руки.

— Майкл… — облизывая пересохшие от волнения губы, забормотала она. — Майкл, я бы хотела оставить вам кое-что па память. Разумеется, я всегда могу послать это почтой…

От собственной наглости — иначе свой поступок Кирстен назвать не могла — у нее глаза лезли на лоб. С какой стати она просит его о встрече? На что надеется?..

— А почему бы мне самому не подъехать за вашим презентом?

— Когда? — с трудом веря в удачу, почти выкрикнула Кирстен.

— Ну, скажем, через час, перед домом.

Едва пропищав: «До встречи!» и повесив трубку, Кирстен бросилась к одному из двух новеньких, купленных Клодией корабельных сундучков, заменивших ее старые чемоданы.

Час спустя Кирстен стояла перед домом в ситцевом пляжном платье с оборками и с надписью «Свобода» на груди. Выглядела она скорее невинной школьницей, нежели молодой женщиной, готовой вот-вот нарушить Десятую заповедь, страстно желая мужа своей ближней. «Ближней» в буквальном смысле слова, поскольку всего через несколько дней Истбоурны должны были переехать в новый дом, расположенный всего лишь в двух кварталах от Шеффилд-Джонсов. Узнав о предстоящем переселении своих заклятых врагов, Клодия «вошла в штопор»: забаррикадировалась у себя в спальне и просидела в ней безвылазно три дня. Теперь же, всякий раз выходя из дома, почтенная леди старалась сделать это как можно бесшумнее и незаметнее, словно ожидая в любую минуту нападения.

Кирстен шесть раз прошла до угла и обратно, постоянно считая шаги. Она совсем уже было убедила себя, что Майкл не появится, когда его серебристо-серый «ягуар» незаметно подъехал сзади и просигналил ей о своем приезде вороватым стаккато клаксона.

— Прошу прощения за опоздание, — извинился Майкл, когда Кирстен скользнула на кресло рядом с ним, — но движение в городе просто сумасшедшее, почти повсюду пробки.

• Предыдущая
• 25/105
• Следующая