Бездна обещаний - Бергер Номи - Страница 39

• Предыдущая
• 39/105
• Следующая

— Ну и дура же я — всегда почему-то считала, что Бетховен написал этот концерт в си-бемоле.

— Анимант, Киришка. — Длинный указательный палец с ярко-красным лаком на ногте раздраженно стучал по потному листу. — Это значит живее, забыла? Думаю, сегодня ночью ты едва ли спала больше пяти часов. Поздравляю тебя, Киришка, ты сфальшивила восемь раз подряд. А его не было в городе всего лишь два дня. И что с тобой только будет в сентябре?

Так все и шло. Вверх-вниз, совсем как на самодельных качелях из бревна и доски, на одном конце которой сидел Джеффри, на другом — Наталья, а Кирстен, стоя посредине, изо всех сил пыталась удержать шаткое равновесие. С Джеффри у Кирстен появилось то, чего никогда не было с Майклом, — роскошная возможность проводить с мужчиной часы, совершенно не беспокоясь о времени, его можно было не считать.

Джеффри был прежде всего галантным ухажером. И Кирстен без зазрения совести позволяла ему баловать себя. Он присылал корзины живых цветов, никогда не повторяя композицию букета. Он дарил подарки: перламутровую пудреницу, ридикюль, расшитый драгоценными камнями, резные гребни из слоновой кости, именное пресс-папье от «Тиффани», антикварную серебряную брошь с аметистом — и так без конца. Джеффри постоянно посылал изумительные открытки с единственной целью — напомнить Кирстен о своей любви. Но самое главное — с Джеффри она чувствовала необыкновенную легкость и защищенность от всего плохого.

И все-таки Джеффри создавал для нее проблемы. Теперь она была женщиной, в жизни которой существовало двое мужчин, причем совершенно разных. И Кирстен никак не могла примирить их в своей душе. Она по-прежнему не хотела, чтобы Джеффри повлиял на ее отношения с Майклом. Каждый День Кирстен начинала в страхе, что сегодня придется выбирать между Майклом и Джеффри; дошло до того, что, просыпаясь утром, она первым делом принималась за очередное сопоставление.

Впервые за свою короткую карьеру Кирстен ждала сентябрь в дурных предчувствиях и страхе. Приближалось время, когда следовало отложить личную жизнь, закрыть дверь перед соблазнами внешнего мира и опять полностью посвятить все свои силы музыке. Но Кирстен уже знала, что Джеффри для нее теперь стал не просто развлечением. И еще она знала, что никогда не будет сдерживаться с ним, как сдерживалась с Майклом. Джеффри был свободен и мог отдать Кирстен больше, чем Майкл, — всего себя. От всех этих мыслей Кирстен становилось не по себе.

Новый сезон Кирстен открывала в Питсбурге. В последний вечер перед отъездом она, попрощавшись с Джеффри, рано легла в постель. Телефонный звонок разбудил ее в два часа ночи.

— Кирстен, это Майкл.

Трубка выскользнула из руки Кирстен и, ударившись о столик, с глухим стуком упала на ковер. Кирстен ощупью отыскала ее в темноте и прижала к уху.

— Прости, — заикаясь, пролепетала она, — я уронила трубку.

Майкл тихо засмеялся.

— У меня так зазвенело в левом ухе, что нетрудно было догадаться. Прости, что разбудил, я порой совершенно забываю о разнице во времени. — Майкл снизил голос так, что Кирстен с трудом разбирала слова. — Я звоню из дома, и потому буду краток. Глен Гоулд только что отказался от выступления с Берлинской филармонией девятого октября. Я в этот день дирижирую там же, и мне нужна замена. Как только я узнал, какой концерт должен был исполнять Гоулд, мне все стало ясно — кроме тебя, кандидатов быть не может.

— Второй Рахманинова? — затаив дыхание, рискнула догадаться Кирстен.

— Второй Рахманинова.

Сердце Кирстен чуть не выскочило из груди.

— Проверь свой календарь и тут же перезвони мне. Запомни — мне лично.

Как ни была ошарашена Кирстен, от нее не ускользнула тревога в голосе Майкла, очевидно, он очень нервничал из-за Роксаны. Но сейчас важно не это, а концерт с Майклом Истбоурном.

