Бездна обещаний - Бергер Номи - Страница 36

• Предыдущая
• 36/105
• Следующая

«Карнеги-холл». Положив трубку, Кирстен принялась без устали повторять два магических слова. «Карнеги-холл». «Карнеги-холл». Наконец-то свершилось.

Леонард Бернстайн, великолепный руководитель оркестра, обладающий поразительным чутьем на эффекты, потребовал Кирстен. Желание Бернстайна видеть в роли замены Кирстен компенсировало неучтивость его предшественника, Дмитрия Митропулоса, до сих пор ни разу не приглашавшего всем известную пианистку выступить с оркестром Нью-йоркской филармонии. Кирстен крепко обняла себя руками и, напевая концерт Листа, закружилась в танце по комнате. Все так же танцуя, девушка подлетела к телефону и набрала номер Нельсона.

— Закажи три самых лучших места в зале для моих родителей и Натальи, — выпалила Кирстен, прежде чем поздороваться.

— Уже выполнено. — Интонация говорила о том, что импресарио чрезвычайно собой доволен. — Что еще?

— Пошли кого-нибудь из офиса с пригласительным билетом к продавцу из «Стейнвей энд Санз» по имени Рейф Боуэрс.

— Рейф Боуэрс, — повторил Пендел, записывая имя в книжечку. — Дальше?

— Дай телеграмму в Лондон, Клодии и Эрику. Хотя нет, я лучше сама им позвоню. Ах да, свяжись с «Карнеги-холл» и узнай, есть ли у них адрес Пола Белла, он занимается у них в студии.

— И если есть?..

— Пошли ему билет.

— Что-нибудь еще?

Кирстен рассмеялась:

— Неужели недостаточно? Спасибо, Нельсон, тысячу раз тебе спасибо!

Кирстен чмокнула трубку и положила ее на аппарат. После этого Кирстен тихонько прошла в небольшой уютный кабинет отца. Эмиль, сидя в кресле, читал газету, а Жанна рядом с ним что-то вязала. Родители одновременно подняли глаза на дочь.

— Папочка, а твой смокинг отглажен? — стараясь ничем не выдать своего волнения, поинтересовалась Кирстен.

— Разумеется, отглажен, — ответила за мужа Жанна. — Я лично выгладила его после того, как отец в прошлом месяце надевал костюм на свадьбу Анны-Марии.

Анна-Мария была младшей дочерью тетушки Софии.

Кирстен вздохнула. Мать до сих пор отказывалась сдавать костюм отца в сухую глажку в химчистке.

— А ты, мам, так ни разу и не надевала свое новое вечернее платье? — Жанна покачала головой. — Ну что ж, похоже, придется его надеть гораздо раньше, чем ты предполагаешь. По-то-му что-о-о, — Кирстен тянула слово, пока хватило дыхания, потом выдержала для большего эффекта паузу и широко взмахнула руками, — через пять дней ваша дочь, Кирстен Харальд, будет выступать в «Карнеги-холл»! — Эти слова она уже почти прокричала.

Кирстен мерила шагами отведенную ей артистическую уборную, ждала начала концерта. Устав от беспрерывной ходьбы, она принялась за упражнения на небольшом концертном рояле, установленном в прихожей. Но упражнения лишь усиливали нервозность. Оставив попытки разыграться, Кирстен подошла к крошечному окошку и стала разглядывать красно-бело-золотой подковообразный зал и заполнявшую его публику. Кирстен до сих пор не верилось, что сегодня вечером она уже не будет одним из слушателей — сегодня вечером она наконец-то сама выступит перед ними.

Ах, если бы только Майкл был в зале! Если бы Кирстен, выходя на сцену, знала, что он смотрит на нее, аплодирует ей, волнуется за нее! Но именно сегодня Майкл сам дает концерт в Праге. Нижняя губа Кирстен задрожала.

Эрик и Клодия также не могли разделить с Кирстен ее триумфа. Когда приемная дочь позвонила им в Лондон, дворецкий Рандолф сообщил ей, что супружеская пара в настоящий момент находится в Манчестере, и дал номер в гостинице, где они остановились. Эрик, узнав о концерте, расстроился не меньше Кирстен, но он был всецело занят вступившими в критическую стадию заключительными переговорами о приобретении небольшой компании по морским перевозкам, отложить которые даже на день было совершенно невозможно. И кроме того, после досадной неудачи с покупкой Уинфорд-Холла Эрик снова занялся исключительно бизнесом, все прочее отодвинув на второй план.