Рахманинов. «О Боже! — принялась молиться Кирстен. — Сделай так, чтобы я была свободна на тот вечер! Молю Тебя, пожалуйста, сделай так, ну, пожалуйста…»

Она снова легла и уставилась в темноту. Ей виделось, как они с Майклом исполняют этот великолепный концерт, словно наяву проходили перед ней мельчайшие детали этого чудесного действа. Завтрашний концерт в Питсбурге совершенно вылетел из головы. Кирстен позабыла даже о Джеффри. Сейчас она могла думать только о Берлине. И Майкле. Майкле, которого она не видела вот уже семь долгих месяцев. Майкле, который будет ждать Кирстен там, ждать, чтобы исполнить наконец данное ими когда-то друг другу обещание.

— Никогда не думал, что до такой степени возненавижу аэропорты, — проворчал Джеффри.

Сидя рука об руку на заднем сиденье черного «линкольна», они с Кирстен направлялись в аэропорт «Айделвайлд».

— Все эти приезды-отъезды, как ты их выносишь? Они же портят здоровье и к тому же не позволяют поддерживать нормальных отношений.

Борясь с собственными противоречивыми чувствами, Кирстен постаралась придать своему тону непринужденность:

— А кто сказал, что отношения с музыкантом могут быть нормальными?

Джеффри в ответ вновь что-то заворчал. Кирстен придвинулась к нему ближе и положила руку на плечо. В ответ он нежно поцеловал ее в лоб.

— Я буду по тебе скучать, Кирстен.

— Я тоже буду скучать. Но рассмотрим вопрос с положительной стороны — ведь это всего на пять дней.

— Всего, — простонал Джеффри. — «Всего» говорят только бродяги.

— Да, но настоящие бродяги порой вообще не возвращаются.

Кирстен почувствовала, как напрягся Оливер.

— Кирстен, прошу тебя, не шути так. — Джеффри повернул Кирстен к себе и горячо поцеловал. — Даже не шути. Обещай, что не будешь.

— Обещаю.

Он снова поцеловал ее, но на этот раз мягче. Словно пытаясь заставить Кирстен сдержать данное обещание, Джеффри всунул ей в руку небольшую замшевую коробочку и попросил открыть ее только в самолете. Выйдя из машины, Кирстен в последний раз поцеловала его и поспешила прочь, прежде чем Джеффри смог заметить выступившие на глазах слезы. Когда же, перед самым взлетом, Кирстен наконец открыла подарок, новые слезы мгновенно навернулись на глаза. В коробочке лежала золотая булавка в форме незабудки, в ее лепестки были вставлены сапфиры, а в сердцевине сверкал маленький круглый бриллиант.

Весь перелет над Атлантическим океаном Кирстен то проваливалась в тревожный, беспокойный сон, то просыпалась, совершенно не чувствуя отдыха. Сны ее были отрывочны и хаотичны: ослепительные фотовспышки, звук аплодисментов; огромные газетные заголовки; фотографии на полстраницы; качели в форме треугольника, раскачивающиеся вверх-вниз; слезы, превращающиеся в бриллианты, а потом опять в слезы; ее собственное имя, написанное фиолетовыми чернилами, но почему-то наоборот.

Почувствовав, что задыхается, Кирстен окончательно проснулась. Пульс учащенно бился, над верхней губой выступил пот. Она вызвала стюардессу и попросила стакан воды. Затем тревожно посмотрела на часы. Еще три часа, и они приземлятся в Берлине. В висках опять застучало, но на этот раз ничего нельзя было поделать.

Майкл заказал им места в отеле «Кемпински», но, разумеется, номера были на разных этажах. Задержавшись в гостинице только затем, чтобы принять душ и переодеться, Кирстен поймала такси и помчалась в филармонию, прибыв туда ровно за час до начала репетиции. Она совершенно запыхалась, пока наконец отыскала в бесчисленных коридорах артистическую уборную Майкла. В их распоряжении оставалось всего лишь пятьдесят три минуты, но, уловив краем глаза блеск сапфирового лепестка булавки-незабудки, которую Кирстен успела прикрепить к лацкану жакета, она смутилась. Но все же преодолев нерешительность, Кирстен постучалась в дверь.

И после того как Майкл заключил ее в объятия, Кирстен продолжала дрожать. Впервые она видела Истбоурна после встречи с Джеффри, и она опять почувствовала замешательство. Границы двух мужчин теперь для нее размылись, образы переплелись, и Джеффри как бы тоже участвовал в их объятии. Кирстен ощутила жуткую неловкость.

• Предыдущая
• 39/105
• Следующая