— Ваш выход, мисс Харальд, — пригласил распорядитель сцены, и Кирстен почувствовала, как все тело стало ватным.

Она попыталась сдвинуться с места и не смогла. Посмотрев в зеркало над гримерным столиком, Кирстен увидела там почти привидение. Девушка сделала глубокий вдох и в который уже раз за сегодняшний вечер пожалела о том, что рядом нет Майкла, умевшего как никто успокоить и приободрить ее. Кирстен прошептала имя любимого и почувствовала его руки на своих плечах. Она прошептала имя вновь и ощутила поцелуи Майкла на губах.

— Мисс Харальд…

Видение исчезло. Медленно отвернувшись от зеркала, Кирстен сделала неуверенный шаг к двери.

Но, выходя на сцену, Кирстен выглядела царственно-спокойно, самообладание не подвело ее и на этот раз. Тонкие складки великолепного платья создавали впечатление, что пианистка не идет, а плывет по сцене. Аплодисменты в зале росли с каждым ее шагом, по мере того как она приближалась к роялю, стоящему на так называемой метке Горовица: когда-то легендарный пианист определил, что именно в этом месте и без того великолепная акустика зала проявляется наиболее ярко.

Кирстен посмотрела в зал, но увидела лишь ослепительный блеск юпитеров. Девушка огляделась и мгновенно поняла, где находится. В одиночестве стояла она на вершине золотой горы, и даже воздух здесь был из золота.

Кирстен заняла свое место у рояля и посмотрела на красивое лицо Леонарда Бернстайна. Дирижер в черном фраке выглядел как никогда загадочно-чувственным: черные густые полосы эффектно обрамляли божественно правильные черты лица. Но когда Бернстайн улыбнулся Кирстен своей знаменитой улыбкой, девушке показалось, что ей улыбается другой человек. И дирижерскую палочку поднял не Бернстайн, и кивнул ей не он, и вовсе не Бернстайн вел ее сквозь все драматические части шедевра Листа — аллегро маэстозо, квази адажио и аллегро марзиале анимато. И руку Кирстен поцеловал не Бернстайн, и к краю сцены на поклон после окончания выступления подвел ее не Бернстайн. Это был Истбоурн. И всегда для Кирстен это будет только Истбоурн.

Триумф Кирстен был абсолютным: руки с трудом удерживали огромную охапку цветов, вынесенных покоренными слушателями на сцену, в ушах звенело от оглушительных аплодисментов и расточаемых со всех сторон восторженных комплиментов. Бурные аплодисменты в этот вечер раздавались не только в «Карнеги-холл», они шли за ней по пятам и за его пределами. Но когда в сопровождении родителей и Натальи Кирстен под руку с Нельсоном вошла в престижный клуб «Аист», ей буквально устроили овацию. Многие посетители клуба присутствовали на концерте и потому, столик за столиком, поднимались и приветствовали великолепную пианистку. Весть о прибытии Кирстен молнией пронеслась по залу. Глаза девушки слепили вспышки фоторепортеров, со всех сторон к ней обращались с просьбами об автографах, и Кирстен раздавала их, расписываясь в альбомах, на программках, спичечных коробках, салфетках, носовых платках.

Один мужчина даже подставил для росписи манжет своей белоснежной рубашки.

Поставив перед собой выпитый, кажется уже десятый, бокал из-под шампанского, Кирстен, держась за стол, поднялась и направилась в дамскую комнату. Понимая, что все взгляды сейчас прикованы к ней, Кирстен постаралась придать походке максимум достоинства, насколько это позволяло опьянение, но дорожка, по которой виновница торжества шла через переполненный зал, оказалась чрезвычайно шаткой. У Кирстен создалось впечатление, что на всем пути ей приходится преодолевать сопротивление штормового ветра; и чем дальше она продвигалась, тем сильнее ураганные порывы пытались отбросить ее назад. Добравшись наконец до туалета, Кирстен широко распахнула дверь и издала громкий вздох облегчения.

Высокий мужчина, поправлявший у зеркала галстук, моментально обернулся и удивленно уставился на неожиданную посетительницу.

— Кажется, вы ошиблись дверью. — Мужчина выглядел весьма и весьма респектабельно.

Кирстен непонимающе заморгала:

— Я?

— Да, вы.

• Предыдущая
• 36/105
• Следующая